Власть и оппозиции - Роговин Вадим Захарович (онлайн книги бесплатно полные .TXT) 📗
Аналогично вёл себя Бухарин, который, надо полагать, вполне искренне в феврале 1937 года описывал эволюцию своих взглядов и поведения. Датируя 1928—30 годами «период возникновения правого уклона и борьбы с партией», он писал, что следующий период (от 1930 до 1932 года) был для него «периодом полного изживания прежних взглядов и ошибок, изживания борьбы против партии». В этот период в его сознании ещё сохранялись «элементы известной двойственности», но после принятия законодательства о советской торговле ему «всё стало абсолютно ясно». Уже в 1932 году он уверял Слепкова в том, что «партруководство доказало свою большую маневроспособность» и «нужно без всяких оговорок бешено работать с партией». Когда же он узнал об аресте своих учеников, то решил, что «„молодые“ его обманули, вырвались и пошли по своим путям». С этого времени «бывшие связи, даже личные, прекращаются: молодых я открыто политически осудил, физически они тоже были далеки. Одни из них сидят, другие — работают вне Москвы; с Томским и Рыковым они (связи.— В Р.) становятся всё реже; в 1934 году — почти ничего. В 1935 году ни одного раза. В 1936 г.— ни одного раза. Это — период дружнейшей и безоглядочной работы с партией, быстрого возрастания глубокого уважения и любви к партийному руководству,— вместо озлобленности первого периода… В этот период у меня не было уже ни малейших признаков двойственности в отношении к партии и партийному руководству… У меня всё развитие шло в сторону изживания всех неясностей и остатков старого и давно уже ни в мысли, ни в действии не осталось следов бывшего тяжкого наследства» [746].
Однако, несмотря на униженные выражения преданности со стороны своих бывших противников и безудержный фимиам вокруг своего имени в официальной пропаганде, Сталин по-прежнему не ощущал необратимости своего всевластия. Возникновение новых оппозиций, прибегавших к единственно возможным теперь нелегальным методам борьбы, свидетельствовало о том, что далеко не все коммунисты склонны безоговорочно принимать авантюристические эксперименты, осуществляемые им над партией и страной. По справедливому замечанию А. Авторханова, «оппозиция против Сталина смахивала на ту легендарную гидру древнегреческой мифологии, у которой на месте одной отрубленной головы вырастали новые головы… Причем каждая новая оппозиция, будучи и по составу и по идеологии оппозицией коммунистической, в определённой мере отражала чаяния широких народных масс» [747].
Знакомство Сталина с «Рютинской платформой», с письмами из СССР, публиковавшимися в «Бюллетене оппозиции», с материалами следственных дел и агентурными сводками ГПУ, фиксировавшими деятельность и настроения старых и новых оппозиционных групп, показывало, что против его политики резко настроены не только многие бывшие оппозиционеры, но и многие коммунисты, в 20-е годы не участвовавшие ни в каких оппозициях и присоединявшиеся к «единодушным» голосованиям на официальных партийных собраниях.
Особенное беспокойство Сталина вызывало то обстоятельство, что значительная часть интеллектуальных сил партии продолжает формироваться из числа бывших оппозиционеров. Тщательно следивший за судьбой своих недавних открытых противников, он в начале 30-х годов заявил с недовольством Хрущёву: «Как же это случилось так, что троцкисты и правые получили привилегию? Центральный Комитет им не доверяет, сместил их с партийных постов, и они устремились в высшие учебные заведения. Теперь многие из них уже закончили вузы, и идут дальше, в науку…» Он даже назвал тогда некоторых лиц в качестве примера [748].
XLV
Чистка партии
Для освобождения партии от людей, способных составить массовую базу сопротивления правящей клике, Сталин практиковал массовые чистки партии. Первая генеральная чистка после смерти Ленина была проведена в 1929—30 годах в соответствии с резолюцией XVI конференции ВКП(б), в которой говорилось, что чистка должна «сделать партию более однородной, беспощадно выбросить из рядов партии все чуждые ей, вредные для её успехов, равнодушные к её борьбе элементы… разоблачая скрытых троцкистов… и сторонников других антипартийных групп и очищая от них партию» [749]. Во время этой чистки было исключено 10,2 % состава партии и добровольно вышло из партии 1,3 % [750].
Само объявление этой чистки было нарушением устава партии, согласно которому чистка должна была объявляться по решению партийного съезда. В постановлении же конференции ставилась задача завершить её именно к очередному XVI съезду. Параллельно с чисткой шёл массовый прием в партию новых членов. В докладе на XVI съезде Сталин в качестве крупного достижения называл «заявления рабочих о вступлении в партию целыми цехами и заводами, рост числа членов партии в промежутке от XV съезда до XVI съезда более чем на 600 тысяч человек, вступление в партию за первый лишь квартал этого года 200 тысяч новых членов» [751]. Форсированный рост численности партии продолжался и после XVI съезда.
Но и обновлённая таким образом партия не достигла достаточной «монолитности» для обеспечения её безоговорочного повиновения Сталину. Поэтому через два с половиной года после окончания чистки 1929—30 годов была объявлена новая генеральная чистка партии. Особенность её состояла в том, что до её завершения прием в кандидаты и перевод в члены партии был прекращён. Решение ЦК о проведении чистки в течение 1933 года было принято 10 декабря 1932 года и подтверждено январским пленумом ЦК и ЦКК, который постановил «организовать дело чистки партии таким образом, чтобы обеспечить в партии железную пролетарскую дисциплину и очищение партийных рядов от всех ненадежных, неустойчивых и примазавшихся элементов» [752].
К категориям, подлежащим чистке, постановлением ЦК и ЦКК от 28 апреля 1933 года были отнесены, в частности, «двурушники, живущие обманом партии, скрывающие от неё свои действительные стремления и под прикрытием лживой клятвы в „верности“ партии пытающиеся сорвать на деле политику партии», а также «открытые и скрытые нарушители железной дисциплины партии и государства, не выполняющие решений партии и правительства, подвергающие сомнению и дискредитирующие решения и установленные партией планы болтовней об их „нереальности“ и „неосуществимости“» [753]. Согласно духу и букве этих положений, из партии должен был быть изгнан всякий, кто высказывал сомнения в правильности не только «генеральной линии», но даже отдельных практических мероприятий сталинского руководства.
Ещё одним новшеством данной чистки стало нарушение устава партии, согласно которому члены ЦК и ЦКК как избранные съездом партии не подлежали чистке. В постановлении от 28 апреля была сделана важная оговорка о том, что возможность проведения чистки членов ЦК допускается «в случае подачи мотивированного заявления тем или иным партийным собранием или отдельной группой членов партии» [754]. Такие заявления не замедлили поступить от первичных организаций тех учреждений, в которых работали бывшие лидеры «правых уклонистов».
В заявлении секретаря ячейки Наркомата связи, которым руководил Рыков, предлагалось подвергнуть его чистке, поскольку он «до конца ещё не разоружился». На собрании ячейки Наркомата Рыков выступил с двумя пространными речами, в которых заявлял, что «борьба со мной, в частности, и с правым уклоном является одной из крупнейших заслуг теперешнего руководства ЦК и особенно, и в первую очередь, т. Сталина» [755]. Опасность своей позиции 1928—29 годов Рыков усматривал в том, что «и мое имя, и моя позиция сделались центром притяжения (о чём я говорил на одном из съездов) в целом ряде случаев элементов, враждебных Советской власти» [756].
Говоря о последующих оппозиционных группировках, Рыков заявлял, что некоторые из них «надеялись, некоторые были уверены в том, что я при благоприятных обстоятельствах открыто перейду на их сторону»; его же молчание по поводу этих группировок «давало повод тому, что я, возможно, остаюсь на старой позиции». В доказательство исправления этой очередной «ошибки» Рыков перечислял свои многочисленные выступления за последний год, в которых он критиковал «правую опасность» и новые антисталинские группировки. Рыков выражал желание, чтобы «из моей речи, на опыте моих ошибок товарищи научились с ещё большей силой, с ещё большей последовательностью бороться с правым уклоном в составе нашей партии» [757].
