О геополитике: работы разных лет - Хаусхофер Карл (читать полную версию книги .txt) 📗
“Маха— Кшатрапа” , снова становящийся самостоятельным наместником мощного естественного пограничного ландшафта, появляется затем в Пенджабе провозвестником схожих явлений, как, например, позже гайквар в Бароде , низам в Хайдарабаде, а также тухун Чжан Цзолинь в Маньчжурии в качестве исторически хорошо знакомой фигуры на обширном пограничном ландшафте с географически замкнутой жизнью, а именно продвигающегося по службе правителя пограничного округа (который превращается из наместника в его владыку), или, иначе, хранителя границы. С течением времени величие самостоятельного пограничного ландшафта на Инде было ослаблено с моря! В 712 г. в Синде, а в 935-1010 гг. в Пенджабе появляются арабы, и языки общения ислама заменяют собой утрачивающую свой колорит устную речь Эллады.
В 1191— 1193 гг. эта пограничная полоса переживает победу над изнеженными Газневидами , которых вытеснили в Пенджаб гуриды -таджики, принявшие ислам.
В 1526 г. пограничный ландшафт вновь подвергается испытанию: на призыв о помощи наместника Пенджаба Даулат-Хан-Лоди сюда вторгается Бабур. Но основатель империи Великих Моголов, один из интереснейших летописцев всего [с.219] магометанского мира, Бабур, умирает уже в 1530 г., и его сын Хумаюн был вынужден уступить источники силы государства — Кабул и Западный Пенджаб, ядром которого является нынешняя Северо-Западная провинция, своему брату Камрану; новая империя (“рейх”) остается в подвешенном состоянии до тех пор, пока вновь не стала пограничным ландшафтом. Пенджаб все более формируется как судьбоносный ландшафт Индии. После сикхского периода 26 , вероятно, отсюда последует спасение от краха господства [Ост-Индской] компании 27 благодаря так называемому мятежу Лоуренса 28 .
Если бы рухнул Пенджаб, обрушилось бы и британское господство — “британский радж”, — хотя и до “свараджа” — самоуправления было еще далеко, да и сегодня оно все еще не готово.
В 1888— 1894 гг. мы видим здесь Лансдауна в роли создателя “Корпуса имперской службы”, Элджина , наводящего порядок в Читрале, напряженность в Пенджикенте, продвижение в Памир, набрасывающее русскую тень на границу .
В 1899— 1905 гг. в равной мере осведомленный и в географии и в политике лорд Керзон создает, наконец, два собственных пограничных организма, которые, как он полагал, необходимы Индии на дальних подступах для защиты изнутри: Северо-Западную пограничную провинцию, которой первоначально сопутствовал успех, и временно Восточную Бенгалию с Ассамом , где на восточную часть гималайской границы накатывались волны более поздних и более слабых потоков народов (тайшанские и тибето-бирманские племена в VI в. и в 1228 и 1540 гг., но где за этим стояло давление китайского населения и государственно-правовое притязание, например, на Бхамо , Аракан). На Востоке ввиду внутренних осложнений в Бенгалии лорд Керзон не добился успеха, подобного тому, какой сопутствовал ему на северо-западе; все же по дороге, пройденной Янгхасбендом, Тибет проскользнул в сферу англо-индийского влияния.
[Первая] мировая война и третья Афганская война, последовавшая за ней, вероятно даже вытекающая из ее побуждений на Среднем Востоке, но в характерном для Азии замедленном ритме, показали, в какой мере выросло творение лорда Керзона, выдержав испытания в бурях практики. Уже во время войны произошли беспорядки в Хазаре (120 км восточнее Пешавара на Верхнем Инде, январь 1915 г.), в Малаканде (60 км севернее Пешавара) у Оракзай, у Африди и на границе Курам, а также в Читрале и Вазиристане, позже вылившиеся в настоящее восстание. Все это смогла отразить пограничная провинция в рамках своей оборонительной организации. Это, естественно, оказалось невозможным в третьей Афганской войне, когда при беспорядках в индийском хинтерланде стало необходимым такое объявление [с.220] позиционной обороны, что на границе с Афганистаном вряд ли можно было держать надлежащие, действующие в полевых условиях войска, и 8 августа 1919 г. в Равалпинди был заключен малопочетный мир, возвестивший об окончании длившейся со 2 мая военной кампании. Он полностью освободил Афганистан, несмотря на обременительные уступки, от существовавшей до сих пор опеки над его внешней политикой и вывел его из пояса индийского гласиса между Тибетом — Кашмиром — Читралом на севере и Келатом на западе.
Разлады внутри пограничной организации, а также между ней и правительством в Симле, которые в большой степени несут вину за неблагоприятный исход ведшейся с давних времен наиважнейшей пограничной войны на северо-западной индийской границе, раскрыл Артур Мур (“Lessons of Afghan war” — “Уроки афганской войны”, Пешавар 7 апреля 1922 г.). Об этом же писала “Таймс” 4 мая 1922 г.: лорд Рэдинг мудро и предусмотрительно провел государственный корабль через бурные воды во время смуты. Его умелые действия и личная осведомленность, умение ориентироваться в ландшафтах, которые со времен арийцев, Александра [Македонского], Махмуда Газневида, Тимура, Бабура, Надир-шаха считаются воротами Индии, будут прославлены. Для знатоков очевидна геополитическая связь этой пограничной конструкции со стабильностью или неустойчивостью Индийской империи, и это делает происходящие там события весьма интересными с политико-географической точки зрения. “Многое изменилось, а горы остаются вечными; теми же остались и тропы, на которые ступали первые завоеватели. Но природные бастионы нужно защищать, и побуждаемые Россией афганцы попытались использовать на них свою силу…” “Наша защита — не одни только горы, но и характер наших отношений с различными племенами горцев — вазирами, афридами, махсудами…” Это и есть признание первостепенного значения осознанной организации границы, как и использование всякой, еще весьма сильной естественной защиты.
Под впечатлением столь естественного пограничного опыта испытанных защитников границы стоит ли, например, географу колебаться между присоединением остатка восточных провинций Пруссии к другим провинциям или же их сохранением любой ценой в некоем собственном пограничном организме, как пограничная провинция Позен [Познань] — Западная Пруссия? При этом всегда будут приноситься экономические жертвы, и их должно нести государство в целом, если оно не хочет закрепить свое увечье.
Весьма характерно, что здесь должно было автоматически произойти разделение занятых урегулированием международной и национальной сторон. Хотя новая провинция имела лишь 312.000 жителей на площади 7.789 кв. км, разведенных в самых широких местах только на 30 км, а в самых узких — на 5-10 км, это была собственная, границу осознающая, границей живущая [с.221] организация, которая все определяла и которую не могут заменить зависимый круг, расчленение.
Кого привлекает исторический прецедент индийской Северо-Западной провинции, остатков восточных провинций Германии, побуждая к сравнительному рассмотрению, тот находит аналог этому в истории римских пограничных образований на Севере, а также в сохранившихся названиях тех провинций, которые остались в основном пространстве, примером чего является [деятельность] Траяна .
