Мировая холодная война - Уткин Анатолий Иванович (книги без регистрации .txt) 📗
Польша
В дни определения послевоенного мироустройства, весной 1945 г., американское руководство в своих отношениях с Советским Союзом поставило задачу проконтролировать и изменить советскую политику в наиболее важном для СССР пункте — отношений СССР с его главным европейским соседом — Польшей.
Почему Польша? Почему эта страна стала точкой столкновения Америки с Россией? Американская сторона выбрала в качестве теста крайне неудобный пример. Как справедливо указал еще в Ялте Сталин, «для России Польша — не только вопрос чести, но вопрос безопасности». Для любой великой державы вопрос безопасности был важнее всех прочих. В этом плане Россия Сталина ничем особенным не отличалась — Соединенные Штаты защищали бы свою безопасность с не меньшим упорством.
Прискорбным является то, что единственным политиком в окружении Трумэна, придерживающимся реалистических взглядов на мир, был далек от личных связей военный министр Генри Стимсон, который указывал на то, что географическая близость должна рассматриваться, по меньшей мере, с той же степенью серьезности, что и универсальные принципы народоправства и т. п.
И Америка решительно встала против России в Польше — там, где Россия никак не могла отдать собственную безопасность, связи армии в Германии с Советским Союзом в чужую собственность. Америка выдвинула «откладывание прежних решений, знаки новой тревоги, озлобление, громкие протесты, полную идентификацию взглядов, своих и лондонского польского правительства, — и все это в отсутствие в самой Польше собственно американских войск — для нового решения польской проблемы».
А ведь это было то время, когда вместо понятия национальный интерес все затмило понятие «национальная безопасность». Именно из этого угла вышла холодная война. Гарриман говорит в государственном департаменте в апреле 1945 г.: «Русские планы по созданию государств-сателлитов являются угрозой для мира и для нас. Советский Союз, как только получит контроль над окружающими территориями, будет пытаться проникнуть в следующие ближайшие страны». Поэтому Соединенные Штаты обязаны сделать из Польши «контрольный случай» и постараться сократить советскую зону влияния. «Советскому Союзу нужно противостоять в ныне соседствующих с ним странах».
Для того чтобы американская точка зрения на мир как на систему, контролируемую из Вашингтона, возобладала, считалось необходимым вынудить Советский Союз безоговорочно признать право заокеанской державы определять ход развития его связей с непосредственными соседями. По воле США СССР должен был «забыть» о том, что предвоенная Польша была исключительно враждебна по отношению к своему восточному соседу, что даже при непосредственной угрозе национальному суверенитету в 1939 г. она отказалась сотрудничать с СССР, забыть, что предвоенная Польша была бастионом антисоветизма, главным звеном созданного Западом «санитарного кордона» вокруг СССР. Должно было случиться так, чтобы СССР забыл о 600 тыс. павших за освобождение Польши советских воинах, о том, что национальное возрождение Польши стало возможным лишь ценой жертв, понесенных Советским Союзом.
Глава Советского правительства И. В. Сталин писал президенту Трумэну: «Вы, видимо, не согласны с тем, что Советский Союз имеет право добиваться того, чтобы в Польше существовало дружественное Советскому Союзу Правительство и что Советское Правительство не может согласиться на существование в Польше враждебного ему Правительства… Попросту говоря, Вы требуете, чтобы я отрешился от интересов безопасности Советского Союза, но я не могу пойти против своей страны».
Есть значительная доля иронии в том, что американское руководство, сделавшее польский вопрос ключевым для определения своих отношений с СССР, выступало за «демократизацию» варшавского правительства. Эта «демократизация» должна была произойти путем передачи всей государственной власти в новой Польше эмигрантскому правительству в Лондоне. Псевдодемократический характер этого лондонского правительства был довольно хорошо известен. Весь мир наблюдал за восстановленной в 1918 году Польшей. Даже невзыскательный американский политик не мог квалифицировать режим Пилсудского иначе, как диктатуру, наложившую запрет на основные политические свободы. Охваченный самомнением, режим панской Польши не признавал факта существования в рамках своего государства миллионов украинцев и белорусов. Антисемитизм довоенной правительственной верхушки панской Польши известен, как известно и то, что эта страна с 1934 года» пыталась сблизить свою внешнюю политику с курсом гитлеровского рейха. Возвратить таких политиков и их прямых идейных наследников в Варшаву в 1945 г. значило надругаться над жертвами второй мировой войны.
Невозможно себе представить, чтобы США после победы в войне позволили кому бы то ни было диктовать им условия отношений с соседней страной. Невозможно себе представить, чтобы любое американское правительство удержалось у власти, заяви оно, что для поддержания мира нужно следовать советам из другой столицы, отстоящей от Америки за тысячи километров.
Возможно лучший исследователь современной дипломатической истории Дж. Л. Геддис: «Не многие историки готовы отрицать сегодня, что Соединенные Штаты были намерены доминировать на международной арене после второй мировой войн задолго до того, как Советский Союз превратился в антагониста». Консультант исследовательского центра «РЭНД корпорейшн» К. Лейн: «Советский Союз был значительно меньшим, чем это подавалось ранее, фактором в определении американской политики. На самом же деле после второй мировой войны творцы американской политики стремились создать ведомый Соединенными Штатами мир, основанный на превосходстве американской политической, военной и экономической мощи, а также на американских ценностях».
Трумэн стремительно двигался в этом направлении. Старый «двор» Рузвельта видел его движение в противоположном направлении. Резонно представить себе, что Трумэн мог пойти и иным путем, но, первое, он был жертвой уже устоявшейся точки зрения (Леги-Гарриман-Форрестол). При этом нельзя не признать, что Трумэн искренне считал тех, к кому обращался за советом лучшими специалистами предшествующей администрации. (Он не обращался пока из прежних видных советников только к Гарри Гопкинсу). В середине мая, когда у Трумэна появились первые сомнения, он сказал дочери Рузвельта (возможно, в качестве самозащиты), что все его советники требуют «твердости в контактах с русскими».
Во-вторых, пресс обстоятельств — стремление показать себя энергичным лидером, твердым и неподвластным влияниям, влекло Трумэна от природной рассудительности. Рузвельт поднимался над проблемами, всегда стремясь избежать лобового противостояния. Трумэн пытался доказать самому, что адекватен вставшим перед страной задачам. Его влекла стихия противоборства. Многие из окружающих отметили, что в первые недели пребывания в Белом доме Трумэн нарочито быстро принимал решения и склонялся к бойцовской манере. Предшествующий вице-президент Генри Уоллес отмечает: «Решительность Трумэна восхитительна. Встает лишь один вопрос: достаточно ли информированности за плечами у этой решительности». Через несколько недель Уоллес уже смущен «излишней крутостью» президента. «Эта тенденция выбирать спонтанные и „крутые“ решения имеет свои преимущества, но рано или поздно она приведет к игнорированию истины, за чем последуют трудные времена». Даже близкий приятель Трумэна — спикер палаты представителей Сэм Рейборн, одобряя жесткость президента, все же добавил: «Я боюсь, что однажды он примет решение, основанное на неадекватной информации».
Стоит сказать, что многолетний лидер — Франклин Рузвельт ушел из жизни в критическое время, тогда, когда страна должна была выбрать путь на десятилетия вперед.
