Собрание сочинений. Тревога и надежда. Том 1 - Сахаров Андрей Дмитриевич (книги читать бесплатно без регистрации .TXT) 📗
Что я жду от людей Запада, сочувствующих борьбе за права человека? Несомненно, что их помощь очень нужна. И в связи с этим я хочу остановиться на некоторых вопросах, дебатируемых в настоящее время. Большое внимание к проблемам прав человека в СССР и странах Восточной Европы, в особенности усилившееся весной и летом 1978 года после полосы судебных процессов, является чрезвычайно важным фактором, на который я возлагаю большие надежды. Но расширившиеся возможности требуют одновременно чрезвычайной четкости и разумности действий с всесторонним учетом всех возможных последствий.
В западной печати иногда высказывалась мысль, что переговоры по ограничению стратегических вооружений, в успехе которых заинтересован Советский Союз (как и весь мир), открывают возможности давления на СССР в вопросе прав человека. Мне такое мнение кажется неправильным, я считаю, что задача уменьшения опасности уничтожения человечества в термоядерной войне имеет абсолютный приоритет над всеми остальными. Я считаю совершенно правильным сформулированный администрацией США принцип практического отделения вопроса о разоружении от других вопросов. Поэтому, например, договор об ограничении стратегических вооружений должен рассматриваться сам по себе, с той единственной точки зрения, уменьшает ли он опасность и разрушительность термоядерной войны, увеличивает ли он международную стабильность, не создает ли он односторонних преимуществ для СССР или не фиксирует ли уже существующие преимущества. Такой раздельный практический подход не отменяет, конечно, того несомненного факта, что прочная международная безопасность и международное доверие невозможны без соблюдения основных прав человека, в частности политических и гражданских прав. Замечу также, что Запад не должен рассматривать в качестве основной цели сокращения вооружений уменьшение военных расходов — основными целями могут быть только международная стабильность и предотвращение возможности термоядерной войны.
Другая обсуждавшаяся в западной прессе проблема — о бойкотах (научных, культурных, экономических и т. д.) как средстве давления на СССР в целях добиться освобождения хотя бы некоторых политзаключенных. После судов над Орловым, Щаранским и Гинзбургом многие западные ученые отказались участвовать в научных семинарах и конференциях, происходящих в СССР. Некоторые научные ассоциации стали вообще отказываться от сотрудничества с советскими научными учреждениями. Я приветствую все подобные формы бойкота как выражение протеста мировой общественности против нарушений прав человека в СССР. То же относится к экономическому бойкоту, например, к отказу в продаже компьютерной техники или нефтебурового оборудования. СССР и другие тоталитарные страны должны знать, что политика защиты прав человека — это не просто красива фраза западных политиков, а выражение общенародной воли в странах Запада, и что продолжение нарушений прав человека несовместимо с продолжением и углублением разрядки. Эту же мысль могут внушать руководителям тоталитарных стран имеющие с ними дело западные бизнесмены, политические и спортивные деятели, юристы и многие другие.
Однако проблема бойкотов — сложная и противоречивая. Несомненно, что соображения внешнеполитического престижа, соображения борьбы за власть и ее удержание в обстановке закулисной борьбы и просто традиции сильной власти не позволяют руководителям тоталитарных государств непосредственно реагировать на оказываемое на них давление. Несомненно также, что бойкоты попутно ослабляют реально полезные контакты и уменьшают число рычагов давления в будущем. Однозначного, пригодного на все случаи жизни ответа в таком сложном деле дать нельзя. Я могу лишь высказать некоторые общие соображения. Мне кажется, что следует, за небольшим числом исключительных случаев, избегать ультимативных бойкотов, то есть не ставить в явном виде прекращение бойкота в зависимость от каких-то конкретных шагов властей. В этом случае бойкот продемонстрирует заинтересованность в том или ином конкретном деле и в то же время не создаст «тупиковой» ситуации, из которой нельзя выйти без потери лица. Я убежден также в необходимости сочетания разнообразных и внушительных публичных кампаний с энергичной и разумно планируемой тихой дипломатией. Важным полем тихой дипломатии могут явиться обмены политзаключенных. Я уже писал, что не понимаю и не принимаю прозвучавших на Западе возражений против обменов. Мне кажется, что в некоторых случаях это почти единственный реальный способ помочь людям вырваться из ада лагерей и тюрем, пусть даже немногим, но он все же прорыв, брешь и, безусловно, ничем не вредит оставшимся, и никак не подрывает авторитета правозащитных организаций, например таких, как «Эмнести Интернейшнл», которая ставит своей целью всемирную политическую амнистию.
Особая проблема — отношение к предстоящей Московской олимпиаде. Моя точная позиция соответствует документу Московской хельсинкской группы — письму Международному олимпийскому комитету и его Президенту лорду М. Килланину, к которому я присоединился. Авторы письма отмечают имеющиеся в СССР нарушения прав человека и предупреждают, что власти намерены на предстоящей Олимпиаде ограничить контакты между людьми в полном пренебрежении олимпийскими принципами; авторы призывают не допустить этого, призывают потребовать прекращения преследований за ненасильственные действия в защиту прав человека, за религиозную деятельность и попытку добиться осуществления права на свободный выбор страны проживания и места проживания внутри страны; призывают освободить всех узников совести. Авторы письма пишут, что они придают большое значение предстоящей Олимпиаде и просят довести письмо до сведения Национальных олимпийских комитетов и спортивных обществ разных стран с тем, чтобы каждый участник будущей Олимпиады мог высказать свое отношение к поставленным вопросам. К сожалению, нам неизвестна реакция Олимпийского комитета на этот документ.
Идеология защиты прав человека — по-видимому, единственная, которая может сочетаться с такими различными идеологиями, как коммунистическая, социал-демократическая, религиозная, технократическая, национально-«почвенная»; она может составить также основу позиции тех людей, которые не хотят связывать себя теоретическими тонкостями и догмами, устав от изобилия идеологий, не принесших людям простого человеческого счастья.
Защита прав человека — это ясный путь к объединению людей в нашем смятенном мире, путь к облегчению страданий.
ТРЕВОЖНОЕ ВРЕМЯ [100]
Я хочу высказать некоторые мысли по волнующим меня вопросам так, как они видятся мне из глубины СССР из закрытого для иностранцев города Горький, где я живу под неусыпным надзором КГБ.
I. Международные вопросы
В 60-е—70-е годы СССР, используя свой возросший, хотя и односторонний экономический и научно-технический потенциал, осуществил кардинальное переоснащение и расширение своих вооружений. Созданное в предшествующий период ракетное и термоядерное оружие, другие новые системы военной техники (транспортные средства для самой большой в мире сухопутной армии, новейшие танки и самолеты, боевые вертолеты, системы управления огнем, системы связи, атомные подводные лодки, быстроходные надводные корабли и многое другое) — усиленно развивались в качественном и количественном отношении. Произошло (и продолжает усиливаться) серьезное изменение соотношения сил в мире. Конечно, развитие новой техники и количественное наращивание вооружений происходило не только в СССР, но и в других технически развитых странах (почти во всех), это взаимно подстегивающий процесс. В США, в частности, в некоторых областях развитие шло, возможно, на более высоком научно-техническом уровне, и это со своей стороны вызывало тревогу в СССР. Но для оценки ситуации очень важны особенности СССР — закрытого тоталитарного государства с фактически милитаризованной экономикой и бюрократически-централизованным управлением, которые делают его усиление относительно более опасным. В более демократических странах каждый шаг в области вооружения подвергается гласному бюджетному и политическому обсуждению, проходит под контролем общественности. В СССР все решения такого рода принимаются в тиши кабинетов — мир узнает о них, лишь оказавшись перед свершившимся фактом. Еще серьезней, что это же самое относится к внешней политике, к вопросам войны и мира. Одновременно с изменением соотношения сил (это, конечно, не единственная причина) усиливалась скрытая и явная экспансия СССР в стратегически и экономически ключевых районах земного шара. Юго-Восточная Азия (руками Вьетнама), Ангола (руками кубинцев), Эфиопия, Йемен — вот лишь некоторые примеры. Вторжение в Афганистан, может быть, является новым и еще более опасным этапом этой экспансии. Вторжение, которое происходит на фоне тегеранской трагедии и, возможно, имеет глубинные связи с ней, очень обострило международную обстановку, затруднило переговоры о разоружении и о ликвидации других конфликтов. Оно сделало, в частности, невозможной в настоящее время ратификацию Конгрессом США договора ОСВ-2, в котором так заинтересован весь мир. За несколько месяцев до этого, развернув в своей стране и инициировав в других странах шумную демагогическую кампанию против вынужденных ответных планов НАТО и США модернизировать свой ракетный арсенал в Европе, в то время как СССР уже осуществил такую модернизацию, СССР (я надеюсь, временно) блокировал возможность переговоров об ограничении ракетно-ядерного оружия средней дальности. В очень плачевном состоянии Венские переговоры о разоружении в Европе (тоже, в основном, по вине СССР).
