Власть и оппозиции - Роговин Вадим Захарович (онлайн книги бесплатно полные .TXT) 📗
Более развернуто формулировал альтернативную программу левой оппозиции Троцкий в статье «Советское хозяйство в опасности». Он констатировал, что хозяйственные болезни, которые предполагалось излечить спасительными «шестью условиями» Сталина, усугубились и приняли ещё более злокачественный характер. Сообщения советских газет о продолжающемся росте текучести и невыносимых бытовых условиях рабочих отражают огромное напряжение, которого достигло недовольство рабочего класса. Непосильная тяжесть, которая взваливается на его плечи недоеданием и гонкой, способна «в кратчайший срок доконать оборудование и измотать самих производителей» [540].
Ещё худшее положение сложилось в деревне, где «погоня за рекордами коллективизации, без учета технических, экономических и культурных возможностей сельского хозяйства, привела на самом деле к гибельным последствиям. Она убила стимулы мелкого товаропроизводителя, задолго до того, как смогла заменить их другими, более высокими хозяйственными стимулами. Административный нажим, который и в промышленности скоро исчерпывает себя, в сельском хозяйстве оказывается совершенно бессильным» [541].
Коллективизация может быть жизненна лишь в той мере, в какой она сохраняет личную заинтересованность колхозников в труде, строя их отношения внутри колхоза, равно как и отношения колхоза с внешним миром, на основах хозяйственного расчёта. «Это значит, что правильная, экономически обоснованная коллективизация на данной стадии должна была вести не к упразднению нэпа, а лишь к постепенному преобразованию его методов» [542].
Однако бюрократия ликвидировала нэп и заменила рыночные отношения, без которых немыслим хозяйственный расчёт, расширением методов принуждения. После административного удушения нэпа, т. е. системы рыночного регулирования хозяйства, она освободила планирование от контроля со стороны рынка. Между тем бесчисленные живые участники хозяйственного процесса «должны заявлять о своих нуждах и о своей относительной силе не только через статистические выкладки плановых комиссий, но и непосредственным давлением спроса и предложения. План проверяется и, в значительной мере, осуществляется через рынок» [543]. Только взаимодействие трёх элементов: государственного планирования, рынка и советской демократии может обеспечить правильное руководство хозяйством переходной эпохи.
Восстановление базаров Троцкий оценивал как признание несвоевременности ликвидации нэпа, но признание эмпирическое, частичное, непродуманное и противоречивое. Базарная торговля стала спекуляцией на нужде города, сводящей на нет экономическое стимулирование на государственных предприятиях. «Какое значение имеют для рабочего несколько лишних рублей в месяц, если нехватающие жизненные продукты он вынужден покупать на базаре по удесятерённой цене?» [544].
Анализ кризисного состояния советской экономики Троцкий завершал выводом о недопустимости попыток насиловать хозяйство путём дальнейшего административного подстёгивания. «Кризис можно смягчить, а затем и преодолеть не командованием, а мерами экономического регулирования. После авантюристического наступления необходимо как можно более продуманное плановое отступление» [545]. Такое отступление прежде всего следует осуществить в области коллективизации. «Удерживать в коллективах насильственно крестьян, которые расхищают урожай, разбазаривают семена и затем требуют их от государства,— чистейшее безумие» [546]. Следует сохранить лишь наиболее жизнеспособные колхозы, перестроив их в соответствии с опытом и желанием основной крестьянской массы.
В области промышленности следует начать с улучшения положения рабочих. «Обеспечить рабочих и их семьи пищей, жильем и одеждой. Какою угодно ценою!» Для этого необходимо прежде всего «железной рукой приостановить процесс инфляции и восстановить твёрдую денежную единицу. Эта трудная и болезненная операция неосуществима без смелого сокращения капиталовложений, без пожертвования многими сотнями миллионов, нецелесообразно или несвоевременно вложенных в новые строительства, для предупреждения миллиардных потерь в будущем [547]» [548].
Троцкий считал, что вконец расстроенное состояние хозяйства исключает возможность плановой работы, рассчитанной на длительные сроки. Поэтому он предлагал в следующем, 1933 году вести работу на основе годового плана, подчинённого решению социальных задач. Высший критерий этого плана должен состоять «не в том, чтобы производить как можно больше, как можно скорее, а в том, чтобы навести порядок в хозяйстве: …построить недостающие квартиры и столовые, доделать крыши, проложить ассенизационные трубы. Ибо, чтобы хорошо работать, люди прежде всего должны по-человечески жить, и, следовательно, удовлетворять свои человеческие потребности» [549].
Для преодоления бюрократического подхода к хозяйству, вновь подчеркивал Троцкий, необходима коренная реконструкция всей политической системы и прежде всего партийного режима. «Задача задач — возродить партию. Здесь тоже нужна инвентаризация тяжёлого наследства послеленинского периода, отделение здорового от больного, годного от негодного, очистка от мусора и грязи, проветривание и дезинфекция всех помещений бюрократии» [550].
Мысль о необходимости перестроить политическую систему и «беспощадно очистить её от накопившегося мусора» на основе свободной критики снизу доверху содержалась в обращениях Троцкого к партийному и советскому руководству, направленных в начале 1932 года. Открытое обращение было направлено Президиуму ЦИК в связи с его постановлением от 20 февраля 1932 года, которое лишало Троцкого и членов его семьи советского гражданства за «контрреволюционную деятельность» [551]. В этом обращении, суммируя чудовищные ошибки сталинского руководства за последние годы, Троцкий писал: «Сталин завёл вас в тупик. Нельзя выйти на дорогу иначе, как ликвидировав сталинщину… Надо, наконец, выполнить последний настойчивый совет Ленина — убрать Сталина» [552].
Ещё раньше (4 января) Троцкий направил в Политбюро и Президиум ЦКК ВКП(б) секретное письмо, в котором подчеркивал, что процесс подмены руководства партии и даже ЦК всевластием Сталина завершился. Советские газеты говорят исключительно о «руководстве Сталина», «предписаниях Сталина», «генеральной линии Сталина», совершенно игнорируя ЦК. Партия «доведена до такого унижения, когда невежество, органический оппортунизм и нелояльность одного лица налагает печать на великие исторические события» [553].
Откликаясь в этом письме на открытую в конце 1931 года новую идеологическую кампанию против «контрреволюционного троцкизма», Троцкий усматривал её истинную подоплеку в том, что Сталин пришёл к выводу об ошибочности его высылки за границу. Принимая решение о высылке, Сталин «надеялся, как это известно из его тогдашнего запротоколированного заявления в Политбюро, что без „секретариата“, без средств — Троцкий станет только беспомощной жертвой организованной в международном масштабе бюрократической клеветы. Аппаратный человек просчитался. Вопреки его предвидениям оказалось, что идеи имеют собственную силу, без аппарата и без средств» [554].
Троцкий заявлял, что «планы и замыслы Сталина ни в коей мере и ни с какой стороны не могут повлиять на политику левой оппозиции и на мою, в частности. Политическая судьба Сталина, развратителя партии, могильщика китайской революции, разрушителя Коминтерна, кандидата в могильщики немецкой революции, предрешена. Его политическое банкротство будет одним из самых страшных в истории. Вопрос идёт не о Сталине, а о спасении Коминтерна, пролетарской диктатуры, наследия Октябрьской революции, о возрождении партии Ленина» [555].
XXXI
Сталин, партия и оппозиция
На что надеялся Троцкий, обращаясь к партийному и советскому руководству с требованием «убрать Сталина»? Адекватный ответ на этот вопрос мы найдем лишь с учетом того, что к концу первой пятилетки стихийно складывающийся и формирующийся протест против сталинской политики охватил значительные слои партии, до этого не примыкавшие ни к каким оппозициям. Этот протест всё чаще находил отражение в обращениях рядовых коммунистов к руководителям партии. Так, в конце 1932 года Кировым было получено письмо от коммуниста Максимова, выражавшего надежду, что при определении политики партии будут учтены излагаемые им «настроения и взгляды низового актива и рядовых членов партии». Отмечая, что обещания партийного руководства о том, что в ближайшие годы «мы будем иметь на земле рай», обернулись предельным обнищанием трудящихся города и деревни, автор письма видел причины этого «в отступлении от ленинских установок в политике… Если бы партия следовала этим указаниям, а не шла „напролом“ (как этого хочет т. Сталин), если бы в практике видели проверку теории, если бы открыто признавали допущенные ошибки, тогда бы не создалось такого положения, кое мы видим сейчас» [556].
