В схватках с врагом - Соколенко Н. (бесплатные версии книг .txt) 📗
Наконец со всеми формальностями покончено, можно было начинать «настоящую» жизнь на новом месте. И тут выяснились новые обстоятельства. Оказалось, коренные жители относятся к «аусландерам» с чувством собственного превосходства, недолюбливают их, даже претендовать на получение приличной работы или хорошей квартиры переселенцы не могут.
Каждый из переселенцев в большей или меньшей степени испытал чувство разочарования и горечи после своего легкомысленного выезда в ФРГ. Ведь никто же не гнал на Запад, поехали сами, поддавшись на обман. Хорошо, что еще не все потеряно, двери назад не закрыты. И часто группы переселенцев, вкусив прелестей капиталистического «рая», возвращались в Советский Союз.
Подумывал об этом и Антон Петровски. На его долю выпали все невзгоды переселенческой жизни. Только через полтора года скитаний ему удалось получить квартиру в местечке Брухкёбель, недалеко от города Ханау. Там же он устроился электросварщиком на завод гидравлических прессов. А первое время перебивался случайными заработками, занимался скупкой попавших в аварию автомашин. На этом деле можно было подработать: аварий на дорогах Западной Германии много. Антон ремонтировал исковерканные машины и перепродавал их. Это был ненадежный заработок. Позже Петровски работал на заводе водоочистительных приборов во Франкфурте-на-Майне.
В «свободном мире» жизненное благополучие оценивают прежде всего по богатству. Такового у Антона Петровски не было. Приходилось экономить на питании и одежде, работать сверхурочно. Накопив некоторую сумму, Антон Петровски приобрел автомобиль «Форд-Таунуз-20». Денег не хватало. Поэтому, оставив детей на попечение матери, жена Антона тоже пошла работать на завод. Оба трудились не жалея ни сил, ни времени и рассчитывались с долгами.
Мать Антона, Анна Петровски, переписывалась с другим сыном, Пранасом, оставшимся в Литовской ССР. Его письма доставляли ей и радость и печаль. Сын писал, что скучает вдали от родных, мечтает увидеться с ними.
…Однажды летом на квартиру к Петровски пожаловал мужчина с большим кожаным портфелем. Он дождался хозяина и представился: «Макс Клют, сотрудник ведомства по опросу граждан, въезжающих в ФРГ». Гость торопился, ему нужно было посетить еще одну семью, и беседа была весьма короткой: как устроились, как живете, обычные вопросы о здоровье, семье, не скучаете ли по оставшимся в Советском Союзе родственникам и знакомым.
Потом о Клюте как будто забыли, но он напомнил о себе, приехав из Мюнхена в местечко Брухкёбель. Пошли более обстоятельные беседы о жизни, о работе, о преимуществах частной инициативы, о сильной единой несоциалистической Германии. Клют свободно владел и литовским языком, которому, по его словам, выучился еще до войны, когда приходилось бывать в Литве по служебным делам. Клют о себе почти ничего не говорил, но интересовался не только самим Петровски, а и его родственниками и знакомыми, особенно теми, кто проживал в Советском Союзе.
В общении он был вежлив и внимателен, а чтобы убедить Петровски в своей «добропорядочности», предъявил свой паспорт и даже предложил навести о нем справку в полиции. Петровски, не раз сталкивавшийся в ФРГ с жуликами, проходимцами и провокаторами, решил навести о Максе Клюте справки, и чиновник в полиции подтвердил, что Клют действительно работает на федеральное правительство и ему вполне можно доверять. Доверившись Клюту, Петровски рассказал, что проживающий в Советском Союзе его брат Пранас тоже хотел бы переехать в ФРГ. Клют одобрил это намерение и пообещал помочь.
Антон Петровски уже был как бы опутан паутиной: за его действиями наблюдали, знали его настроения и намерения. Стоило ему обратиться в Висбаденское бюро путешествий, а затем к властям за техническим паспортом и международным свидетельством на право вождения автомашины, как об этом стало известно в Мюнхене. Буквально через день в Брухкёбель приехал Макс Клют и, уединившись с Антоном, повел серьезный разговор. Дав понять, что ему известно о том, что Петровски наводил о нем справки в криминальной полиции, что ему известно и о намерении Петровски поехать в Советский Союз, Клют попросил Антона выполнить поручение. Подчеркнул, что это небезвозмездно. Намекнул также на возможные в случае отказа затруднения с получением разрешения на выезд из ФРГ. Клют хотел, чтобы Антон привлек брата Пранаса к сбору сведений военно-экономического характера. Петровски, подготовленный предыдущими встречами, безоговорочно согласился выполнить поручение. Клют взял с него подписку и присвоил ему кличку Пальмер.
Так Петровски стал шпионом, а гость превратился в хозяина, который уже не просил, а требовал выполнять его задания.
За этими требованиями, как показывал впоследствии Петровски, нередко чувствовалась угроза, намеки на то, что он должен быть исполнительным, чтобы не навлечь на себя и близких ему людей неприятностей.
Клют ознакомил Петровски с альбомом, в котором были иллюстрации, изображающие советские автомашины с артиллерийскими установками, танки, поезда с военной техникой. «Все это нужно запоминать, — говорил Клют, — а не записывать. Нужна осторожность во всем, в беседах с советскими людьми не откровенничайте».
Поездка в Советский Союз тщательно готовилась, принимались меры к тому, чтобы избежать провала. Макс Клют рекомендовал не брать с собой таких вещей, как фотоаппарат, бинокль, транзисторный радиоприемник, советовал не отклоняться от маршрута движения и не допускать нарушений режима пребывания иностранцев в СССР, подчеркивать свою лояльность к Советскому Союзу, словом, ничем не привлекать к себе внимание органов государственной безопасности.
На расходы, связанные с поездкой в СССР, Петровски получил от Клюта тысячу пятьсот западногерманских марок, выдав расписку, которую и подписал кличкой Пальмер. Это был аванс, а после выполнения задания Клют обещал ему ежемесячное вознаграждение в сумме двухсот пятидесяти марок, половина которых должна пойти брату, на его счет в банке.
Дальнейшую связь с братом следовало поддерживать по почте при помощи посылок, в которых будут находиться указания, исполненные тайнописью на подкладке брюк.
Петровски получил специальный инструктаж по вербовке Пранаса. В первую очередь рекомендовалось провести с братом обстоятельную беседу, в процессе которой изучить его настроения, отношение к советской действительности, выяснить, действительно ли он стремится переехать на жительство в ФРГ. Если такие намерения есть, их следует укрепить. Нарисовать обстановку так, чтобы Пранас серьезно думал и готовился к выезду. Следует рассказать брату, что в ФРГ у Антона есть хороший знакомый, который поможет в переезде за границу, но при условии, если Пранас согласится собирать и передавать некоторые сведения.
Антон Петровски хорошо знал своего брата, его завистливость, стремление к наживе, его желание перебраться на Запад, и ему не составляло большого труда толкнуть его на преступный путь.
«Я должен был внушить брату, — показывал следствию Антон Петровски, — что это является важным государственным делом и правительство ФРГ не поскупится на расходы. В случае согласия выполнять задания, на его имя в Западной Германии оформят банковский счет, который будет пополняться ежемесячно».
Вопрос о «туристской поездке» в Советский Союз был решен. Получены необходимые документы. Закуплены подарки. И вот небольшая группа: Антон, Анна Петровски и ее давняя подруга Банземир, тоже жившая раньше в Литве, отправилась в дорогу. Светло-малиновый «форд» держал курс на восток.
На пограничном КПП Антон вел себя нервозно. Хотя, как он потом рассудил, там совершались обычные, как их называют, формальности. Обычный досмотр, никаких претензий к нему не предъявили. Не спросили даже, зачем он везет в Советский Союз чернила. Может быть, их попросили привезти родственники. А то, что он нервничал… Мало ли почему может нервничать человек, которому предстоит встреча с близкими!
Срок пребывания на территории Советского Союза весьма ограничен. Только пять дней, а нужно так много успеть сделать. И Петровски спешил. Он вызвал брата Пранаса в Минск. Тот не заставил себя долго ждать и прибыл всей семьей. Вместе с ними в кемпинг приехали и родственники тетушки Банземир. В общем, радостные встречи, беседы о житье-бытье, есть что рассказать друг другу. Антон Петровски доволен всем: приездом в СССР, встречей с братом, обслуживанием в кемпинге. К Советскому Союзу он настроен не только лояльно, а даже доброжелательно. Говорит об этом во всеуслышание, не упускает возможности сообщить о своих настроениях официальным лицам. (А зачем? Ведь это его личное дело!)
