Бессилие власти. Путинская Россия - Хасбулатов Руслан Имранович (электронные книги бесплатно .TXT) 📗
Все это подтверждает высказанный выше тезис: не может являться «вечной» темой монопольная функция России на поставки нефти и газа на Запад и на Восток. Как отмечено, в них, во-первых, идет динамичный поиск альтернативных источников, во-вторых, происходит быстрая географическая диверсификация этих поставок в Европу и Азию, в-третьих, истощение нефти на суше в России произойдет через 15–20 лет.
Африка, многие страны которой богаты нефтью и газом, все активнее вовлекается в энергообеспечение Европы. Каспийская нефть уже соединена через трубопровод Баку – Тбилиси – Джейхан (БТД) с Турцией, откуда предполагается его строительство на юг Европы (NABUCCO). Подключение Казахстана, других среднеазиатских стран (Туркмении) к этому трубопроводу, а также строительство нефте– и газопровода из этого региона в Европу ведет к подрыву позиций России как газового монополиста. Эти позиции теряются тем быстрее, чем агрессивнее становится политика российских нефтегазовых корпораций, путающих экономику и политику. Возможно, чрезмерно высокие прибыли делают неразумными некоторые важные шаги субъектов внешней политики и внешнеэкономических связей, формируют мысли о вечности сегодняшних условий. Однако проходит время, и новые условия качественно меняют и экономические, и геополитическую ситуацию – это неизбежно. Важно, однако, уметь прогнозировать новые ситуации и новые цели.
Марш-бросок НАТО на Восток
Высокие должностные лица России часто обвиняют США в «нарушении обязательств» государственного секретаря США Бейкера (при президенте Буше-старшем) о том, что «НАТО не расширится на Восток ни на дюйм» (1989). При этом «забывают» о событиях в самой России, которые подтолкнули это самое «продвижение НАТОна Восток». Первое событие – это расстрел Парламента в 1993 г. Второе – война, начатая Кремлем на Кавказе, в Чечне. Соседние с Россией страны, в том числе Прибалтика, бросились осаждать коридоры НАТО, требуя обезопасить их от возможности угрозы, исходящей от Москвы, в силу непредсказуемости поведения ее лидеров.
Эта война, как и расправа с Парламентом, показала крайнюю агрессивность новой кремлевской власти, возвышение милитаристских кругов в структуре власти, их полную неподконтрольность парламентской демократии (которая оказалась уничтоженной). Это обстоятельство, несмотря на сателлитный статус ельцинской России, вызвало серьезную озабоченность на Западе и страх соседних небольших государств. Они, обладая богатым историческим опытом взаимоотношений с Россией, ощутили свою беззащитность перед ней; появились и серьезные опасения, связанные с возможными для них последствиями, если вдруг она (Россия) снова станет сильной и могучей, а они, эти соседи, не будут иметь международные гарантии, способные оградить их от возможных «капризов» (в форме агрессии) российских правителей. Одновременно в тот период в международном сообществе стали распространенными идеи о России как «несостоявшемся государстве». Снова, как и в преддверии гибели СССР и после, появились ожидания распада России на десятки мелких, враждующих между собой, полугосударственных образований.
Вот тогда и началась активная фаза «продвижения НАТО на Восток». Отметим, это происходило тогда при полной индифферентности со стороны Кремля. Кто в этом виноват? «Западные страны, не желающие возвышения России», – привычно утверждает отечественная пропаганда, «забывая» при этом, что сами российские правители своей неразумной политикой наносили (и наносят) ей более чувствительные удары, чем пресловутый Запад.
Важно и другое обстоятельство – вступление в НАТО Литвы, Латвии и Эстонии не вызвало особого интереса ни в Кремле, ни в обществе; все сошлись на том, что это – их «внутреннее дело». Прошло чуть ли не десятилетие и стремление Грузии и Украины стать членами НАТО вдруг перестало быть их «внутренним делом». Реакция явно запоздала, мир вокруг изменился, в то времякакв пропаганде дело объясняется исключительно в том плане, что «Россия поднялась с колен» – и точка. Других «объяснений» не существует.
В целом же, анализируя современное положение России в мире, ее в определенной мере окрепшие позиции и реакцию мира на эти изменения, нельзя абстрагироваться от термидорианского государственного переворота 1993 г., в результате которого начался процесс формирования типично авторитарного государственного устройства – этот новый вектор развития прочно отложился в сознании тех политических сил и общественного мнения, которые вершат судьбами западных стран. Эта «оторванность» современной российской политики от тех недавних событий, попытка предать их забвению, – несомненно, играют плохую роль в этой политике. В этом и трагедия российского общества: каждый правитель, каждая новая власть, каждый новый чиновник начинает свою деятельность в самонадеянной уверенности, что именно с него начинается новая российская история.
Иллюстрация: ...3 апреля 2011 г. в Вашингтоне завершил работу ежегодный Всемирный российский форум. (Кстати, первый такой Всемирный советский форум прошел в американской столице в мае 1981 г., в день рождения академика Андрея Сахарова, находившегося тогда в депортации в Горьком – Нижнем Новгороде). В ходе 2-дневной дискуссии участники пришли к парадоксальному выводу, что главным итогом «перезагрузки» двусторонних отношений стало возвращение обстановки «холодной войны». Тон достаточно жесткой дискуссии (вокруг в основном вопросов «свободной российской прессы», прав человека, независимых судов, допущения независимых партий в парламент и пр.) задавали американские консерваторы и партийные функционеры из «Единой России». Здесь были и взаимные обвинения в «недружественном поведении», обсуждались «поправка Вэника – Джексона», Косово, Ирак, Афганистан, Ближний Восток, включая бомбардировки Ливии, ПРО в Европе, расширение НАТО, Грузия и др., включая Иран, Венесуэлу и Сирию. В ответ на эти «проблемы», изложенные депутатом Косачевым, Ричард Перл сказал: «Мы только что услышали речь, которая могла бы быть произнесена во времена «холодной войны». В общем, «перезагрузка» состоялась только в отношениях между двумя президентами, но не между Россией и США, – сообщает комментатор. Это, конечно, не так. – Разве не президент и премьер страны определяют всю государственную политику? Коль скоро «перезагрузка» состоялась между ними (лидерами), следовательно, с российской стороны нет оснований рассуждать по-иному. Другое дело США: здесь центры политической жизни не кончаются одним Белым домом – есть могущественные силы в конгрессе, экспертном сообществе и общественном мнении, оппозиционных силах, СМИ, штатах страны. Не считаться с ними ни один президент не может.
Мир вокруг России: второе десятилетие XXI века – новые тенденции
Глобальный кризис 2008–2010 гг. оказал мощное воздействие на вызревание политических тенденций во всем мире. Во-первых, ускорил эволюцию тенденций, обнаруживших свое действие в первом десятилетии нового столетия с точки зрения изменения международного баланса сил. Во-вторых, обозначил рельефное «затухание» гегемонии западной цивилизации на европейском континенте и завершение экономической гегемонии Японии на Дальнем Востоке и обширных регионах Восточной Азии. В-третьих, в более явной форме обозначился новый интенсивный рост в ключевых развивающихся странах: Китая, Индии, Бразилии, Южной Кореи, Турции, Индонезии, ЮАР, Малайзии (их рост происходит на уровне 7–10% ежегодно). В то же время большинство развитых западных стран, обремененных долгами и дефицитами государственных бюджетов, уже не в состоянии обеспечить рост, превышающий 2–3%. В ближайшие годы вполне возможна и вторая волна глобальной рецессии в США и Европе, если судить по ситуации в Европе, США и Японии.
В то же время Запад по-прежнему остается решающим фактором глобального баланса сил. Экономики США, ЕС и Японии производят половину мирового валового продукта (МВП). Военный бюджет США превышает военные расходы всей десятки следующих за ними стран (600 млрд долл. против, например, 50 млрд долл. военных расходов России). Ни одна страна мира не имеет столько военных баз за границей, сколько США – 560 их военных баз охватывают практически весь земной шар. В то же время могучий Запад сегодня сталкивается с трудноразрешимыми проблемами, размывающими это могущество. Экономический рост Запада «затухает», а глобальная политика не в состоянии решить возникающие по периметру Запада международные и локальные конфликты и очаги напряженности.
