Исав и Иаков: Судьба развития в России и мире. Том 2 - Кургинян Сергей Ервандович (книги без регистрации полные версии .TXT) 📗
Я не знаю, как выступала Пиама Павловна на партсобраниях, но заявить в научном докладе (конференция ведь научная), что, «к сожалению, от абсолютизации царящего в мире зла и от хилиастических настроений не вполне свободны и многие русские философы и писатели, такие, например, как Достоевский и Соловьев». — это знакомый стиль. «К сожалению, антимарксистские настроения затронули и таких западных философов, как…» (разве не похоже?).
Я внимательно вчитываюсь и пытаюсь понять, куда же это все должно быть заточено. То, что это должно быть заточено на что-то актуальное, понятно по стилю. Но куда же это «заточено»? Развернутая цитата из Гершома Шолема, которая призвана противопоставить иудаизм, алчущий внешнего спасения, христианству, алчущему внутреннего спасения… Шолем — блестящий и глубокий исследователь. Но очень далекий от, так скажем, однонаправленности. Пролистнете еще две страницы — будет написано нечто сложно сочетаемое с только что сделанным утверждением.
Да и сама цитата, в которой, как говорит Пиама Павловна, Шолем нечто выразил с предельной ясностью, далеко не настолько ясна. Она достаточно длинна, но, видимо, придется привести ее целиком — в точности так, как цитирует Пиама Павловна.
«То, что христианство полагает… основанием своего вероисповедания и главным моментом Евангелия, решительно опровергается и отвергается иудаизмом. Последний всегда и везде рассматривал искупление как общественное событие, которое должно произойти на исторической сцене и в лоне еврейской общины, — другими словами, как событие, должное совершиться видимым образом и немыслимое без этого внешнего проявления. Христианство, например, рассматривает искупление как событие, совершающееся в мире в сфере духовной; как событие, происходящее в душе, во внутреннем мире отдельного человека и призывающее к внутреннему преображению, не влекущему за собой с необходимостью изменения хода истории. Град Божий св. Августина, представляющий собой в рамках христианской догматики куда более смелую попытку сохранить и в то же время переосмыслить иудейские категории искупления в пользу Церкви, — этот Град определяется как сообщество людей, таинственным образом спасенных внутри неискупленного мира. То, что иудаизм поставил твердо в конец истории как момента кульминации всех внешних событий, в христианстве стало центром истории, обретающей таким образом особый смысл «истории спасения». Церковь убеждена, что этим она преодолела временное представление о спасении, связанное с физическим миром, и заменила его новым, более возвышенным… То, что христианину представляется как более глубокое понимание события, в глазах еврея представляется его выхолащиванием и уверткой. Это обращение к чистому, ирреальному внутреннему миру кажется ему попыткой избежать мессианского испытания в его конкретности».
Ну, и что? Про что тут сказано? Про очевидную для всех нас культурологическую вещь. Евреи спрашивали: «Если Христос — мессия, то где спасение? Вы говорите, что он мессия… Но он пришел — и ничего не изменилось, стало еще хуже. И мы не хотим ваших уловок по поводу того, что где-то внутри все изменилось. Мы хотим очевидного блага после прихода мессии, а не блага скрытого».
Эта полемика действительно сильно «развела» иудаизм и христианство. Но чем ответило христианство на подобное вопрошание своего (внутрисистемного и одновременно беспощадного) оппонента? Оно ответило рассуждениями о том, что внутренние перевоплощения выше внешнего? И все? Да, такие рассуждения были, и без них нет христианства. Они внесли великий вклад в общечеловеческую культуру, культуру Запада.
НО, ЕСЛИ БЫ ВСЕ ИСЧЕРПЫВАЛОСЬ ЭТИМИ РАССУЖДЕНИЯМИ, ХРИСТИАНСТВО ОСТАЛОСЬ БЫ МАЛЕНЬКОЙ СЕКТОЙ, НИКОГДА НЕ СЫГРАЛО БЫ НИКАКОЙ РОЛИ В ИСТОРИИ И УЖ, БЕЗУСЛОВНО, НЕ ДОЖИЛО БЫ ДО НЫНЕШНИХ ВРЕМЕН.
Христианство ответило на все эти весьма серьезные возражения концепцией Второго пришествия. Христос пришел первый раз для внутреннего спасения и предуготовления. И это сердцевина истории. Христос придет второй раз для окончательного и полного спасения. И это будет конец истории.
Шолем обсуждает, чем первое (и потому лишь внутреннее) пришествие во спасение в христианстве отличается от единственного (и потому полного) спасения в иудаизме. И он показывает, что это огромное отличие. А кто спорит? Кто-то говорит, что иудаизм и христианство — это одно и то же? Это просто смешно.
Но Шолему в кошмарном сне не может присниться утверждение, согласно которому и Второе пришествие мессии в христианстве будет тоже лишь внутренним спасением. Он вообще не намерен обсуждать разницу между Вторым пришествием в христианстве и пришествием мессии в иудаизме. Потому что он понимает, что и там, и там должно совершиться нечто окончательное и полное. В противном случае надо сказать, что мир будет длиться вечно. И вечно будут приходить и спасать… Но это не христианство. Это ересь, и известно какая — хлыстовская.
Христианство же прекрасно понимает, что окончательное спасение будет полным. Что смерть, например, будет попрана не символически, а буквально. Сказали бы вы накаленным толпам Средних веков, творившим историю, что все и в Конце Концов будет происходить лишь аллегорически, — они бы вас порвали на части. Вы скажите это сегодня — церкви будут пусты на следующий день. Может быть, в них останутся некоторые бывшие партработники и обществоведы. Но не более того.
Пиама Павловна этого не понимает? Она может этого не понимать? Меня иногда начинает терзать кошмарная мысль, что может. Но я гоню эту мысль от себя. Но тогда зачем такие, прошу прощения, заходы? Иудаизм-де понимает искупление буквально, а христианство — внутренне. Окончательное искупление и иудаизм, и христианство, и что угодно другое понимают тотально. И без такого тотального понимания религии нет. А христианство от иудаизма отличается тем, что для христианства есть промежуточное спасение, а для иудаизма нет. Это огромное отличие, которое все знают. Но при чем тут хилиазм, апокалиптика, эсхатология? Кто-то изобрел небуквальную эсхатологию? Кто, простите? Иоанн Богослов на Патмосе? Патмос весь пронизан ожиданием этой буквальности. Кто как ее видит — это другой вопрос. У кого — булки на деревьях, а у кого — пение на небесах.
Но нужно совсем не читать тексты, чтобы сказать, что у евреев — только булки на деревьях, а у христиан — только пение на небесах. А откуда тогда конфликт апостола Павла и греков? Тот самый конфликт, при котором Павел начал, наконец, говорить о воскресении в теле, а греки ему ответили: «Об этом поговорим после».
Христианство к телесности спасения относится невероятно трепетно. Может быть, и более трепетно, чем иудаизм. А хилиазм в разных его модификациях очень по-разному видел Тысячелетнее царство или рай на земле. Согласно тому же Иоахиму Флорскому (и это Пиама Павловна в своем докладе сама оговаривает), в Царстве Третьего Завета исполнятся все обетования Ветхого и Нового Заветов: люди будут обладать духовными телами, не требующими пищи; на земле победит свобода и любовь, а всякая власть отомрет за ненадобностью.
Обратите внимание: люди будут обладать ДУХОВНЫМИ ТЕЛАМИ! Духовными! Не требующими пищи! Значит, нет у Иоахима Флорского булок на деревьях? А хилиазм есть!
В том же тексте доклада Пиама Павловна цитирует А.Эткинда (книгу «Хлыст»). В книге сказано, что последователи Иоахима Флорского «учиняли еврейские погромы». Пиама Павловна как будто не замечает того, что сама же с восхищением цитирует. Так у хилиастов — иудейские мессианские корни, это евреи? Или это другие люди, организующие еврейские погромы? Или это евреи, организующие еврейские погромы?
«Ну, что со слонами-то гады делают!»
Однако это все промежуточные шаги. Пиама Павловна подбирается к главной теме. А главная тема состоит в том, что евреи породили не только хилиазм, но и гностику. То, что истоки хилиазма — в иудаизме, это спорная, но достаточно традиционная версия. Но то, что гностики — это евреи… Это я слышу в первый раз. Нет, я, конечно, знаю, что есть и еврейский гностицизм… Но то, что он изначально еврейский… И то, что он порождение еврейского духа… Не слишком ли? Гитлер — порождение гностицизма в XX веке. Гитлер жег евреев. Видимо, евреи сами жгли евреев. Раз они такое со слонами выделывают, то и с собой, наверное, тоже…
