Сверхъестественное. Боги и демоны эволюции - Хэнкок Грэм (книги полностью бесплатно .txt) 📗
Я тоже видел НЛО под влиянием наркотика — только в моем случае это был не псилоцибин, а аяуаска. И я пришел к тем же выводам, что и Билл Хикс. Но вряд ли стоит удивляться такому совпадению, ведь ДМТ (основной компонент аяуаски) и псилоцибин необычайно близки друг другу по свойствам. В частности, тот же Рик Страссман называет псилоцибин орально активным ДМТ [1491]. Именно его можно счесть наиболее вероятным галлюциногеном, употреблявшимся древними шаманами в эпоху верхнего палеолита. Ведь в Европе последнего ледникового периода произрастала как Psilocybe semilanceata, так и целый ряд других психоактивных грибов [1492]. Кроме того, ученые пришли к выводу, что именно P. semilanceata вдохновляла мастеров эпохи позднего неолита, творивших среди мегалитических памятников Карнака в Британии, а также Нью Грейнджа и Даута в Ирландии [1493]. Несмотря на то что здесь невозможно увидеть полноценные портретные образы, энтоптические узоры представлены в большом количестве. Кроме того, когда смотришь на эти изображения, возникает чувство внутренней преемственности. Кажется, будто искусство доисторических пещер не исчезло раз и навсегда, но каким-то странным образом возродилось тысячи лет спустя среди мегалитов.
Существует и еще одно, не менее загадочное сходство. В европейском фольклоре неолитические монументы неизменно ассоциируются с феями. Древние погребальные холмы и каменные кольца мегалитов — такие, например, как Гавринис, Нью Грейндж и Вест Кеннет Лонгбарроу, — издавна наводили на людей страх. Ведь здесь, по мнению наших предков, находился вход в Волшебную страну [1494].
Приняв все это во внимание, я счел, что подобное место прекрасно подойдет для моего последнего опыта с псилоцибином. Я говорю последнего, поскольку к тому времени уже успел поэкспериментировать со значительными дозами Psilocybe cubensis, Psilocybe mexicana и Psilocybe semilanceata и теперь испытывал страх при мысли о новой попытке.
Даже не понимаю, чего я так боялся, ведь до этого со мной не произошло ничего страшного. Да что — страшного! Со мной вообще ничего не произошло. Используя грибы, никогда не знаешь, к чему тебя это приведет. В первые два раза я не испытал никаких психоделических ощущений. На третий раз все было несколько иначе — возможно, потому, что я использовал сразу 13 граммов сушеной Psilocybe semilanceata (почти в три раза больше той дозы, после которой Билл Хикс увидел НЛО).
Я поместил крохотные грибы в кастрюлю с водой и, дав им закипеть, варил около получаса. В результате в моем распоряжении оказалось около литра темно-коричневой жидкости. Я поднял со дна кашицу из грибов, положил ее в сито и выжал оттуда как можно больше жидкости. Затем я съел эту массу и выпил весь настой (который, кстати, оказался не так уж плох на вкус).
В течение примерно получаса перед моим взором непрерывно мелькал калейдоскоп цветов и энтоптических узоров. Понемногу, однако, картина стала меняться. Странная метаморфоза произошла и с моей комнатой, и с теми членами моей семьи, которые находились в комнате. Стены изогнулись и запульсировали, пол стал невероятно большим, лица людей исказились, а кожа их приобрела мертвенно-бледный оттенок. Такое чувство, что все в моем привычном мире сдвинулось на шаг в сторону и оттого стало каким-то нереальным. Но в то же время я отчетливо осознавал, кто я такой, где и с кем я нахожусь. И я понимал, что мои ощущения — всего лишь реакция на наркотик, воздействие которого закончится через несколько часов.
Наша дочь Шанти заиграла на стареньком фортепьяно, и я стал вслушиваться в чудесные звуки музыки. Срываясь из-под ее пальцев, ноты словно бы обретали облик. Порой это были плотные занавеси света, напоминающие своими переливами северное сияние. Иногда ноты разлетались вокруг искрами фейерверков и вспышками звезд, а порой превращались в загадочных крылатых существ. Мое сознание то устремлялось за нотами в полет, то покачивалось на их волнах, убаюканное чудесными звуками.
Когда Шанти закончила играть, я встал и прошелся по комнате. Порой я поглядывал на свои ноги и обнаруживал их где-то далеко внизу — примерно этажа на два подо мной. Чуть позже я заметил, что вокруг моей левой руки появилась цветная, чуть размытая аура. Желая повнимательнее присмотреться к ней, я поднял руку и слегка расставил пальцы. И в этот момент я понял, что они практически в точности соответствуют тем негативным отпечаткам человеческих кистей, которые я видел на стенах древних европейских пещер.
Я почувствовал, что замерз, и лег на диван, закутавшись в теплое одеяло. Санта присела рядом со мной. Спустя некоторое время в комнату вошла наша дочь Лейла и рассказала душераздирающую историю о беременной самке шимпанзе, которую убили африканские охотники. Эта история наполнила меня невыразимой печалью, и следующий час я провел в слезах. К тому времени, когда я наконец обрел душевное равновесие, мое психоделическое путешествие было окончательно завершено.
Что ж… опыт мой оказался достаточно эмоциональным и необычным. И я даже сумел извлечь из него кое-что ценное (обе мои дочери преподали мне важный урок, касавшийся как прекрасных, так и печальных сторон нашей действительности). Но страха я не испытывал. Псилоцибин не открыл мне никакой ужасающе иной реальности — просто потому, что он вообще не открыл мне никакой иной реальности. В отличие от аяуаски и ДМТ, которые перенесли меня непосредственно в потусторонний мир, и в отличие от ибогена, который познакомил меня с душами мертвых, большая доза псилоцибиновых грибов так и не вызвала у меня полноценных галлюцинаций. Наркотик лишь поиграл с моим чувством реальности, намекнув на таящиеся в нем безграничные возможности. У каждого человека есть свой собственный порог для психотропных веществ. Совершенно очевидно, что мой порог для псилоцибина был очень высок. Но если я хотел погрузиться в настоящий транс, как это произошло с Хиксом (а может быть, и с доисторическими художниками), я должен был переступить этот самый порог. Но что это означало на практике? Двадцать граммов сушеных грибов? А может быть, тридцать?
Потусторонний мир бывает порой весьма неприятным местом. И я уже начал спрашивать себя, и в самом ли деле я хочу туда попасть. Разумеется, псилоцибин переправит меня в иную реальность, если я решусь и приму героическую дозу этого вещества. Но действительно ли мне это так уж нужно? И что, собственно, я хочу там найти? Даруют ли мне грибы, если я попрошу их о том (как это делала индианка Мария Сабина в пятидесятых годах двадцатого века), нечто вроде прозрения или ответа на мучающие меня вопросы? Ну что ж, такое вполне возможно. И есть ли надежда на то, что я встречу во время этого псилоцибинового путешествия дух моего отца и перестану с такой скорбью думать о его смерти? Опять же, в этом нет ничего невозможного. Многие из тех, кто регулярно употребляет галлюциногены, рассказывают поистине удивительные вещи о том, что им довелось увидеть. Но хватит ли у меня мужества после двух лет настойчивых исследований отправиться в такое путешествие? Особенно если учесть накопившуюся усталость и страх перед миром духов. Что ж, у меня были все основания сомневаться в собственной решимости.
И все же за пару недель до весеннего равноденствия 2005 года я отправился вместе с тремя друзьями (каждому из них было не занимать опыта в использовании психоделиков) к пятитысячелетнему кругу мегалитов в Эйвбери. Сайта и наш сын Люк тоже поехали с нами — на случай, если бы вдруг потребовалось оказать какую-нибудь помощь. На повестке дня у нас вновь была Шапка Свободы, Psilocybe se— milanceata — гриб, в изобилии растущий на лугах Ирландии, Британских островов и европейского континента. Один из нас принес маленькие грибы в рюкзаке, и мы начали есть их сырыми — как это делали наши предки в незапамятные времена.
