Шпионы XX века - Найтли Филлип (чтение книг txt) 📗

За восемнадцать месяцев Филби сумел превратить занимавшую одну комнату секцию, штат которой состоял из единственного сотрудника, в крупный отдел, оккупирующий целый этаж и насчитывающий более тридцати человек. Он начал с того, что стал вести досье на все очаги антикоммунистического движения в Восточной Европе. Но об истинной роли его секции, видимо, следовало судить по пьяной выходке Филби в Париже, куда он приехал, чтобы навестить Малькольма Маггериджа. Филби настоял на том, чтобы отправиться к советскому посольству. Он расхаживал по улице, размахивая кулаками перед молчаливым зданием и выкрикивая при этом: «Как бы нам туда внедриться?! Как бы нам туда внедриться?!»(6)

СИС приступила к вербовке агентов в недавно освобожденной Европе, стремясь восстановить и расширить свою антикоммунистическую сеть, существовавшую до войны. Полностью отдавая отчет в том, что представляет из себя шпионский бизнес, СИС не удивилась, обнаружив, что ряд её агентов, арестованных абвером в 1939 – 1940 годах, были завербованы немцами для работы против Советского Союза в странах Восточной Европы. С типичным для нее прагматизмом СИС вновь приняла некоторых из них на работу, утверждая, что опыт их антисоветской деятельности имеет огромную ценность. Другие бывшие немецкие офицеры из разведки или службы безопасности были завербованы потому, что они, как считалось, сохранили всех своих агентов за «железным занавесом». Иные, подобно Клаусу Барбье – «лионскому мяснику», приглашались на службу в силу того, что могли найти ушедших в подполье полезных для СИС людей и помочь в их вербовке.

В конечном итоге это привело к отрицательному результату. Филби сумел добиться того, что значительная часть послевоенной деятельности, направленной против СССР, становилась известной Москве. В результате часть агентов СИС была перевербована и стала работать на русских либо за деньги, либо из идейных побуждений. Хорошим примером этого служит дело Хайнца Фельфе. В декабре 1944 года в Голландии Фельфе поступил на работу в СД – контрразведывательную организацию, входящую в структуру СС. В мае 1945 года он был арестован англичанами и содержался в заключении до осени 1946 года. Примерно в это время Фельфе начал работать на СИС в английской зоне оккупации Германии. В 1950 году он был, при помощи своего бывшего коллеги по службе в СД, завербован советской разведкой. Вскоре Фельфе поступил на работу в ведомство Гелена (немецкая разведка, которая в то время управлялась ЦРУ) на пост руководителя департамента контрразведки, ключевого подразделения в советском отделе. За последующие десять лет Фельфе передал русским около 15 тыс. фотокопий секретных документов, включая недельные и месячные отчеты о деятельности германской федеральной разведывательной службы, занявшей место ведомства Гелена. Русские выплачивали ему постоянное жалованье в размере примерно 500 фунтов стерлингов в месяц. В 1961 году Фельфе получил грамоту КГБ, в которой отмечалось «десятилетие верной службы». Грамота сопровождалась личным благодарственным письмом руководителя советской разведки. На суде (Фельфе получил 14 лет) он заявил, что в глубине души остался нацистом и «ненависть к американцам» явилась той причиной, которая подтолкнула его на шпионаж в пользу русских.

Ошибки, совершенные СИС сразу после войны, не были заметны в течение ряда лет. Тем временем Мензис усугублял проблему, начав готовить Филби в качестве своего наследника на посту руководителя СИС. Мензис придерживался идеи необходимости института кронпринцев. Первоначально на эту роль им был выбран Джек Истон. Потом, исходя из каких-то своих соображений, он решил, что Филби будет лучшим руководителем [46]. Чтобы Филби набрался опыта практической работы, его направили в Турцию, где он прослужил с 1947 по 1949 год. По его словам, во время службы там его терпение подвергалось весьма серьезному испытанию запросами СИС о турецких портах, которые были сооружены английскими компаниями. Отношения между СИС и ЦРУ считались настолько важными, что для будущего «С» опыт работы в Вашингтоне был абсолютно необходим. В 1949 году начался последний этап подготовки. Филби был переведен в Вашингтон, где должен был отвечать за связи между ЦРУ и СИС.

Его встретили с распростертыми объятиями. Высочайшая репутация военных лет сыграла на руку Филби. Многие его друзья из УСС стали сотрудниками ЦРУ. Они надеялись, что опыт Филби по созданию антисоветского отдела СИС окажется полезным и для ЦРУ. Поэтому перед ним распахнулись все двери. Как чиновник по связи, он имел доступ к руководителям ЦРУ всех уровней, включая его директора Уолтера Беделл-Смита. Встречи с последним происходили довольно часто. Лайман Киркпатрик говорил: «Работа Филби заключалась в том, чтобы облегчить обмен информацией между двумя американскими службами – ЦРУ и ФБР, – с одной стороны, и двумя английскими – СИС и МИ-5 – с другой. Мир разведки не знал других примеров столь близких отношений. А поскольку офицеры разведки все время болтают между собой, обмениваясь информацией, Филби узнавал куда больше, чем ему было положено»(7).

Это, конечно, не означает, что каждый сотрудник ЦРУ выкладывал Филби буквально все или что Филби мог использовать все собранные им сведения. В полном тайн мире разведки полностью не доверяют даже самым близким друзьям. ЦРУ отвергло предложение Филби, позволявшее американской разведке пользоваться глобальной системой связи СИС, которая в то время была быстрее и эффективнее, чем американская система. ЦРУ не хотело, чтобы СИС знакомилась с его посланиями. Бывший сотрудник ЦРУ, говоря о характере взаимоотношений в разведывательной области, заявил, что, если бы ЦРУ начало работу по анализу стратегических отраслей советской экономики, едва ли оно стало бы информировать англичан о полученных результатах, так как: «Мы не хотим, чтобы эта проклятая нация лавочников, используя нашу информацию, продавала русским стратегические материалы»(8). Был ещё один вид информации, которой Филби не мог воспользоваться. Это те сведения, которыми располагал весьма узкий круг лиц. Если бы русские, опираясь на его соображения, предприняли бы какие-то действия, Филби мог попасть под подозрение.

Этими замечаниями я вовсе не хочу преуменьшить степень ущерба, который нанес Филби ЦРУ и СИС. Однако главный ущерб был нанесен не столько в оперативной сфере, сколько тем, что были посеяны семена недоверия как между ЦРУ и ФБР, так и между американскими и английскими разведывательными службами. После Филби их отношения уже никогда не были столь близкими: его предательство настолько отравило умы некоторых сотрудников ЦРУ, что они уже не могли доверять полностью даже самым близким коллегам.

В конце концов Филби был разоблачен не из-за своей лояльности по отношению к Берджессу (другому советскому агенту), как принято считать, а потому что КГБ далеко не безгрешная организация и совершает глупейшие ошибки. Если бы Комитет государственной безопасности не бросился на спасение своего человека в Форин офис Дональда Маклина, Филби мог бы стать руководителем СИС и таким образом войти в историю как самый великий шпион всех времен [47].

Осенью 1948 года Маклин переехал из Вашингтона в Каир. Там он, видимо, узнал, что его карьера в качестве советского шпиона близится к концу. Уже три года ФБР трудилось над расшифровкой кода, который советское консульство в Нью-Йорке использовало для связи с Москвой в 1944 – 1945 годах. Весной 1948 года в этом деле были получены первые результаты. Почти сразу же выяснилось, что посольство Великобритании летом 1945 года приютило под своей крышей шпиона по кличке «Гомер». Этот человек занимал достаточно высокий пост и поэтому имел доступ к телеграммам, которыми обменивались Черчилль и Трумэн(10).

Действуя в тандеме, ФБР и МИ-5 сосредоточили внимание на тех, кто работал в то время в Вашингтоне и при этом имел доступ к указанным материалам. Филби ещё до отъезда в Вашингтон был проинформирован об этом расследовании и благодаря своим официальным связям с ФБР мог следить за его ходом(11). Естественно, он держал в курсе дел своего оперативного руководителя в Вашингтоне, и, видимо, КГБ предупредил Маклина, что ему, возможно, придется скрыться. Этим, по всей вероятности, объясняется деградация Маклина – частые пьянки, агрессивность и странное заявление, сделанное коллеге, о больной совести, отягощенной тайнами.