Разгром Японии и самурайская угроза - Шишов Алексей Васильевич (лучшие книги без регистрации TXT) 📗
ГЛАВА 2
ГОД 1938-й. Локальный «пробный» конфликт на границе. Озеро Хасан
Скоротечные события у ранее безвестного в истории приморского озера Хасан стали своеобразным послесловием оккупации Японией соседней Маньчжурии, которая завершилась к марту 1932 года. Захват северо-восточных провинций Китая был проведен японской армией после «серии» инсценировок. Французская журналистка Андре Виолис в своей книге «Япония и ее империя» так рассказывает о начале экспансии императорской армии в Маньчжурии:
«…Они (офицеры японской армии. — А.Ш.) ждут только предлога, чтобы вмешаться в дело, а найти предлог или спровоцировать его всегда легко».
Действительно, 18 сентября 1931 года две роты солдат регулярной армии маршала Чжан Сюэ-ляна (так, по крайней мере, уверяют японские офицеры) «забавлялись» в окрестностях Патаина близ Мукдена тем, что стали взрывать части железнодорожной линии. Японская железнодорожная охрана (на самом деле это были две роты солдат) пыталась помешать этой игре, из-за которой ночью железнодорожный состав сошел с рельсов. Завязывается перестрелка. Сотня китайских солдат из состава мукденского гарнизона спешит на помощь своим.
«Японская железнодорожная охрана» рассеивает их, преследует до казарм и, не задерживаясь там, захватывает арсенал, занимает весь Мукден и располагается там. Одновременно в 9 часов утра 19 сентября на мукденские казармы и местный военный аэродром обрушивается огонь японской артиллерии. Китайские войска гарнизона и охранная полиция численностью до 10 тысяч человек разбегаются. Летчики оставляют аэродром со сгоревшими самолетами и ангарами. Затем японцы (солдат было всего около 500 человек) объясняют, что они не тронутся с места.
Эти действия, означавшие дебют японского выступления в Маньчжурии, внешне явились неприятной неожиданностью для токийского правительства. «Виновником» виделся генерал-губернатор Кореи Угака и ротные пехотные офицеры, командование императорских войск в Маньчжурии.
На другой день Кабинет министров собирается на экстренное заседание. Барон Сидехара, с одобрения своих товарищей по кабинету, заявляет, что инцидент должен быть локализован и военные действия приостановлены.
Генеральный консул в Мукдене г. Хаяси получает поручение передать эти правительственные решения генералу Хондзе, главнокомандующему японскими войсками в Маньчжурии. Но генерал Хондзе уже получил от генерального штаба из Токио непосредственный и противоположный приказ, он отказывается принять Генерального консула.
Таким образом, разрыв между армией и правительством вступает в новый фазис. Начинается открытая борьба.
Кабинет министров решает, что армия, расположенная в Маньчжурии, не получит больше никаких подкреплений, но через несколько дней подкрепления посылаются, и военный министр заявляет, что только местные японские военные власти в Маньчжурии могут судить о том, нужны ли подкрепления или нет.
— Никаких наступлений, никаких сражений! — декретирует токийское правительство.
А спустя две недели японские войска уже сражаются на берегах реки Почни, и японские части наступают на Цицикар и занимают этот важный пункт. Перед этим, уже к 20 сентября, ими были захвачены все крупные города к северу от Мукдена, до реки Сунгари…
Не заботясь больше о токийском правительстве и даже устранив его представителя — генерального консула Хаяси, генерал Хондзе и его штаб, образованный из молодых, интеллигентных, энергичных и честолюбивых офицеров, начинает организовывать свою власть в занятых областях…»
На захваченной территории, чтобы как-то успокоить общественное мнение — прежде всего в собственной стране, было создано «свободное» марионеточное государство Маньчжоу-Го (Ман-джуго). На его престол японцы возвели Пу И — последнего отпрыска династии китайских (маньчжурских) императоров, которые лишились пекинского престола в 1911 году. Монарх Маньчжоу-Го был окружен чужеземными советниками и реальной властью не обладал. Он был не больше, чем «автомат и послушная игрушка в руках японцев».
Генерал Садао Араки, вступивший в должность военного министра, заявил, что первая линия обороны Японии должна быть вынесена в юго-восточный район Байкальского озера. Говоря об аннексии Маньчжурии (по этому случаю Лига Наций создала специальную следственную комиссию), генерал Араки неоднократно повторял, что японская армия никогда не оставит Маньчжурии и что она не допустит никакого вмешательства в свои действия.
Предшественник генерала Садао Араки на влиятельнейшем посту военного министра императорского правительства генерал Минами во всем отстаивал экспансионистские действия японской армии в Маньчжурии. Так, 5 августа 1931 года, выступая на собрании командиров дивизий сухопутной армии, Минами решительно атаковал предложения правительства, членом которого он являлся.
— Лица, стоящие вне армейских кругов, — сказал он, — не отдают себе достаточного отчета в жертвах, которые армия приносит. Они так же мало понимают сущность внутреннего положения Японии, как и ее международную ситуацию. В своем непонимании они увлекаются разоружительными тенденциями и отдают свои силы на служение пропаганде, которая вредна и опасна для интересов и армии, и страны в целом. На вас, командиров армейских дивизий, выпадает долг бороться против этого духа и пропагандировать подлинную правду среди офицерства и солдат, состоящих под вашей командой.
Тот же генерал Минами, будучи на посту военного министра, сформулировал роль императорской армии в «континентальной» политике Страны восходящего солнца. Речь, естественно, начиналась с Маньчжурии как составной, исторической части Китайской Республики. Генерал Минами так выразил свои экспансионистские идеи:
«Престиж Японии в Маньчжурии и Монголии близок к тому, чтобы исчезнуть одновременно с угасанием доблести дерзновенной энергии японского народа. Пусть каждый японский солдат отдаст себе отчет в значении маньчжурской проблемы для японского народа, и пусть каждый исполнит свой военный долг».
Предыстория захвата Японией северо-восточных провинций Китая (Маньчжурии) относится к 1927 году. Тогда в столице Страны восходящего солнца состоялось представительное совещание, которое выработало стратегическую линию геополитических устремлений империи на ближайшее и перспективное будущее. Итоговый документ токийского совещания получил название «Меморандум Танаки». В нем говорилось:
«Овладев всеми ресурсами Китая (под Китаем подразумевались еще и Маньчжурия с Внешней Монголией. — А.Ш.), мы перейдем к завоеванию Индии, стран южных морей, а затем к завоеванию Малой Азии, Центральной Азии и, наконец, Европы».
Еще до полной оккупации Северо-Восточного Китая (Маньчжурии) японским Генеральным штабом в конце сентября 1931 года был разработан документ, получивший название «Основные положения оперативного плана войны против России». Среди прочего, этот документ предусматривал «выдвижение японских войск к востоку от Большого Хингана и быстрый разгром главных сил Красной Армии». После этого предусматривался захват Северной Маньчжурии и советского Приморья.
В мае 1933 года военный министр Садао Араки, выступая перед губернаторами страны, заявил: «Япония должна неизбежно столкнуться с Советским Союзом. Поэтому для Японии необходимо обеспечить себя путем военного захвата территории Приморья, Забайкалья и Сибири».
Японцы «обустраивали» Маньчжурию в военном отношении, как принято говорить, капитально. За два года было построено свыше 1000 км железных дорог и проложено 2000 км шоссейных дорог. Большинство из них имели направление к дальневосточным границам СССР или шли вдоль нее. Далеко не все эти пути-дороги имели хозяйственное значение. Особенно это относилось к железнодорожной ветке от корейского порта Унгий (Юки) до приграничного с Маньчжоу-Го города Онсен (Нанье). На маньчжурской территории она соединилась с железнодорожным путем Дунь-хуа — Тумынь. Это была хорошая коммуникационная линия в направлении на Владивосток.
