Социализм как явление мировой истории - Шафаревич Игорь Ростиславович (книги онлайн полные TXT) 📗
«которая захватила власть и эксплуатирует остальное население к своей выгоде. Страх восстания угнетенных становится источником еще более строгих мер» («Неудовлетворенность культурой»).
В частности, сексуальность, имеющая на уровне Оно единственную цель — извлечение удовольствия из различных участков тела, насильственно подчиняется функции деторождения и сосредотачивается исключительно в генитальной области. Подсознательно организм хранит воспоминания об идеальном состоянии неограниченного господства «принципа удовольствия»
(ср. доклассовое общество) и пытается вырваться из порабощения. Я и Сверх-Я создают в ответ концепцию морали, классифицируя такие попытки как «извращение» или «аморальные поступки». На этой базе строится цивилизация, в которой труд не приносит удовольствия, становится источником несчастья; цивилизация, с необходимостью порождающая страдания. К этой картине можно еще прибавить понимание истории как травматической реакции на совершенное некогда преступление — убийство отца, вожака первобытной орды.
Могло бы показаться, что Фрейд увел нас в сторону от основной темы: понимания человеческой личности в социалистической идеологии. На самом же деле было бы просто чудом, если бы такая концепция, как у Фрейда, столь близкая взглядам, выработанным (Фурье и Марксом) в социализме, не была бы включена в социалистическое мировоззрение. Чудо и не произошло: синтез фрейдизма с социалистическими концепциями («неомарксизм» или «неофрейдизм») и стал в послевоенные годы крупнейшим событием в развитии социалистической идеологии и оказал очень большое влияние на идеологию сложившихся в этот период социалистических течений. Из всех попыток такого синтеза наиболее последовательная и яркая принадлежит Г. Маркузе. Основы этой концепции изложены в его книге (119).
В то время как концепция Фрейда является скептически-пессимистической (он считает страдания и психические болезни неизбежной платой за цивилизацию, которая сама все больше расшатывается вырывающимися из-под ее контроля разрушительными элементами психики), — Маркузе предпринимает попытку видоизменить этот взгляд так, чтобы его пессимистическая оценка была направлена лишь на современное общество, и дополняет его пророчеством будущего «освобождения». Для этого он разделяет то подавление, которому подвергается область инстинктов, на две части: то, которое неизбежно проистекает из объективных требований, предъявляемых внешним миром к каждому организму, и то, которое навязывается стремлением определенных групп индивидуумов поставить себя в привилегированное положение в обществе. Вторую форму подавления он называет сверхподавлением и особенностью современной цивилизации считает непомерную тяжесть, которую сверхподавление накладывает на человеческую психику. За счет сверхподавления Маркузе относит: необходимость труда, который не приносит непосредственного удовольствия, а награда проявляется в форме все более отсроченного удовольствия, репрессивную роль генитальной сексуальности, подавление более примитивных форм либидо, при которых все тело является инструментом наслаждения (теперь это объявляется уделом извращенных личностей, проституток и дегенератов), и превращение всего тела в инструмент работы; доминирующую роль разума, подчиняющего себе всю жизнь; превращение науки и религии в средство тотальной мобилизации человека; контроль, посредством категорий «совесть» и «мораль», над внутренним миром человека. Сверхподавление непосредственно связано, как считает Маркузе, с тем, что потребности общества не удовлетворяются коллективно, в соответствии с индивидуальными нуждами, но организуются доминирующей частью общества.
Соглашаясь с Фрейдом в том, что в принципе подавление является необходимой расплатой за выживание, Маркузе утверждает, что сверхподавление со всеми его последствиями может быть преодолено на основе последних достижений техники. Не вдаваясь в технические подробности того, как это конкретно может произойти (как правило, они заменяются одним словом «автоматизация»), Маркузе рисует картину нерепрессивного общества будущего. Оно основано на освобождении инстинктов от контроля «репрессивного разума». Это приведет к регрессу сравнительно с достигнутым уровнем цивилизации и разумности:
«Будут реактивированы ранние фазы либидо, которые были уже пройдены в развитии Я, и подвергнутся разложению те институты общества, в которых осуществляется Я»
«Регресс, связанный с этим распространением либидо, проявится в реактивизации эрогенных зон и, следовательно, в возрождении предгенитальной полиморфной сексуальности и в упадке гени тального доминирования»
Все тело как целое превратится в инструмент удовольствия.
«Это изменение в ценности и объеме либидинозных отношений приведет к разложению институтов, которые регулировали личные межиндивидуальные отношения, в частности, моногамной и патриархальной семьи»
Разум, являющийся орудием Я, будет значительно оттеснен фантазией, связанной с Оно. Именно она даст новые пути познания будущего, покажет реальность возможностей, ранее воспринимавшихся как элементы утопии. Освобождение сексуальных инстинктов приведет к развитию «либидинозного разума», который откроет путь к высшей форме свободной цивилизации.
Удовлетворение все более широко понимаемых потребностей станет возможным без тяжелого — то есть отчужденного — труда. Трудовые отношения будут одновременно либидинозными отношениями:
«Например, если бы работа сопровождалась реактивацией пред генитального полиморфного эротизма, она все более приобретала бы тенденцию находить награду в себе самой, не теряя в то же время свое содержание как работы»
С другой стороны, работа станет игрой:
«свободной игрой человеческих способностей»
В более поздней работе (4) Маркузе говорит об «игре с автоматом». Именно в этом отношении он считает необходимым поправить Маркса, который не был здесь достаточно смел, и примкнуть к Фурье. Маркузе предвидит здесь конец культуры в прежнем смысле:
«Это будет обращением процесса цивилизации, взрыв культуры — но после того, как культура сделала свое дело и создала человечество и мир, которые могут быть свободными»
Суть этого переворота Маркузе рисует в поэтической картине, где противопоставляет Прометею — культурному герою репрессивной культуры — героев своего Нового Мира, Орфея и Нарцисса. Он заканчивает так:
«Классическая традиция связывает Орфея с введением гомосексуальности. Как и Нарцисс, он отрицает нормального Эроса не ради аскетического идеала, но ради более полного Эроса. Как и Нарцисс, он протестует против репрессивного строя детородной сексуальности. Орфеистичный и Нарцистический Эрос до конца отрицают этот строй, это — Великое Отрицание. В мире, символизируемом культурным героем Прометеем, это — отрицание любого порядка; но в своем отрицании Орфей и Нарцисс приоткрывают новую реальность, с собственным порядком, управляемым иными принципами»
Это учение Маркузе оказалось удивительно близко настроениям наиболее активного социалистического течения последних десятилетий, «Новых левых», и в значительной мере повлияло на формирование их общих концепций. Основные положения Маркузе параллельны лозунгам этого движения и служат их теоретическим обоснованием. Так, освобождение сексуальных инстинктов находит реальное выражение в «сексуальной революции», а подавление репрессивного разума — в «психоделической революции», то есть массовом употреблении наркотиков. Даже демонстративная нечистоплотность находит обосновании в теории, согласно которой Я или Сверх-Я подавляет инстинкты, связанные с чувством обоняния, дискриминируя сильные запахи как «отвратительные»
