Операция «Снег» - Павлов Виталий Григорьевич (книги читать бесплатно без регистрации .txt) 📗
Однако я не мог бы утверждать, что он отличался заметной способностью оперативно применять на практике свое понимание людей. В этом смысле скорее были заметны известные колебания и медлительность. Здесь мы подходим к одному из важных элементов характера В.Ярузельского, вызывавшему у некоторых его коллег непонимание и даже негативную реакцию. При решении проблем он нередко проявлял предельную осторожность, я бы сказал, излишнюю для политического деятеля такого масштаба осмотрительность. Создавалось впечатление известной нерешительности, неуверенности, а некоторые его коллеги считали, что это граничит с политической трусостью. Я лично не стал бы поддерживать такое крайнее мнение, тем более что вся польская история последних двух десятилетий дает достаточно примеров, оправдывающих «осторожность» Ярузельского. Да и сам он в интервью московскому журналу «Огонек» признавался, что долго отказывался от предложения стать первым секретарем правив шей тогда партии в 1981 году. Он отлично понимал, что этот пост потребует от него не только государственной мудрости и политической зрелости, которые он убедительно демонстрировал на деле, но и решительности, которой ему долго, слишком долго недоставало, пока наконец в декабре 1981 года он не пошел на исторически оправданный, исключительно ответственный шаг — объявление военного положения.
Близкие к Ярузельскому Г.Кищак и М.Милевский, также как его заместитель по Министерству обороны Ф.Сивицкий, отмечали, что разумные и вполне оправданные меры, которые предлагало МВД для ослабления общественной напряженности, трудно находили у него поддержку. Он затягивал принятие некоторых решений, иногда до тех пор, пока эти меры становились абсолютно неизбежными. Но подчас из-за упущенных оптимальных сроков они оказывались уже менее эффективными.
В то же время должен сказать, что в первый период его деятельности, то есть до 1980 года, во всех случаях, когда Ярузельский был убежден в необходимости решительных действий политического руководства во главе с Гереком, он проявлял несомненное мужество и настойчивость в отстаивании своих позиций. И с ним считались.
В целом, несмотря на тяжелое поражение политической линии ПОРП, которой последние восемь лет ее деятельности руководил В.Ярузельский, этот человек, безусловно, оставил заметный след в польской истории. Глубоко убежден, что одно только введение военного положения, как абсолютно необходимого и единственного средства предотвращения междоусобной войны и неизбежного при этом катастрофического осложнения международной обстановки, ставит Ярузельского в ряд выдающихся польских деятелей.
Я прожил в Польше двенадцать лет. Срок немалый. И находился в гуще событий — бурных, кризисных, переломных. Мне приходилось сталкиваться с множеством людей, начиная от тех, кто стоял на вершине власти, и до простых тружеников. Я имел возможность достаточно глубоко изучить характер народа. И своими наблюдениями считаю необходимым поделиться с читателем. Ведь поляки, хотя и считаются сейчас вроде бы в дальнем зарубежье, исторически наши ближайшие соседи. И мы должны знать их нравы и национальные особенности и, что гораздо важнее, правильно понимать их образ мыслей.
На формировании национального характера польского на рода, безусловно, сказались те испытания, которым общество подвергалось в течение полутора веков, когда поляки не имели самостоятельного государства. Отсюда чрезмерная чувствительность ко всему, что будто бы задевает суверенитет, умаляет место Польши и поляков в мире и мировой политике.
Но вместе с тем сопричастность поляков к историческому прошлому нашей страны, близость многих национальных обычаев, привычек, исторические культурные связи, наличие у значительной части поляков родственников в России, тот факт, что многие поляки учились в русских и советских учебных заведениях, — все это создавало хорошую основу для нашего сближения. Трудно переоценить в этом смысле нашу общность в борьбе с гитлеровской оккупацией.
Из опыта работы аппарата представительства следует, что для успеха сотрудничества большое значение имело понимание особенностей страны и ее народа.
Назову некоторые специфические для поляков черты, учет которых помогал нам успешно строить отношения с коллегами.
Бросается в глаза умение каждого поляка, к какому бы слою общества он ни принадлежал, вести себя совершенно свободно и непринужденно. И, добавлю, независимо от обстановки, в которой он оказался, в том числе и среди совершенно незнакомых ранее людей. Мы стремились отвечать им тем же, тем более что искренность и доверчивость являются одной из лучших черт нашего народа.
Вспоминаю свое многолетнее общение с заместителем министра внутренних дел Тадеушем Петшаком. Зная, что Петшак — националист, никогда не выражавший энтузиазма в отношении нашего сотрудничества, я не позволял себе, чтобы это отражалось на наших отношениях. Соответственно, я всегда встречал и с его стороны расположение, несколько раз выезжал с ним на охоту, бывал у него в гостях.
На встречах с Петшаком я не скрывал несогласия со многими его националистическими позициями. Нередко темами наших дискуссий были сложные события XIX и начала XX века, период совместной борьбы против гитлеровского нашествия. Знаниями в этой области мой собеседник, профессор истории, владел прекрасно. Видно было, что мои откровенные высказывания, готовность выслушать аргументы собеседника при всей несхожести позиций вызывали его уважительное отношение, снимали или смягчали многие противоречия. Когда Петшак был освобожден от работы в министерстве «в связи с переходом на дипломатическую работу», при прощании он вполне откровенно и искренне заявил: многие его коллеги в МВД и сам он больше всего ценили у руководителя представительства откровенность и расположение к собеседникам, честность в аргументах.
— Нас многое может разделять, но мы всегда с удовольствием встречались с вами, — добавил он.
Это не было лестью — профессор никогда не прибегал к такой недостойной форме общения.
Широко распространенной чертой характера поляков является их юмор, склонность к иронии и известному скепсису в отношениях с другими. У многих мы встречали чрезмерное самомнение, убежденность в том, что только «моя личная позиция самая правильная, справедливая, умная». Не случайно бывший секретарь ЦК ПОРП М.Ожеховский в июне 1982 года заметил: «Наверняка в тезисе: „В Польше каждый является врачом, адвокатом и историком“ — заключается много иронии и в то же самое время много правды. Каждый поляк считает, что он лучше всех знает нашу историю».
Эта черта сильно сказывалась прежде всего на среднем уровне руководящего состава, готового «к любым постам и должностям». Какой бы рядовой пост ни занимал такой поляк, если бы ему предложили вдруг стать премьером, он, как правило, дал бы согласие. Именно таким людям свойственно неприятие критики, поэтому прямо высказывать критические оценки их действий считается нежелательным. Мне, например, щадя самолюбие таких людей, приходилось облекать свои дружеские замечания в форму критики собственного опыта («моя прошлая ошибка», «мой неудачный ход» и так далее).
Нередко приходилось сталкиваться и с претензиями на первенство буквально во всем. По всеобщему убеждению поляков, нельзя было ставить Польшу на второе место в содружестве. В социалистическом содружестве они были не «вторыми» после СССР, а «первыми союзниками Советского Союза».
Помню бурную реакцию польских коллег на всех уровнях на решение Москвы пригласить в первый совместный космический полет не польского, а чехословацкого космонавта. Делались различные «заходы», в том числе и на самом высоком уровне, чтобы изменить это решение.
Кто хоть немного пожил среди поляков, не мог не отметить их откровенное недоверие к собственным властям (любым и отнюдь не только социалистическим). С другой стороны, они проявляют исключительную доверчивость к любой критике в адрес своих властей, особенно если она исходит извне, например, от различных пропагандистских органов Запада. Именно это подчеркивал упомянутый уже мной Ожеховский, говоря о чертах национального характера и политической культуры, которые присущи значительной части поляков. «Существует, — писал он, — исторически сформировавшееся недоверие к официальным средствам массовой информации… Поэтому общество легко воспринимает определенные мифы и стереотипы, которые пропагандировались вне официальных каналов информации».
