Яволь, пан Обама! Американское сало - Матвейчев Олег Анатольевич (читаем книги онлайн .TXT) 📗
Повлонский опять взял какую-то книгу: «Я не знал, что за границей существует настоящая Русь, живущая в неописуемом угнетении, тут же под боком своей сестры – Великой России. Как любить Русь и бороться за нее, надо всем нам поучиться у галичан», – сказал в Думе Бобринский.
– Ну и что, наши помогли?
– Нет. Все его попытки организовать широкую помощь угнетенной Руси не дали больших результатов. Зато австрийцы исправно платили всем, кто отказывался называться «русским» и переименовывался «украинцем». А когда началась Первая мировая, в дело пошли не только деньги, но и штыки с виселицами. Руки у австрийцев и их пособников были развязаны. Пропагандистская обработка и украинизация населения дошла до крайности: всякий, кто называл себя русским, должен был умереть или стать «украинцем». Русских вешали, расстреливали, отвозили в концлагеря. Это был первый в новейшей истории геноцид. Солдаты-австрийцы и румыны носили в ранцах петли, чтобы скорее вершить свое дело. Каждому, кто донес на москвофила, выплачивали премию в несколько сотен крон. В концлагерях Терезин и Телергоф десятками тысяч умирали русские. Поначалу там даже не было бараков, люди умирали на земле от холода, заражались тифом.
– Почему об этом никто не знает? – удивленно вскинула брови Алла. – Есть вообще какие-то факты, доказательства?
Повлонский достал еще одну брошюру.
– Автор – Ваврик, сам узник лагеря, написал в 1928 году страшный мортиролог: «В деревне Волощине мадьяры привязали веревкою к пушке крестьянина Ивана Терлецкого и поволокли его по дороге с собою. Они захлебывались от хохота и радости, как тело русского поселянина билось об острые камни и твердую землю и кровавилось густою кровью. В деревне Буковине того же уезда мадьярские гусары расстреляли без суда и допроса пятидесятилетнего крестьянина Михаила Кота, отца шестерых детей. А какая нечеловеческая и немилосердная месть творилась в селе Цуневе Городоского уезда! Там арестовали австрийские вояки шестьдесят крестьян и восемьдесят женщин с детьми, мужчин отделили от жен и поставили их у деревьев. Солдат-румын забрасывал им петлю на шеи и вешал одного за другим. После нескольких минут прочие солдаты снимали тела и еще некоторых живых докалывали штыками. Матери, жены и дети были свидетелями этой дикой расправы. Можно ли передать словами их отчаяние? Нет, на это нет слов и силы!» Таких перечислений десятки страниц. Вот так из русских делали «украинцев».
– А что говорят украинские «историки»? – поинтересовалась потрясенная Алла
– Они цинично пытаются представить происходящее как борьбу австрийцев против украинцев. Дескать, в Телергофе убивали не русских, а украинцев…
– Ну это же безбожно! – воскликнула Алла.
– Послушали бы лучше эти историки собственный пропагандистский фольклор:
Павлонский захлопнул книгу и пристально посмотрел на потрясенную Аллу.
– Оценки историков разнятся. Самые скромные подсчеты говорят о том, что в результате террора погибли восемьдесят тысяч. Еще не менее ста тысяч стали беженцами. Другие данные говорят даже о двухстах тысячах убитых, повешенных, умерших от болезней в лагерях. При этом украинские «историки», утверждающие, что это был «геноцид украинцев со стороны австрийцев», почему-то склонны цифры занижать. Хотя, казалось бы, это же повод прокричать на весь мир про очередной «голодомор» и геноцид и потребовать с австрийцев компенсацию! Нет, боятся ворошить тему, боятся обнародовать факты, что главными вешателями русских и доносчиками были именно новые, свежеиспеченные австрийцами, «украинцы». Немудрено, что украинские историки так скупы на претензии к австрийцам.
– Подонки…
– Сам основоположник «украинской истории» Грушевский целиком и полностью находился у австрийцев на содержании и выполнял их заказ. В начале тысяча восемьсот девяносто первого года профессор Антонович вернулся из подвластной австрийцам Галиции и привез сенсационную новость – во Львове австрийцы планируют открыть императорскую королевскую кафедру истории Украины. Отправляться туда лично старый хитрец не захотел. Менять Киев на Львов и сейчас найдется немного охотников. А тогда на переезд из стремительно развивающейся «матери городов русских» в маленькое провинциальное местечко мог отважиться только такой никчемный ученый, как Грушевский.
– Это его портрет сейчас печатают на украинских деньгах? – уточнила Алла.
– Да. Но этот главный «украинец всех времен и народов», по его же собственному признанию, не владел даже «украинским языком». Над его попытками писать на мове смеются сами украинцы. Но вскоре из Львова одно за другим посыпались научные «открытия». Российский подданный Грушевский неожиданно открыл «украинские племена» и «украинских князей». Причем открыл в те времена, когда ни украинцев, ни русских, ни даже австрийцев еще и на свете не существовало. Через несколько лет Грушевский, кроме недописанной «Истории Украины – Руси», обладал на территории Австро-Венгрии усадьбой в закарпатской Криворовне, виллой во Львове на Понинского, 6, а также – огромным доходным домом в Киеве на углу улиц Паньковской и Никольско-Ботанической. Во дворе этой шестиэтажной громадины находился еще и двухэтажный «флигелек» размером с приличный особняк. Он тоже принадлежал оборотистому «историку». Никакого профессорского жалованья не хватило бы на строительство всех этих архитектурных объектов. Тем более киевскую «штаб-квартиру» проектировал Кричевский – один из самых дорогих архитекторов начала двадцатого века. Возвели ее рекордными темпами – всего за два года, почти перед самой войной, в разгар киевского строительного бума.
– То есть Грушевский просто предатель России, коррумпированная сволочь…
– Он был профессиональным предателем. Потому что потом предавал и «украинцев». После войны Грушевский в результате цепи непредсказуемых приключений оказался сначала в «ссылке», в Москве, потом в кресле председателя Центральной рады в Киеве и, наконец, снова в Австрии – в Вене, откуда неожиданно запросился домой, в советскую Украину, хотя там шла гражданская война. Причем просился в таких выражениях, которые для бывшего «батька нації» иначе как позором не назовешь. Летом тысяча девятьсот двадцатого года он направляет в ЦК КП(б)У письмо, в котором признает заслуги большевиков в борьбе с капитализмом и уверяет, что осознал, как и другие украинские эсеры, ошибочность стремлений изолировать Украину. Он даже подчеркивает, что отказался от поддержки националистов и принял принципы III Интернационала!
– Главный националист Украины отказался от национализма и принял принципы Интернационала?
– Да! А чего не сделаешь, чтобы оказаться у власти и на плаву?
– Почему большевики ставили на таких, как Грушевский? – воскликнула Алла.
– Это очевидно. Все, кто даже под страхом репрессий не отказывался от русского имени и не хотел называть себя «украинцами», были поборниками царской России, с которой большевики и боролись. Естественно, «украинцы» оказались союзниками большевиков. Сделка проста: большевики помогают украинизации, а «украинцы» в благодарность насаждают большевизм.
– Да, действительно, все просто… – пробормотала Алла. – А что было дальше?
Повлонский рассказал, что послевоенная судьба Западной и Восточной Украины различна политически, но благоприятна для украинизации и в том и в другом случае. На Западной Украине, которая отошла Польше, тотальную украинизацию и полонизацию в 1930-е годы продолжали поляки. В Галичине, отданной Польше, по переписи 1936 года в рубрике о национальности 1 196 885 человек назвали себя «русскими». «Украинцами» назвали себя 1 675 870 человек. Таков был результат после многолетней деятельности власти, направленной на поддержку «украинства».
– В условиях польской «демократии» требовалось, наверное, немало гражданского мужества назвать себя «русским»? – покачала головой Алла.
