О Китае - Киссинджер Генри (чтение книг .txt) 📗
Препятствия на пути китайского вторжения были столь устрашающими, что все руководство в окружении Мао нуждалось в одобрении каждого шага со стороны своих коллег. Два крупных командующих, включая Линь Бяо, под разными предлогами отказались возглавить Северо-Восточную пограничную оборонительную армию, пока Мао Цзэдун не посчитал Пэн Дэхуая достойным принять такое назначение.
Мнение Мао возобладало, как и по всем другим ключевым решениям, и подготовка к вступлению китайских сил в Корею началась со всей неотвратимостью. В октябре американские и союзные с ними войска продвигались к реке Ялуцзян, исполненные решимости объединить Корею и поставить ее под зонтик резолюции ООН. Их целью была защита нового статус-кво при помощи этого контингента, формально находящегося под командованием ООН. Движение двух армий по направлению друг к другу, таким образом, приобрело предопределенный характер; китайцы приготовились к нанесению удара, в то время как американцы и их союзники оставались в неведении в отношении стоящей перед ними проблемы в конце их продвижения на север.
Чжоу Эньлай со всей тщательностью и надлежащим образом обставил все дела на дипломатической арене. 24 сентября он выразил протест Объединенным Нациям относительно того, что он назвал как американские усилия «расширить агрессивную войну против Кореи, осуществить вооруженную агрессию против Тайваня и продолжить дальше агрессивные действия против Китая» [215]. 3 октября он предупредил индийского посла К. М. Паниккара, что американские войска пересекут 38-ю параллель и что «если американские войска действительно это сделают, мы не будем сидеть сложа руки и оставаться безучастными. Мы вмешаемся. Пожалуйста, доложите это премьер-министру Вашей страны» [216]. Паниккар ответил, что он ожидает, что параллель будет пересечена в течение последующих 12 часов, но что индийское правительство «не будет в состоянии предпринять какие-либо эффективные действия» на протяжении 18 часов после получения его телеграммы [217]. Чжоу Эньлай ответил: «Это проблема американцев. Цель нашей с Вами беседы сегодня вечером – проинформировать Вас о нашем подходе к вопросу, поднятому в письме премьер-министра Неру» [218]. Беседа предназначалась прежде всего для констатации давно принятого решения, а не для последнего призыва к миру, как ее часто представляют.
В той ситуации Сталин вновь вышел на сцену как неожиданное спасение благодаря счастливому вмешательству судьбы с целью затягивания конфликта, который он сам же поощрил и который он не хотел видеть скоро закончившимся. Северокорейская армия разваливалась, и еще одна высадка американцев на противоположном берегу ожидалась советской разведкой недалеко от Вонсана (она ошибалась). Китайские приготовления к боевым действиям шли полным ходом, но еще не достигли стадии необратимости момента. Сталин в связи с этим принял решение и 1 октября в письме к Мао Цзэдуну потребовал от китайцев вмешаться. После того как Мао отсрочил принятие решения, сославшись на опасность американского вторжения, Сталин послал вторую телеграмму. Он настаивал и говорил о готовности предоставить советскую военную помощь в полномасштабных военных действиях, в случае если Соединенные Штаты будут реагировать на китайское вмешательство:
«Конечно, я принимаю во внимание также и возможность того, что США, несмотря на их неготовность к большой войне, могут быть втянуты в большую войну из соображений престижа, что, в свою очередь, вовлечет Китай в войну и одновременно с этим втянет в войну СССР, связанный с Китаем пактом о взаимопомощи. Следует ли нам бояться этого? По моему мнению, не следует, потому что вместе мы будем сильнее, чем США и Англия, а остальные европейские капиталистические государства (за исключением Германии, которая сейчас не в состоянии предоставить какую-либо помощь Соединенным Штатам) не представляют серьезной военной силы. Если война неизбежна, так пусть она начнется сейчас, а не через несколько лет, когда японский империализм будет восстановлен как союзник США и когда США и Япония будут иметь плацдарм на континенте в лице всей Кореи под властью Ли Сын Мана» [219].
Значимость этой чрезвычайно важной переписки говорит о готовности Сталина к войне с Соединенными Штатами с целью не допустить перемещения Кореи в сферу стратегического влияния США. Объединенная проамериканская Корея, с которой рано или поздно возрожденная Япония станет партнером, представляла ту же самую угрозу, судя по такому анализу, что и нарождающаяся НАТО в Европе. Две опасности вместе – это было бы слишком для Советского Союза.
Как оказалось, Сталин, когда пришел черед испытаний, на деле не был готов взять на себя всеобъемлющие обязательства, которые он обещал Мао Цзэдуну, или даже какую-то часть, когда речь шла о прямой конфронтации с Соединенными Штатами. Он знал, что баланс сил неблагоприятен для военного столкновения и уж тем более для войны на два фронта. Он старался связать американский военный потенциал в Азии и вовлечь Китай в предприятия, которые усиливали бы его зависимость от советской помощи. Письмо Сталина демонстрирует именно то, как серьезно советские и китайские стратеги оценивали стратегическую важность Кореи, хотя и по различным причинам.
Письмо Сталина поставило Мао Цзэдуна в затруднительное положение. Одно дело планировать вторжение в абстрактном порядке как проявление революционной солидарности. И другое – осуществить его на практике, особенно тогда, когда северокорейская армия находилась на грани развала. Китайское вступление в войну потребовало бы получения советских поставок и, что важнее всего, советского прикрытия с воздуха, так как у НОАК не было на вооружении современных военно-воздушных сил, о которых можно было бы говорить. Таким образом, когда вопрос о вступлении в войну обсуждался на Политбюро, Мао столкнулся с необычайно противоречивой реакцией, заставившей его взять паузу перед тем, как дать окончательный ответ. Вместо ответа Мао Цзэдун отправил Линь Бяо (отказавшегося возглавить китайские войска, ссылаясь на проблемы со здоровьем) и Чжоу Эньлая в Россию для обсуждения перспектив советской помощи. Сталин был в отпуске на Кавказе, но не захотел изменить свои планы. Он заставил Чжоу Эньлая прибыть к месту его отдыха, хотя у того с дачи Сталина не было бы средств связи с Пекином (а может, именно поэтому), за исключением советских каналов.
Чжоу Эньлай и Линь Бяо имели указание предупредить Сталина о том, что без заверений относительно гарантированных поставок Китай не будет в состоянии в конечном счете выполнить то, к чему он готовился два месяца, поскольку Китай будет главным театром конфликта, как планировал Сталин. Будущее страны будет зависеть от поставок и прямой поддержки, которую мог бы предоставить Сталин. Столкнувшись с такими реалиями, коллеги Мао действовали с оглядкой. Некоторые противники даже пошли на то, чтобы утверждать, что предпочтение должно быть отдано внутреннему развитию. В какой-то момент Мао, казалось, начал колебаться, хотя и недолго. Было ли это маневром, чтобы получить гарантии поддержки от Сталина до того, как китайские войска безоговорочно будут втянуты в действо? Или он действительно колебался?
Признак внутренних разногласий в Китае – это таинственное дело отправленной Мао Цзэдуном 2 октября телеграммы Сталину, два противоречащих друг другу экземпляра которой находятся в архивах Пекина и Москвы.
В одном из вариантов телеграммы – ее текст написан рукой Мао, она хранится в архивах в Пекине и опубликована нэйбу («только для служебного пользования») в китайском сборнике рукописей Мао, но которую, по-видимому, никогда не отправляли в Москву, – Мао Цзэдун писал, что Пекин «принял решение направить некоторые из наших войск в Корею под именем добровольцев [китайского народа] для борьбы с Соединенными Штатами и их приспешником Ли Сын Маном и помочь корейским товарищам» [220]. Мао писал об опасности того, что без китайского вмешательства «корейские революционные силы потерпят сокрушительное поражение, а американские агрессоры будут бесконтрольно неистовствовать, как только оккупируют всю Корею. Это будет не на благо всего Востока» [221]. Мао отмечал, что «мы должны быть готовыми к объявлению войны Соединенными Штатами и к последующему использованию ими своих военно-воздушных сил для бомбежки китайских крупных городов и промышленных центров, а также нападению военно-морского флота США на наши береговые районы». В соответствии с китайским планом 15 октября из Маньчжурии будет направлено 12 дивизий. На «начальной стадии», как писал Мао, они будут размещены к северу от 38-й параллели и «будут задействованы только в оборонительных военных действиях» против войск противника, которые пересекут параллель. Одновременно «они будут ждать поставок советских вооружений. После того как они будут [хорошо] вооружены, они во взаимодействии с корейскими товарищами будут проводить контратаки, чтобы ликвидировать войска американского агрессора» [222].
