Матрица «Россия» - Кара-Мурза Сергей Георгиевич (книги онлайн полностью txt) 📗
На Западе философское учение, излагающее принципы «правильной» жизни, получило название либерализм. Россия со времен Ивана Грозного и до наших дней не была либеральным государством. При этом наш образованный слой имел представление о западных взглядах и находился в непрерывной дискуссии с либерализмом. В XIX веке у нас было влиятельное течение «западников», но и они не претендовали на то, чтобы русские сменили свои главные ценности на либеральные. Они лишь стремились, чтобы Россия как цивилизация теснее сблизилась с Западом, чтобы перенять его достижения.
Свою приверженность либерализму наши реформаторы оправдывают тем, что это якобы высшее достижение всей мировой культуры, что он основан на общечеловеческих ценностях и отвечает «естественным» потребностям человека. Это ошибка. Либерализм – очень специфическая, неповторимая культура, которая сложилась в англо-саксонской части Запада. Он не несет в себе никаких «естественных» ценностей и не может предложить универсальной модели жизнеустройства для всего человечества.
Более того, на самом Западе либеральные ценности по терпели сокрушительное поражение, породив, в припадке отчаяния, неолиберализм – тупое фундаменталистское течение, разрушающее само либеральное общество. Можно уважать англичан, их культуру, их либеральных философов, но сама идея перенять их ценности мне кажется дикой и нелепой. Ценности – самая потаенная, даже святая часть национальной культуры. Глупо спорить о том, лучше или хуже наши русские ценности, чем либеральные. Они наши. Они для нас прекрасны, как прекрасна для человека его любимая и любящая родная мать.
Когда перестройка Горбачева буквально сдернула с культурного ядра нашего общества все защитные покровы и на нас хлынул поток чужих, жестоких, часто отвратительных ценностей и образцов, большинство населения испытало тяжелую душевную травму. Она раньше времени унесла в могилу миллионы людей. Она же заставила нас очерстветь и озлобиться на эту «вестернизацию» – это был необходимый способ защиты. И это нам сегодня мешает найти те гибкие «ассиметричные» способы взаимодействия с Западом, которые позволили бы нам взять у него все необходимое для модернизации, но не дать ей разрушить сокровенную сердцевину нашей культуры.
Если сделаем усилие и нащупаем эту узкую дорожку, то выйдем обновленными из этого кризиса. Да и Запад не останется внакладе – Россия всегда за ученье щедро платит. Запад, слава богу, более корыстолюбив, чем злонамерен, договоримся. Наша задача – уцелеть и продолжить свой независимый рост!
ПРИЛОЖЕНИЯ
ВСПОМИНАЯ ЛЕНИНА
Беседа С.Г. Кара-Мурзы с обозревателем «Правды» B.C. Кожемяко
B.C. Кожемяко: Сергей Георгиевич, в этом году мы отмечаем юбилей Октябрьской революции, а в эти дни – годовщину смерти Ленина. Давайте поговорим об этом, как люди старшего поколения – по большому счету, о главном.
С.Г. Кара-Мурза: Виктор Стефанович! Давно пора. Это самое полезное, что мы с вами можем сделать. Я бы высказал мысли, что у меня созрели и много раз проверены. Только пусть читатели не обижаются. Сейчас оставить какие-то продуманные выводы молодым важнее, чем польстить кому-то или кого-то победить в споре.
Первая мысль у меня очень горькая: те поколения, которые вытащили Россию из ловушки начала XX века, строили СССР и победили в войне, не понимали, как они это сделали. Они это знали, а времени на превращение этого знания в теорию и учебники у них не было. И та гуманитарная интеллигенция, которая это знание должна была оформить, тоже эту задачу не смогла выполнить. Когда старики после войны быстро сошли с арены, а молодежь стала говорить на новом языке, возникла пропасть в понимании. Вот уже двадцать лет эту пропасть заполняют ложью, и это становится едва ли не главной угрозой для молодежи.
В.К.: То есть, по-вашему, мы не знали Ленина?
С.К-М: Скажу о себе. Я с детства любил историю и довольствовался книгами и рассказами старших. Потом стал химиком и был счастлив. В 60-е годы меня, как и многих моих сверстников, стал грызть червь сомнений, хотелось улучшить советскую систему, и это казалось простым делом. Я занялся философией и историей науки, и через двадцать лет кое-что стал понимать. Это был 1988 г., переломный момент в перестройке, и я стал изучать уже социальную и политическую историю, чтобы понять происходящее. И только за последние 15– 18 лет, в свете опыта катастрофы, я смог упорядочить для себя представление о Ленине и революции. Как жаль, что все мои родные того поколения уже умерли и я не могу с ними обсудить моих выводов.
В.К.: Почему же те старики своего знания явно не выразили?
С.К-М: Они тащили непосильный груз срочных работ. Сейчас кажется невероятным, что такой объем работы может выполнить человек. И решения приходилось принимать за такой сжатый срок, что кажется невероятно малым число крупных ошибок. И в таком положении были люди на всех ступенях социальной лестницы – помню, именно в этом смысле мне ребенком казались все люди удивительно близкими по разуму и духу.
Но есть и более глубокая причина – старики не могли осмыслить того дела, которое они делали. Не хватало для этого мыслительных средств (как говорят, понятийного аппарата). Среди моих родных были гуманитарии, военные, партработник – точнее, все они были и тем, и другим. Встречаясь, они обсуждали главные проблемы. Ребенком я слушал, потом даже участвовал. Они видели, что не могут эти проблемы «препарировать», не разработаны они. Это их мучило, и, когда разговор заходил в туник, его завершали каким-нибудь марксистским штампом вроде «производительных сил и производственных отношений» и расходились в плохом настроении.
Кстати, в таком же положении оказался и я сам, когда в нашей лаборатории стала складываться «антисоветская» фракция, и в спорах с этими тогда еще близкими друзьями я тоже не находил понятий, чтобы им ответить. Я был уверен – не только сердцем, но и уже разумом – что они исходят из ложных посылок и идут по пути трагических ошибок, но не мог им противопоставить связной концепции. Они тогда все уже начитались Маркса, выкопали его четкие и даже чеканные антисоветские формулы – что я мог на них ответить! Все, чем мог бы помочь мне Ленин, официальная история от нас спрятала.
В.К.: Что же вы обнаружили, изучая Ленина в последние годы?
С.К-М: Если одной фразой, то такие уроки, что если бы мы их вовремя освоили, то смогли бы пережить кризис 70-80-х годов без катастрофы. А если смогли бы освоить в ближайшие десять лет, то и нынешнюю катастрофу преодолели.
В.К.: Прежде чем перейти к сути, по-вашему, шансы освоить это необходимое нам знание невелики?
С.К-М.: Да, именно так. На мой взгляд, шансы есть, но они невелики. Слишком многие заинтересованы в том, чтобы проект русского коммунизма был пресечен, и слишком велика инерция позднего советского догматизма. На этот раз нас загнали в яму поглубже, чем сто лет назад, а мы гораздо слабее.
В.К.: Средства, которые направлены на интеллектуальное выхолащивание нашей молодежи, действительно очень велики. В последнее время антисоветская пропаганда вышла на новый уровень и по интенсивности, и по своим технологиям. Смотрите, в каком темпе производятся художественные фильмы и даже сериалы. Буквально любая тема на телевидении сопровождается антисоветскими комментариями – будь то передача о космонавтике или о писателе-фантасте Беляеве. Можно ли было мобилизовать художественную элиту для выполнения такой программы просто за деньги?
С.К-М: Можно и за деньги. Надо признать, что позднее советское общество вскормило художественную элиту, в общем, с моралью весьма низменной. Это симптом болезни. Но моральные комплексы, по-моему, породили в этой части интеллигенции большую духовную силу, злобную и мелочную. Она и проявилась в глубокой неприязни к советскому строю и к его духовному творцу и символу – Ленину. Антисоветская идея овладела этими «узкими массами» интеллигенции, а когда соединилась с большими деньгами, то превратилась в материальную силу. Духовную составляющую нельзя недооценивать.
