Как санкции ударят по России - Иноземцев Владислав Леонидович (книги онлайн без регистрации полностью txt) 📗
Переведя российскую внешнюю торговлю на рубль, мы не обеспечим его распространения в мире. Потому что распространенность валюты основана на трех факторах: на масштабе экономики, которую она обслуживает; на доверии, которое испытывают к ней и к номинированным в ней инструментам владельцы финансовых активов; и на… масштабе сделанных в ней долгов (желательно, международных).
Начнем с первого. B мире сейчас обращаются две основные валюты — доллар и евро. Объем американского ВВП за 2013 год — $17,089 трлн, суммарный ВВП стран еврозоны — €9,602 трлн ($12,263 трлн). Ha этом фоне Россия с ее ВВП в 66,7 трлн рублей ($2,011 трлн) не выглядит особо впечатляюще. Тем более что нужно учесть еще один простой факт: США экспортируют в год товаров и услуг на $2,272 трлн, а страны еврозоны — на €1,490 трлн ($1,902 трлн), и сырья, которое обычно покупают лишь оптовики, среди вывозимых этими странами товаров почти нет.
Это значит, что по всему миру у десятков тысяч компаний есть мотив держать доллары и евро для последующих покупок, тогда как торговые отношения с Россией ведут только несколько крупных трейдеров газа и нефти, которым нет никакого смысла накапливать резервы в рублях. Стоит также отметить, что распространенность доллара и евро делают эти валюты главными объектами финансовых спекуляций (они выступают одной из сторон в 64 % сделок по купле и продаже валюты на рынке forex, дневной оборот которого превышает годовой валовой продукт России более чем в 2,6 раза). Китай пока не спешит выйти на этот рынок в полной мере: объем сделок с юанем за год превышает экспорт KHP в 21 раз, а объем сделок с долларом больше американского экспорта в 356 раз. Так что разговоры российских «экспертов» о готовности «подвинуть» доллар с лидирующих позиций как минимум преждевременны.
Второе обстоятельство еще более существенно. Чтобы валюта могла претендовать на статус мировой, она должна иметь широкое хождение за рубежом и дополняться мощными рынками номинированных в ней ценных бумаг. B мире оборачиваются наличными €951 млрд ($1,283 трлн) и $1,204 трлн (при этом за пределами еврозоны и США «крутится» до 30 % всех наличных евро и от 55 до 70 % наличных долларов). Наличных рублей, согласно данным Банка России, в обороте всего… 7,633 трлн ($220 млрд). Как в этой ситуации можно говорить о «мировой роли» рубля?
Но куда важнее то, что рубли некуда вкладывать: в тех же США есть рынок государственных казначейских бумаг текущей емкостью в $17,1 трлн — в России рынок рублевых госбумаг составляет менее 2 трлн руб. ($55 млрд, 0,3 % от американского объема). При этом международных займов в своей национальной валюте Россия не выпускает — хотя это давно делают Турция, Польша, Чехия и многие другие, не самые заметные в мире, экономики. Важность этих займов обусловлена простым фактом: если вы занимаете в собственной валюте, вам всегда будет проще провести ее дополнительную эмиссию и отдать долг, чем объявить дефолт. Именно поэтому Америке дефолт не грозит ни при каких обстоятельствах, а ее финансовое доминирование в мире не будет оспорено в ближайшие десятилетия.
Третье обстоятельство практически никогда не учитывается нашими экспертами. Любая валюта — это средство расплаты по долгам. He случайно на тех же долларах написано, что они представляют собой a legal tender for all debts, public and private. B результате возникает парадокс: чем больше сделано в той или иной валюте долгов, тем она… устойчивее. Вспомним 2008 год, когда в США начался финансовый кризис, — за первые 12 месяцев после краха банка Lehman Brothers 15 сентября 2008 года доллар… подорожал к евро на 2,9 %, к британскому фунту — на 5,8 %, а к рублю — на все 19,5 %. A что было, например, в 1997 году, когда случился кризис в Азии? Или в 1998-м, когда он добрался до России? Валюты этих страх рухнули по двум причинам: во-первых, правительства данных государств получали свои доходы в местной валюте, а делали долги в долларах; во-вторых, в мире не было значительных долгов в этих валютах, которые могли создать на них спрос.
Сегодня, когда экономика в мире растет, банки и корпорации берут кредиты в долларах и вкладывают их в спекуляции и в производство в разных регионах, в том числе и за пределами долларовой зоны. Поэтому в периоды подъема альтернативные доллару валюты растут — есть готовность рисковать, вкладываясь в них. Как только начинается кризис — даже если он стартует с Америки, — все скупают доллар, чтобы гарантированно отдать привлеченные в нем средства, и потому он растет. He имея «подушки безопасности» в виде номинированных в ней обязательств, валюта не может стать мировой. Россия же, напомню, с трудом привлекает средства в долларах, не то что в рублях.
Вывод, на мой взгляд, прост: мы не можем позволить себе «продвижение» рубля в ранг мировой валюты. He по Сеньке шапка. Но можно успокаивать себя тем, что нам это и не нужно. Потому что за самой идеей превращения рубля в мировую валюту стоит классическая глазьевская мечта: напечатать денег, заткнуть дыры, поднять безнадежно отставшую и неконкурентную промышленность через кредитную накачку. A если говорить прямо — мечта превратиться из рантье нефтяной скважины в рантье печатного станка.
По-человечески понятное, чисто российское стремление. Но чудес не бывает — за свой статус мирового финансового лидера Америка боролась больше ста лет, создав и коммерциализировав практически все производственные и информационные технологии, которые сегодня используются в мире. Страна сейчас если и «на пенсии», то на вполне заслуженной. России же стоило бы в нынешней ситуации брать пример скорее с Китая: продают свои товары за доллары, не боятся эти самые доллары накапливать триллионами, открыты к иностранным инвестициям — и при этом не стремятся к конвертируемому юаню, твердо держат валютный курс и не намерены превращаться в рантье. Потому что умеют и работать, и управлять. Чего нашему народу и его элите остается сегодня только пожелать…
Печатается по тексту статьи: Иноземцев Владислав. «Рубль: чудес не бывает» // Московский комсомолец, 24 июня 2014 г., с. 3.
Зачем вообще развиваться?
Противостояние Запада и России на фоне российской аннексии Крыма заставило вспомнить риторику экономических санкций. Многие политики искренне поверили в то, что российская экономика, и так практически остановившаяся в своем развитии, столкнется с дополнительными трудностями вследствие вводимых ограничений — что снизит доверие россиян к власти и создаст проблемы для Владимира Путина.
K сожалению или к счастью, ничего подобного не случится. Россия — это сегодня та уникальная страна, в которой темпы экономического роста не влияют ни на поведение элит, ни на лояльность населения. При ближайшем рассмотрении несложно понять, почему — следует только на время забыть про традиционные западные стереотипы.
Во-первых, Россия — не индустриальная, а ресурсная экономика. Благосостояние ее жителей зависит в большей степени от одного сектора, чем от всей остальной экономики. Экспортные пошлины на нефть и газ, а также налоги на добычу полезных ископаемых приносят 49,4 % бюджетных доходов — хотя увеличения производства в этих отраслях не наблюдается уже с середины 2000-х годов (нефти ныне добывается на 8 % больше, чем в 2006-м, газа — на 1 % меньше). Устойчивость политической ситуации и уровень поддержки зависят не от темпов роста реального сектора, а от ситуации с доходами населения, которые зависят от этих темпов куда меньше, чем от бюджетной политики. B 2008–2009 годах, когда в США реальные доходы населения снизились на 2,7 %, в России, где спад ВВП был самым значительным среди стран «Большой двадцатки», они… выросли на 5,4 %. Конечно, это убивает бизнес и предпринимательскую инициативу, но власть это не волнует.
Во-вторых, в России чиновники разного уровня являются в то же время и предпринимателями, а если и не являются, то получают значительную часть своих доходов от взяток. B период экономического подъема они довольны жизнью, т. к. обогащаются за счет своих предприятий или за счет коррупционного «налога» на успешные бизнесы. B случае кризиса они зарабатывают даже больше на распределении государственной помощи и субсидий; кроме того, в такие периоды наступает время для покупки обесценившихся активов. До 45 % покупок дорогой недвижимости в Москве в 2009 году совершалось госслужащими и членами их семей. Кроме того, чиновникам известно, что просчеты в управлении редко становятся поводом для увольнения — но кризисы хороши тем, что позволяют to write off даже наиболее вопиющие из них. Поэтому ничего страшного бюрократия в кризисах не видит.
