Почему он выбрал Путина? - Мороз Олег Павлович (читаем книги бесплатно .TXT) 📗
Среди прочего, авторы обращали внимание на абсурдность ситуации, когда людей в уголовном порядке преследуют «ЗА НЕДОСТАТКИ, ВЫЗВАННЫЕ ПРАВИЛЬНЫМ И ЗАКОННЫМ ПРИМЕНЕНИЕМ РОССИЙСКИХ ПРИНЦИПОВ БУХГАЛТЕРСКОГО УЧЕТА И НАЛОГОВОЙ ПРАКТИКИ» (выделено мной. − О.М.) То есть вину за недостатки, допущенные кем-то другим, − если такие недостатки действительно имеются, − переносят на тех, кто не имеет к ним никакого отношения. Еще более абсурдна ситуация, когда такого рода уголовные обвинения выдвигаются прокуратурой, «КОТОРАЯ ПОЧТИ ИЛИ ПОЛНОСТЬЮ НЕ РАЗБИРАЕТСЯ В БАЗОВЫХ ПРИНЦИПАХ БУХГАЛТЕРСКОГО УЧЕТА (выделено мной. О.М.)»
Это заявление, как уже говорилось, было сделано в начале оглашения приговора, но к концу его стало совершенно ясно, что «почти или полностью» некомпетентны не только следователи и прокуроры, но и судьи, которые поверили обвинениям, представленным некомпетентными прокурорами.
И то сказать, откуда же прокурорам и судьям, которые, надо полагать, впервые отважились взяться за такое дело, набраться компетентности? Тут, конечно, есть выход − отказаться от участия в деле, но… Что о тебе может подумать начальство? «Чистеньким хочешь остаться»?
Заявление ЮКОСа заканчивалось словами:
«Компания надеется, что Российская Федерация признает: уничтожение НК ЮКОС не пойдет на пользу стране ни в краткосрочной, ни в долгосрочной перспективе». Однако обвинителей Ходорковского и Лебедева мало заботила польза страны.
То, что приговор будет обвинительным, как уже говорилось, стало ясно уже вскоре после начала его чтения. Так что, по словам Юрия Шмидта, оглашение мотивировочной его части перестало представлять какой-либо интерес. Разве что адвокатам, с чисто профессиональной точки зрения, могло быть любопытно, каким образом суд ухитрится опровергнуть бесспорные и неопровержимые аргументы защиты. Но суд и не пытался ничего опровергать. Ему это было совершенно не нужно.
Тактика суда была очень простая. Доказывается, например, вина Ходорковского и Лебедева по будто бы незаконному завладению акциями АО НИУИФ (научная организация с малоудобоваримым названием − Научно-исследовательский институт по удобрениям и инсектофунгицидам). «Доказательство» идет жутко многословное, описывается огромное число обстоятельств, не имеющих абсолютно никакого отношения к существу обвинения. Цитируются многочисленные постановления, инструкции, уставные документы различных организаций. Этим как бы создается впечатление: вот, мол, какое обилие доказательств, подтверждающих справедливость обвинения.
Защита же, напротив, представила по этому эпизоду вполне убедительные суждения, доказывавшие несостоятельность обвинения. В частности, было показано, что приобретение акций АО НИУИФ являло собой вполне нормальную финансовую операцию, ДОПУСКАВШУЮСЯ ДЕЙСТВОВАВШИМ В ТО ВРЕМЯ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВОМ. Было доказано также − показаниями свидетелей, документами, − что после продажи 44-процентного пакета акций предприятие «обрело новое дыхание» и в последующие годы стало процветающим, одним из немногих, сохранивших свой научный потенциал и высокую рентабельность. Однако суд совершенно непостижимым образом ухитрился и показания свидетелей, и представленные документы истолковать как доказательства вины подсудимых.
Вообще все доводы адвокатов суд безапелляционно объявлял надуманными и необоснованными, не утруждая себя никакими объяснениями.
Еще один пример. Адвокаты указывают на то, что при одном из обысков, проведенных следователями, были допущены многочисленные нарушения УПК. Судья Ирина Колесникова сначала добросовестно зачитывает аргументы адвокатов (вот она, объективность!), а затем, не моргнув глазом, сообщает, что суд не принимает во внимание эти аргументы защиты, так как «они надуманны, необоснованны и не соответствуют действительности».
Это вызывает громкий смех в зале. (Реакция на этот смех, разумеется, − стандартная для российских судей, особенно судей-женщин, демонстрирующих «мужскую твердость характера»: Колесникова грозно предупреждает, что удалит из зала нарушителей тишины).
− Можно по—разному оценивать доказательства адвокатов, но просто называть их надуманными − это верх цинизма, − заявил по этому поводу еще один адвокат Ходорковского Евгений Бару.
Судей не интересовали ни доводы защиты, ни документы, которые она требовала приобщить к делу. Кажется, ни разу судьи не согласились на такое приобщение. Между тем, УПК опять-таки ясно предписывает: все, что защита предлагает приобщить к материалам дела, должно приобщаться как «имеющее значение для дела». Об этом в одном из интервью напомнила та же Тамара Морщакова.
31 мая Мещанский суд приговорил Михаила Ходорковского и Платона Лебедева к девяти годам колонии общего режима.
Когда судья спросила Ходорковского, понятен ли ему приговор, он ответил:
Приговор понятен, поставлен памятник «басманному правосудию».
Комментарии адвокатов Ходорковского и Лебедева были однозначны.
Карина Москаленко:
− Это расправа…
Елена Липцер:
− Данный приговор невозможно оценить с правовой точки зрения…
Роберт Амстердам:
− Приговор, вынесенный Ходорковскому, будет доведен до каждого западного лидера и всего европейского сообщества. Они посадили будущее России на девять лет… Они проголосовали за коррупцию и продолжение авторитаризма.
Докладчик Парламентской Ассамблеи Совета Европы Сабина Лойтхойзер-Шнарренбергер:
− В деле против обвиняемых руководителей концерна ЮКОС, который за время процесса был практически разорен, победили враги правового государства и независимого правосудия. Процесс, проводившийся со многими правовыми нарушениями, и избранная судом мера наказания являются безжалостным актом мести по отношению к человеку, который открыто высказывался против политики, проводимой российским президентом Путиным.
Бывший российский премьер Михаил Касьянов уже не был так осторожен в оценке процесса, как в пору своего премьерства. Еще до того, как чтение приговора было завершено и названы сроки отсидки для Ходорковского и Лебедева, он назвал этот процесс «судебным фарсом».
− Дело Ходорковского подвело Россию к переломному моменту,− сказал Касьянов, − а приговор может означать прохождение точки невозврата.
…Позже кассационная инстанция Мосгорсуд «скостила» тому и другому по году, удовольствовавшись цифрой восемь.
Конечно, Ходорковский не ангел, каким его пытаются представить некоторые его фанаты. В этом можно убедиться, проследив с какой неуемной изобретательностью, ловкостью он строил свою финансово-промышленную империю, присоединяя к ней все новые и новые предприятия и компании, оттирая конкурентов, уничтожая − не физически, разумеется, − наиболее строптивых из них, уклоняясь от налогов. Представление о масштабах этой его деятельности можно получить хотя бы по книге американского журналиста Дэвида Хоффмана «Олигархи». Он долго работал в России и накопал много деталей из биографий здешних нуворишей.
«В начале своей бурной банковской карьеры, пишет Хоффман, Ходорковский создал офшорную финансовую систему. МЕНАТЕП открыл филиалы в офшорных зонах Швейцарии, Гибралтара, стран Карибского бассейна и в других местах, где можно было легко спрятать сотни миллионов долларов. Став совладельцем ЮКОСа, Ходорковский перевел свои деньги в эту офшорную финансовую систему… Всякий раз, когда нефть ЮКОСа отправляли из России за границу, ее продавали через офшорные торговые компании, которые контролировал Ходорковский. Доходы от продажи нефти накапливались за пределами России, где им не грозили налоги и риски, существовавшие внутри страны».
Но дело не ограничилось лишь сокрытием доходов.
