Оппозиция: выбор есть - Кара-Мурза Сергей Георгиевич (читать хорошую книгу txt) 📗
С Новым 1999 годом!
В конце прошлого года, увидев проект бюджета, многие из беззаботных еще вчера людей почувствовали, как повеяло холодком гибели. Впервые всерьез. А то все это было как-то далеко, абстрактно. Ну, Камчатка замерзает, где-то там врачи голодают. Но обо всем этом Миткова сообщала с такой загадочной улыбкой, что наш средний интеллигент ощущал себя под защитой – мировая закулиса его не сдаст, что-нибудь придумает, что-нибудь подкинет.
Ощущение безвыходности возникает сегодня не от конкретной угрозы, а от нарастающего чувства, что все мы вовлечены в какой-то шизофренический карнавал. Вроде бы ясно, что общество расколото, но в чем раскол? Как он выражается в политике? Перед каким выбором мы стоим? Из каких альтернатив должен выбирать простой гражданин, чтобы решиться поддержать ту или иную сторону? Еще недавно мы имели хотя бы туманную иллюзию выбора. Чубайс мерзавец, это было ясно. Он тянул нас в какой-то рынок, который на деле оказался полным блефом и обманом, при котором вытряхнули наши карманы, превратили в деньги все, что можно продать и вывезли за рубеж. Но образ Чубайса давал хоть какой-то смысл, хотя бы создавал успокаивающее ощущение существования чего-то иного, а значит, наличия путей. Сегодня оказывается, что от того камня, который мы считали распутьем, дорог никаких и нет! Ни налево, ни направо, ни прямо. Назад – ни-ни.
Ведь при Чубайсе мы хотя бы могли кричать: «Даешь смену курса! Даешь смену курса!». Кто-то говорил даже о «правительстве народного доверия» или что-то в этом роде. Главный результат того, что Маслюков вошел в правительство, а Ю.Белов («мудрый человек из КПРФ») назвал это правительство «красным», и с этим правительством слилась в гимне радости практически вся Дума, заключается как раз в том, что у простого человека отняли иллюзию существования выбора. Никакие политики до самой крайности не делают этого, ибо следующий шаг – отчаяние.
Что же получается на нынешнем распутье, которое вдруг обратилось в точку? В рынок мы переползти не смогли – это ясно всем и это признали самые рыночные умы вроде Лившица. Одновременно куда-то исчезли «антирыночники», поскольку они уже не под дулом пистолета, не под угрозой разгона, а по доброй воле голосуют за «бюджет Чубайса», только более жесткий – за «Чубайса в квадрате». Режим, нисколько не изменившись в своей сути (только Доренко куда-то исчез), вдруг перестал быть антинародным и оккупационным – в правительстве чуткие люди, Ельцин стал добрым дедушкой, а патриарх благословляет всех подряд, кроме антисемитов. И человек с ужасом приходит к выводу, что вся эта долгая битва гигантов никакого отношения к его жизни не имела. Курс не был рыночным, оппозиция не была антирыночной. Курс просто вел к полному параличу – и продолжает вести туда же сегодня. И никто его менять, похоже, не собирается.
Мы по привычке говорим о выборах – Госдумы, президента, какие-то выборы были в Петербурге. А между чем и чем выборы? Что стоит за каждой клеткой в бюллетене? Хоть бы кто-нибудь объяснил. Кто мешает что-то сделать для спасения России сегодня? Ельцин? Примаков? Зюганов? Кто предлагает что-то сделать – а ему не дает такое-то и такое-то препятствие? Ведь препятствий никаких давно нет! Даже землю продали в Саратовской области. Ну, и где урожай? Где разбогатевшие фермеры? Сколько денег они получили в банках под залог земли? Ведь это было главным аргументом в пользу свободной продажи – идиотским, но хоть каким-то аргументом. Так ведь и он оказался полной туфтой. А главное, никого это уже и не интересует, никакую Аграрную партию.
Что внушает страх? Впечатление общего, негласно уговоренного абсурда. При котором средний нормальный человек теряет почву под ногами и начинает сомневаться именно в своем разуме. Если все вокруг, в пиджаках и галстуках, ходят с серьезными, озабоченными лицами, о чем-то деловито переговариваются, в день Рождества вместе справляют праздник – и не видят в общей ситуации ничего ненормального, так, значит, ненормален я?
Помню, пеpед 1 мая читаю в патриотической газете, что на просторах России идет Третья Отечественная война. Тут же звонок в дверь – почтальон с круглыми от уважения глазами принес мне письма с пометкой «Правительственное». Поздравления с праздником от уважаемых мною лидеров оппозиции. Видно, попал я в какой-то список. Читаю: «Пусть счастье придет в каждый дом!». Хватаю опять газету – там про Отечественную войну. В голове сразу возникает образ: батька Ковпак в землянке подписывает кучу поздравительных открыток всему подполью от Путивля до Карпат с пожеланием счастья каждому дому – и дому повешенного партизана, и дому гауляйтера Коха.
Вспомните шедевр нашего масонского искусства, фильм Карена Шахназарова «Город Зеро» (масонское искусство – не ругательство, а жанр). В городе Зеро простого советского человека, командированного инженера Варакина, в два счета вышибли из колеи и довели до гибели, поместив в три-четыре абсурдные ситуации. Уже первая из них отключила у него способность к сопротивлению: он приходит в заводоуправление, а секретарша в приемной директора сидит голая. Люди входят и выходят, дают ей что-то перепечатать – и ноль внимания на ее наготу. И хотя на стене портрет Ленина, в коридоре Доска почета – все эти признаки порядка уже не «держат» Варакина, он погружается в хаос, он не может связать концы с концами.
Идеал порядка – гармония, когда части целого не только взаимосвязаны, но и «любят» друг друга, подходят друг к другу по форме и поведению. Если бы такое было, мы бы воскликнули: «Остановись, мгновенье, ты прекрасно!». Но идеалы, слава богу, недостижимы, и возникают кризисы – местные нестыковки, разрывы связей, так что целое, занимаясь ремонтом неполадок, развивается. Но в России не кризис, мы уже втянулись в зону катастрофы. Это – возникновение обширных зон хаоса, который проникает в сердцевину целого, уже виден во всех его частицах. Это – вдруг возникшая несоизмеримость частей, так что связи не могут и восстановиться.
Пожар в доме – не катастрофа, а кризис. Хаос локализован, он – в горящих конструкциях дома, а люди орудуют топором, тащат ведра с водой, выносят вещи. Части целого соизмеримы друг с другом – это порядок, хотя и чрезвычайный. Мы видим катастрофу, когда в доме пожар, а семья садится за стол справлять именины. Чихают от дыма, моргают слезящимися глазами, но делают вид, что ничего не случилось – а мамаша, соблюдая режим, даже пытается уложить орущего младенца спать в колыбельку прямо под горящей балкой.
В таком доме мы и живем. В Малом театре свет, позолота. Березовский, поднакопив денег, отдает их культуре – каждому корифею по 50 тысяч долларов. Фазилю Искандеру, за какой-то антисоветский рассказик, который он вымучил лет десять назад, Юрию Любимову (этому уж само собой). Неважно даже, за что – они заслужили премию Березовского. Тут же «красный» вице-премьер по социальным вопросам товарищ Матвиенко. Восхищена поступком мецената, наконец-то русская культура в надежных руках. Через момент на том же телеэкране возникает хирург, который просит выдать ему зарплату за сентябрь, его честные 20 долларов – а то у него от голода дрожат руки, а он ведь из-за нехватки врачей вынужден делать тройную годовую норму операций. Около этого хирурга мы вице-премьера по социальным вопросам не видим.
Эти два сюжета на одном телеэкране, под одну и ту же улыбку ведущей, отражают абсолютную несоизмеримость частей нашей жизни – более абсурдную, нежели голая секретарша в заводоуправлении. И как раз тот факт, что все участники – министры и депутаты, хирурги и писатели, Миткова и ее паства – чихают от дыма, но делают вид, что все в пределах нормы, говорит о том, что мы входим в катастрофу. А, например, в декабре 1941 г., когда немцы подтянули артиллерию к Химкам, катастрофы не было, а был лишь кризис, из которого и вызрело наступление – потому что поведение частичек нашего целого было тогда соизмеримо с явлениями реальности.
Правительство подало в Думу на утверждение бюджет России размером чуть более 20 млрд. долларов. Началась лихорадочная работа: миллион долларов туда, полмиллиона сюда. Национальные интересы, безопасность, культура… А мы все тоже с серьезным видом вперились в этот спектакль.
