Сербия о себе. Сборник - Йованович Мирослав (читать книги онлайн бесплатно регистрация TXT) 📗
Sorensen, A. (1998): «On Kings, Pietism and rentseeking in Scandinavian Welfare States», Acta Sociologica, Vol. 41.
Stark, D (1992): «Path Dependence and Privatization Strategies in East Central Europe», East European Politics and Societies, 6: 17-51.
Swedberg, R. (1994): «Markets and Social Structures» // Smelser, N. and R.
Swedberg: The Handbook of Economic Sociology. Princeton and New York: Princeton University Press and Russel Sage Foundation.
?tulhofer, A. (2000): Nevidljiva ruka transicije. Ogledi iz ekonomske sociologije, Zagreb: Hrvatsko sociolo?ko dru?tvo i Zavod za sociologiju Filozofskog fakultetf.
Veber, M. (1976): Privreda i dru?tvo, Beograd: Prosveta.
Перевод Евгении Потехиной
Общество и культура
Триво Инджич
Образование, наука и культура после Милошевича [253]
Программы партий естественным образом касаются прежде всего стратегии завоевания власти, то есть содержат критику существующей власти и описывают непосредственные меры, необходимые для прихода к власти. Основную слабость отечественных партий я вижу в отсутствии программных установлений, описывающих меры, которые следовало бы предпринять после прихода к власти. Конечно, больше всего здесь надо говорить о необходимых изменениях политической системы, об ожидаемом превращении ее в демократическое правовое государство, об изменениях в экономической системе и внешнеполитической ориентации страны. Я бы уделил некоторое внимание тем сегментам переходного периода, о которых говорят меньше и о которых партийные программы, как правило, умалчивают. Предмет своего рассуждения я называю «комплексом ЮНЕСКО», без его развития не может быть реального продвижения на пути настоящей модернизации общества. Это политика в области образования, науки и культуры.
Начнем с образования, так как без образованных граждан не может быть ни демократии, ни развития. «После хлеба народ более всего нуждается в просвещении», – говорил Дантон в Конвенте. В нашей стране образование уже давно помещено на самую дальнюю полку, вынесено на поля государственного бюджета и заботы власти. Ему отведена функция социального контроля над молодежью (усвоение коллективистской ценностной ориентации и действующих политических авторитетов, т. е. массовое воспроизводство конформистской личности) и механизма для замалчивания скрытой (и реальной) безработицы среди молодежи. Степень образованности наших граждан не соответствует потребностям демократического общества. В последнее десятилетие ХХ века СРЮ вступила с крайне неблагоприятной ситуацией в сфере образования: около 10% граждан были без образования вообще, около 50% населения имели только начальное школьное образование (иногда даже неоконченное), 32% окончили среднюю школу, 3,8% имеют среднее профессиональное образование и только 5% – высшее. В странах ЕС (за исключением Португалии) процент населения со средним образованием колеблется от 75 до 95% от общего числа образованных граждан. В Югославии каждая десятая женщина неграмотная (точнее, 11,1% всех женщин). Каждая пятая женщина, проживающая в сельской местности, неграмотная. О дискриминации по отношению к женщинам говорит и следующий факт: из десяти неграмотных в СРЮ – восемь женщин. В некоторых общинах количество неграмотных превышает 20% (Гаджин Хан, Бойник и т. д.). Из общего числа учащихся начальной школы 10% получают неоконченное начальное образование и только 40% соответствующей возрастной группы оканчивают среднюю школу. Из возрастной группы 20–24 года только 16,5% в начале 90-х годов получили среднее профессиональное и высшее образование. Сегодня этот процент еще меньше. Очень мало детей посещают дошкольные учреждения, не только из-за их нехватки, но и потому, что большинство родителей не в состоянии оплатить расходы по пребыванию там своего ребенка. Более половины безработных (а три четверти составляет молодежь до 30 лет) должны получить дополнительную или новую квалификацию, чтобы их приняли на работу. По уровню специального образования сегодня рабочая сила отстает от среднестатистического уровня в бывшей СФРЮ. Ситуацию усугубляет еще и отсутствие системы неформального образования (среднее или профессиональное образование взрослых, постоянное образование по специальности – на всех уровнях, образование на предприятиях, образование посредством СМИ, ознакомление с новшествами и т. д.). Современной экономике нужны высококвалифицированные работники, она основывается на знании, инновациях и информационной революции. Уже давно Ребекка Вест отметила, что «современная жизнь – это гонка между образованием и катастрофой». А главным в образовании является научить осваивать нововведения, ведь XXI век – век инноваций. Если вы не принимаете инновации, вы либо потеряетесь, либо станете дешевым довеском чужой экономики. При существующей образовательной структуре страна не является конкурентоспособной на мировом рынке знаний и труда, то есть не совместима с развитыми странами. Сейчас мы получаем образование наугад, в соответствии с сомнительными оценками (если они вообще существуют), а не с реальными, заявленными потребностями общества и экономики. Нет такой организации, которая могла бы ответить на вопросы: сколько, где, что, кто и для кого – когда речь идет об образовании. О запущенности образовательной системы говорят и следующие данные. Треть школьных зданий в Сербии не подключена к водопроводу. В трехстах небольших сельских школах нет электричества. Две трети школьных зданий находятся в таком плачевном состоянии, что требуется капитальная реконструкция. В свое время даже в большинстве школ Нового Белграда протекали крыши (см. «Политика», 24 февраля 1995). Только в 12% школ есть паркет. Физкультурные залы есть в 20% школ, а библиотеки – в четверти школ. О компьютерах в школах и вузах даже и говорить нечего! В белградских средних школах в классе бывает по 50 учащихся. При таких переполненных классах ученики еще и перегружены учебными часами – 30–32 обязательных часов в неделю и еще 4 часа занятий по факультативным предметам. Еще одна тема – слишком большой объем и консервативность учебных программ, а существование обязательного для всех учебника (при отсутствии альтернативных учебников и педагогической автономии учителя) говорит о персональной и политической монополии Министерства просвещения и его издательства («Завод за уџбенике и наставна средства»), растущей как опухоль в нашем школьном образовании.
В 1996 г. на просвещение было направлено только 3% ВВП, и эта цифра не изменилась до конца десятилетия. В то же время Европейский союз в 1995 г. тратил на просвещение 5,2%, а некоторые страны, входящие в него, тратили даже больше (Дания – 8%, Швеция – 7,8%, Финляндия – 7,3%). В детских садах, школах и вузах работает около 126 тыс. человек, что составляет 5,2% от общего числа работающих в Югославии. Это самая образованная и самая низкооплачиваемая профессиональная категория в нашем обществе. Если в 1990 г. зарплата преподавателей была на 30% выше среднестатистической по стране, то в 1997 г. эта разница составила лишь 4%. В последующие годы зарплаты преподавателей продолжали уменьшаться. Принимая во внимание высокую квалификацию преподавательского состава по сравнению с остальным населением, это суровый показатель негативной оценки труда. Если представители других профессий в кризисные времена работали не каждый день (многие предприятия работали всего на 10% мощности – «Вискоза», «Застава» и т. д.), то работники просвещения, по словам доктора Ивана Ивича, эксперта в области образования, постоянно и усердно выполняли свою каждодневную работу в полном объеме. Когда нищета и голод постучались и в их дома, они тоже решились на забастовки (после врачей, судей, шахтеров, актеров, музыкантов) и вышли на улицы. Были и такие школы, в которых в течение трех лет выполнялся обязательный по закону минимум, а уроки длились по 30 минут в качестве разновидности легальной забастовки.
