Временщики. (Судьба национальной России: Ее друзья и враги) - Власов Юрий Петрович (онлайн книги бесплатно полные TXT) 📗
Лев Яковлевич Рохлин звонил мне несколько раз, мы всё не могли столковаться о встрече. Я был поглощён завершением работы над данной книгой дни, ночи в одном нескончаемом потоке мысли и слов, чтобы после узнать: денег на издание нет. И лежит эта книга у меня в столе…
Но, помимо этого, я сознательно уклонялся от встречи. Меня настораживали прямолинейные действия генерала. Государственная власть не та стихия, чтобы её изменить с налёта, а тем паче елъцинская – она опухолью проросла в Россию.
Наконец, Лев Яковлевич позвонил 7 июля в среду – в самый канун гибели. Он сказал, что встречу откладывать нельзя. Он не представляет себе дальнейшую работу без меня. Сказал и другие добрые слова. Мы договорились о встрече после дня рождения его сына – во вторник 7-го…
Убийство генерала – событие такого же порядка, что и расстрел патриотов в Доме Советов на Пресне 3-5 октября 1993 года. Это политика расправ, тщательно задуманная и бесстыдно исполненная. В чьих интересах это было сделано, ответить не сложно, коли задаться издавна известным вопросом: "Кому это выгодно?"
Если бы жертвой убийства оказался кто-либо из видных демократов – радио и телевидение дни и ночи требовали бы расследования и сурового наказания. Убийство Игоря Талъкова, как тысяч и тысяч других людей, в том числе и зверское – моего товарища по Государственной Думе, видного экономиста, доктора наук и депутата Валентина Семёновича Мартемъянова, не занимает ни Ельцина, ни власть вообще…
Легко и свободно плывут эти "пловцы" по нашим дням, рассекая потоки крови, уверенные в своей совершенной безнаказанности.
Подлая и гнусная расправа.
Настанет время, и тайна этого убийства, как и сотен других, будет раскрыта. Станут известны все имена. Все…
"Не всё кобылке плясать. Пора быть и в хомуте."
Борьба за лучшую долю невозможна без идеи и без вождя.
Но не только борьба требует вождя. Власть в России будет отвечать природе страны, если она будет приближена к единоначалию на православном идеале монархизма, учитывающем весь тысячелетний опыт России, отнюдь не на многовластии (краткая история демократии показывает, что народ совершенно не способен пользоваться ею и голосует, как правило, против своих же интересов; мы знаем, что и как нужно сделать для исправления сего самого главного изъяна нашей политической действительности).
В данном случае речь идёт о России. Мои выводы исходят не только из тысячелетнего прошлого России, но и опыта демократии в России, которая уже мало что оставила от великой державы.
Всё это нужно не во славу отвлечённых лозунгов, а для выживания народа, для жизни в государстве, которое действительно способно обеспечить такую жизнь, обеспечить – и защитить. Не разграбление России несколькими сотнями крупных собственников, а достойные условия существования для десятков миллионов людей, забота о своих гражданах, как долг государства, которое и должно-то существовать с одной единственной задачей: бороться за лучшие условия жизни для своих граждан. Для того и создаётся государство, для того оно собирает налоги…
Что хорошо для России, очевидно, не слишком полезно для Франции и неприемлемо для США. Такова природа России, народ который сложился под властью монархов и диктатуры большевиков.
Демократия чужда большинству народа. Большинство народа демократию не понимает, не умеет ею пользоваться, НЕ НУЖДАЕТСЯ В НЕЙ и действует в условиях демократии вопреки своим и национальным интересам России.
Надо остановить демократическое закабаление и разрушение России. Это вполне возможно.
Если вождём окажется низкопробная личность, народ будет убит. Вождь должен доказать свои высокие качества самоотверженным служением интересам народа без этого вождя нет. Это служение должно охватывать не годы, а десятилетия совместной борьбы.
Для этого необходимо выработать соответствующие контрольные законы, неизменные, как восход и заход солнца.
За мою непокорность жизнь сулит новыми трудностями и осложнениями (а у ж куда больше!), всё ближе надвигая смерть. Порой я ощущаю дых её на своём лице. Со всех сторон забегают псы, со овинными рылами. Но я выбрал эту дорогу и буду следовать ей. Даже миг в бесчестии отравит меня…
Мне говорят: опомнись!
А что значит "опомнись"? Это быть с жирными и самому стать жирным? Замешивать свой хлеб на слезах, страданиях и нужде людей?…
Боль за народ перемогла страх. Постепенно угасла и забота о своём благополучии.
Так даже легче, перестаёшь ждать. Знаешь, что всегда будет очень трудно, до смертного мига – только очень трудно…
Всегда помню ответ протопопа Аввакума своей жене: "Долго ли, протопоп, сего мучения будет?" И я говорю: "Марковна, до самыя смерти подобает нам Христа ради страдати!" [153]
Решительно выступая против вождизма, Ленин и большевики сразу же прибегают к одной из самых высоких степеней сосредоточения власти в одних руках. И не случайно. Именно вождизм позволяет собрать в кулак все средства борьбы.
Сталин боготворил власть, но признавал лишь власть неограниченную.
У Сталина присутствовали самые важные качества вождя. У него была чёткая цель – могущество страны. Он обладал волей и умением распоряжаться властью.
Ленина власть сама по себе, судя по известным данным, не привлекала. Она нужна ему была для дела. Власть Ленина была безграничной. Он даже заводит свою секретную кассу с весьма значительными средствами, неподотчётный в их расходовании ни перед кем.
Ошибка всех диктаторов удивительно схожа. Страх за свою жизнь и боязнь упустить власть приводит к гибели их дела (после смерти). Одни строят расчёт на завещание, другие – на сознательность своего окружения. Как правило, завещаниями продолжатели дела пренебрегали, как и последней волей вождя. Преемника вождю следует вводить во власть ещё при всей своей силе. Только тогда его не сметут жадность и подлость, поскольку он при могучей поддержке вождя вполне овладеет рычагами власти и сможет противостоять любой опасности (так диктатором – каудильо – Франко была возвращена монархия в Испании).
История человечества – это упорная борьба между единовластием и многовластием (демократией).
Многовластие обычно связано с вопиющей безответственностью и коррупцией.
Единовластие, за ничтожным исключением, предполагает сплочение государства, что ведет к его устойчивости и крепости. Единовластие усиливает позиции государства в противовес анархической и эгоистической демократии. В общем, консервативное правление или единовластие больше идёт на пользу народу, демократическое же прежде всего на руку интеллигенции и космополитической буржуазии, в особенности крупной.
Наше настоящее – это прошлое, отраженное, опрокинутое в наши дни.
Не разумом и достойной жизнью одержал верх сионизированный капитализм, а алчностью – алчностью людей. И подозревать – не подозревал, сколько же людей охвачено страстью "иметь". Маленькие капиталистики с капиталом в "рупь двадцать" (в таком разе встаёт вопрос: а случаен ли в России Ельцин?)…
Разложили народ своим делом – мелким сквалыжным интересом, который вознесли на высоту, много большую, нежели забота о родной земле.
Разорвали единый организм государства на части, разбазарили, присвоив за гроши, созданную народом в надрывном труде промышленность, не платят зарплату, лакействуют перед богатыми странами и даже отдельными денежными тузами, творят безобразия, посеяв жуткую безнаказанную преступность и всеобщую тупую безнадёжность – и всё сие бесстыже нарекают прогрессом и демократией, а себя реформаторами. А народ несёт их на своих плечах и несёт, поглощённый своей нуждой и сквалыжными интересами…
Вся победа демократии обернулась большим количеством чванливых царьков, которые сыпью обсыпали русскую жизнь.
Нищая, размётанная на куски ельцинская Россия – радость для нескольких миллионов людей и горе, погибель, проклятия – для десятков миллионов. Это прямое следствие событий февраля 1917-го, скрытый, непознанный смысл тех предвесенних дней. Россия стала размываться (это было неизбежно, это было заложено) в интернационализме, в безнациональном пространстве остова великого прежде государства русских, а затем в демократическом рынке, в болтовне и всеобщей продажности.
