Мир без России - Арин Олег (книги TXT) 📗
Он действительно слышал о глобализации и безоговорочно ее возлюбил. И вот почему.
«Впервые в истории абсолютное большинство живущих на Земле людей постепенно вырабатывают общее понимание основных принципов жизнеустройства. Это — идейный фундамент глобализации» 103, — пишет Кувалдин. Естественно, как нормальный русский человек, он может говорить только об «абсолютном большинстве живущих на Земле». Для «репрезентативности» ему следовало бы опросить «живущих в России людей», начиная с Подмосковья. И выяснить, насколько их понимание жизнеустройства совпадает с пониманием жизнеустройства, скажем, японцев, китайцев, американцев или папуасов с Новой Гвинеи. Подозреваю, «идейный фундамент» глобализации тотчас рухнул бы.
Но это только начало. Оказывается, информационная революция творит еще такие чудеса. «Она, — возвещает ее певец, — превращает индивидов в граждан мира… Мир без границ, где утрачивают былое значение территории и расстояния, начинает обретать реальные очертания».
«Гражданин мира», видимо, действительно не знает границ, если он всерьез начинает расписывать контуры «глобального сообщества», причем от множественного числа. Он уже не говорит «я», а вещает — «мы». «Мы его называем мегаобществом». Расписывая этот «проект», который, судя по всему, задуман кем-то свыше, он не определяет глобализацию, а расписывает некоторые характеристики или направления (коммуникационные сети, информационное обеспечение, финансовые институты, СМИ и т. д.) — все то, что можно отнести к любым современным формам экономического взаимодействия. И только в конце статьи он высказался о глобализации на «понятийном уровне» следующим образом: «На этой стадии наиболее емким определением глобализации может служить формула «асимметричной взаимозависимости». Вот так. Под эту формулировку можно подогнать все, что угодно, например взаимоотношения между хозяином и рабочим, личностью и государством, центром и периферией и т. д. Другими словами, «асимметричная взаимозависимость» — это элементарные отношения господства и подчинения. О чем пишет и сам Кувалдин: постиндустриальный Запад — субъект, остальной мир — объект, жертва глобализации. Здесь он прав, но какое отношение все это имеет к определению глобализации? Сказанное — всего лишь одно из проявлений сущности западного мира. И то, что этот ученый не понимает предмета, вытекает из следующего его пассажа: «В предыдущий период, в эпоху интернационализации, глобальное сообщество состояло из узких, элитарных социопрофессиональных групп. Это были крупные политики и интеллектуалы, международные чиновники и дипломаты, проповедники и разведчики, представители других профессий, ориентированных на внешний мир. В наше время в водоворот глобализационных процессов втягиваются массовые слои населения».
Хотя совершенно непонятно, о каком «глобальном сообществе интеллектуалов» говорит наш интеллектуал (возможно, это поэтическая метафора), но дело в том, что интернационализация не только сохраняет свои позиции, но именно она является доминирующей в многослойном экономическом пространстве, т. е. в системе мировых экономических отношений. А глобализация — всего лишь намечающаяся тенденция.
Впрочем, вряд ли к этому автору можно относиться серьезно хотя бы уже потому, что он столь же непрофессионально оперирует понятием национальной мощи и категорией силы. Конечно же, для него это однопорядковые термины.
В результате его анализ сводится к обычному описанию разнородных явлений: с одной стороны, плюсы глобализации — мегаобщества, с другой — есть небольшие минусы. Но «жизнь берет свое», а главное — есть громадный шанс стать «гражданином мира». И это не все. Мегаобщества «дают нам уникальную возможность создать более справедливый и гуманный миропорядок». Вопросительный знак, поставленный Кувалдиным в начале статьи, снимается сам по себе. Да, светлое будущее нам гарантировано.
Вот такие басни слагаются в Горбачев-Фонде, который, судя по всему, состоит из Крыловых и Лафонтенов. Непонятно только, на кого это рассчитано?
Россия: туз, шестерка, джокер?
Авторы коллективной работы «Россия и вызовы на рубеже веков» 104, научные сотрудники ИМЭМО РАН, главную проблему современной России видят в ее психологии Третьего мира, в «потере способности самооценки» (с. 6). С этим нельзя не согласиться, имея в виду не только официальные программы «вывода России из кризиса», но и внешнеполитические доктрины и концепции руководства страны. Поэтому весьма интересно, как сами авторы преодолевают эту психологию и насколько реально они оценивают Россию в окружающем мире. При этом хочу подчеркнуть, что авторы представляют научный клан ИМЭМО, всегда отличавшийся самоуверенностью и сверхдостаточностью.
Они, как и почти все международники, также рассматривают мир будущего через призму многополюсности. Но — и здесь начинаются различия — России не следует форсировать формирование такого мира. Причина — отсутствие у нынешней России возможности занять в нем «достойное место» (видимо, все помешались на этом «достойном месте»). А поэтому в интересах России «определенная консервация нынешней однополюсности («полутораполюсности») с закреплением ролей и ролевых функций США и Западной Европы как безусловных гарантов (при всех, разумеется, издержках) относительной глобальной стабильности на время переходного периода. Альтернатива которой, к сведению ярых антизападников, — тотальная дестабилизация и дальнейшее «сокращение» России по размерам, весу в международных делах, при росте сепаратизма и т. д. (курсив авторов)» (с. 15–16). Подчеркиваю. Авторы США и Западную Европу рассматривают как гарантов глобальной стабильности. Из этого вытекает, что, когда НАТО бомбит Косово или США наказывают Ирак, они осуществляют функцию стабилизации обстановки. Или такие акции являются издержками?
Как бы то ни было, пока США и Западная Европа обеспечивают «стабильность», у России есть своего рода передышка, во время которой надо сформировать свой «геополитический полюс» (с. 16). Географически он, правда, не очерчен.
Авторы ставят важный вопрос: на каких принципах будет организован мир в XXI веке? И здесь они, в отличие от слепо верующих в демократию и глобализацию, справедливо отмечают наличие противоположных тенденций — антиглобализма, роста влияния консервативных, а не либеральных ценностей, закрытости части мирового сообщества (с. 17). И хотя они не указывают на то, какая тенденция преобладает, важно, что хотя бы видят противоположные тенденции.
Довольно объективно они оценивают отношения России с США. Редкий вывод среди демократов: «США — были, есть и будут геополитическими оппонентами России, в том числе в зоне СНГ, в пределах самой России, не говоря уже о дальнем зарубежье, тем более о геостратегической периферии, регионах Латинской Америки, Ближнего Востока, АТР». Поэтому отношения с США скорее всего будут построены на базе «зрелого партнерства» (с. 19).
От реализма они тут же впадают в идеализм, предлагая для нового мирового порядка новый «смысл жизни», «то есть, сконструировав новые достойные цели для человечества, как раз и способные обеспечить порядок и минимально необходимую и возможную гармонию и предотвратить хаос и конфронтационность (курсив авторов)» (с. 27–28).
Поистине это в духе русских: сам в дерьме, но думай о всем человечестве. Думать, естественно, можно о чем угодно. В реальности, поскольку сил на «туза» нет, а «шестеркой» быть не хочется, то остается почетная роль «джокера». Такая роль, по мнению авторов, в конце концов обеспечит «достойное место и роль России в условиях многополярного мира» (с. 27–28).
А о том, что мы, если будем следовать рецептам авторов, не займем это пресловутое достойное место, даже играя джокером, свидетельствуют их рассуждения, связанные с «АТР».
Во-первых, даже если согласиться с существованием такого региона, т. е. «Азиатско-Тихоокеанского региона», непонятно, при чем здесь Индия? Индия, конечно, азиатская страна, но у меня такое ощущение, особенно когда смотришь на карту, что она омывается водами не Тихого, а Индийского океана.
