Сверхъестественное. Боги и демоны эволюции - Хэнкок Грэм (книги полностью бесплатно .txt) 📗
Надо сказать, что универсальная способность человеческой нервной системы создавать энтоптические образы начала систематически изучаться лишь в двадцатых годах XX века. И первую серьезную работу в этом направлении проделал профессор факультета биологических наук при Чикагском университете Генрих Клювер (немец по происхождению). Результаты его исследований, опубликованные в 1926, 1928 и 1942 годах, напрямую увязывали подобные видения с измененным состоянием сознания людей, участвовавших в этих опытах. Достигалось же такое состояние путем приема психотропных препаратов [434]. Исследования Клювера, дополненные и подкрепленные позднее работами других нейропсихологов и психиатров (таких, например, как Марди Горовиц и Роналд К. Зигель, проводивших свои опыты в семидесятых годах XX века) [435], позволили также утвердить определенный список признанных энтоптических феноменов [436]. Опираясь на этот перечень, Льюис — Вильямс выделил в конце концов шесть категорий фосфенов, стабильно наблюдаемых в качестве "сияющих, движущихся, вращающихся, а порой и увеличивающихся образов" [437]:
Энтоптические феномены (по Льюису-Вильямсу и Доусону, 1988)
I. Базовая решетка, способная видоизменяться и превращаться в шестиугольные узоры
II. Ряды параллельных линий
III. Точки и короткие штрихи
IV. Появляющиеся в поле зрения людей зигзагообразные линии (по одним сообщениям, остроугольные, по другим — волнистые)
V. Множественные дуги (в развитой форме составляющие внешнее обрамление мерцающих зигзагов)
VI. Тонкие изгибающиеся линии [438]
Юповер также отметил общую для всех энтоптических форм тенденцию "повторяться, соединяться друг с другом и образовывать всевозможные узоры и мозаики" [439]. Опираясь на эти начальные наблюдения, а также на исследования других ученых, Льюис-Вильямс выделил в конце концов семь общих принципов, соответствующих восприятию энтоптических феноменов. В их число входят: репродукция (простое воспроизведение одной из шести основных энтоптических форм); фрагментация ("исследования показали, что энтоптический феномен может распасться на ряд минимальных компонентов"); интеграция ("к примеру, решетка может сочетаться с серией зигзагов"); наложение ("одна форма может быть воспроизведена прямо напротив другой"); совмещение (расположение одной формы рядом с другой); повторение ("то, что возникает вначале как отдельный образ, превращается в конце концов в целую серию таких образов, формируя, к примеру, те же фестоны") и, наконец, вращение ("энтоптические феномены вращаются в поле зрения человека") [440].
Еще один важный момент, как уже отмечалось ранее, был связан с постепенной прогрессией видений в соответствии с разными стадиями галлюцинаторного опыта [441]. Занимаясь детальным изучением тех нейропсихологических исследований, которые велись на протяжении ряда десятилетий (вплоть до середины семидесятых годов, когда был объявлен запрет на употребление наркотиков в клинических опытах), Льюис-Вильямс пришел к выводу, что существуют "три стадии развития мысленных образов во время пребывания человека в трансовом состоянии" [442].
На первой стадии субъект видит одни лишь энтоптические феномены… На второй стадии он пытается осмыслить эти феномены, преобразовав их в портретные образы [то есть энтоптический зигзаг может быть истолкован как змея и т. д.]… После того как субъект достигает третьей стадии, в его видениях наблюдается качественная перемена. Многие люди видели в момент такого перехода нечто вроде водоворота или вращающегося тоннеля, который окружал их со всех сторон… Края этой воронки покрывала решетка из квадратов, отчасти напоминающих экраны телевизоров. Образы, возникающие на этих "экранах", были первыми спонтанными галлюцинациями портретного плана. В итоге они полностью перекрывали воронку, свидетельствуя о том, что энтоптические феномены окончательно уступили место портретным образам [то есть полноценным галлюцинациям] [443].
При этом необязательно, как отмечал Льюис-Вильямс, чтобы все эти стадии строго следовали одна за другой. Напротив, судя по рассказам лиц, участвовавших в экспериментах, можно заключить, что нередко различные формы видений густо переплетались друг с другом. Так, энтоптические узоры из первой стадии очень часто накладывались на портретные образы из третьей стадии [444]. Таким образом, жесткая структура поэтапного следования видений не является обязательной и неотъемлемой частью нейропсихологической модели. Ее следует рассматривать лишь как полезное аналитическое средство, позволяющее классифицировать всевозможные образы, наблюдаемые в состоянии транса.
Тут следует упомянуть и еще об одном моменте, непосредственно связанном с опытом проведения нейропсихологических исследований. Несмотря на то что некоторые эксперименты предполагали работу с электромагнитными полями и непосредственную стимуляцию мозга электрическими разрядами (к примеру, исследования Макса Кнолла, упоминавшиеся нами в седьмой главе), подавляющее большинство лабораторных опытов проводилось на основе мескалина, псилоцибина или ЛСД [445]. К сожалению, эти многообещающие исследования пришлось прервать из-за так называемой "войны наркотикам", положившей конец дальнейшему изучению этой тематики. И потому, отметил Льюис-Вильямс, до сих пор не вполне понятно, и в самом ли деле "траектория мысленных образов, возникающих под воздействием наркотиков, совпадает с той, которая является следствием иных способов, вводящих человека в состояние транса" [446]. Тем не менее, предлагая вниманию широкой публики свою первую работу, касающуюся нейропсихологических исследований в сфере изучения наскальной Живописи (статья была опубликована в апреле 1988 года на страницах журнала Current Anthropology, в соавторстве с Томасом Доусоном), Льюис-Вильямс утверждал, что и здесь "наблюдается значительное сходство" [447]. В качестве примера он приводил опыты с индейцами тукано, входившими в транс с помощью аяуаски [448], активным ингредиентом которой является диметилтриптамин. А в седьмой главе этой книги мы уже упоминали о том, что галлюциногенный опыт индейцев тукано — как и тех западных добровольцев, которые участвовали в лабораторных экспериментах, — также подразделялся на три стадии. Причем видения первой стадии состояли исключительно из энтоптических феноменов.
В общем и целом, невзирая на целый ряд научных дефиниций и оговорок, статья Льюиса-Вильямса, опубликованная в 1988 году, предлагала вниманию его ученых коллег совершенно новую концепцию доисторического искусства. Лежащая в основе этой теории нейропсихологическая модель подразумевала в качестве отправной точки "шесть энтоптических форм, семь принципов восприятия этих форм, а также три стадии трансового состояния" [449]. Теперь, имея в своем распоряжении этот аналитический аппарат, ученые должны были опробовать его на двух различных традициях наскальной живописи, напрямую связанных с измененными состояниями сознания (о чем свидетельствовали многочисленные этнографические записи). И если бы оказалось, что нейропсихологическая модель "подходит к двум этим системам искусства", ее можно было бы использовать применительно к другим культурным традициям — в частности, к европейскому пещерному искусству эпохи верхнего палеолита, от которой до нас не дошло никаких этнографических записей [450]. И если бы модель Льюиса — Вильямса оправдала себя и в этом случае, мы вправе были бы предполагать, что и эти культуры задействовали в своем творчестве состояния измененного сознания со всеми вытекающими из них элементами.
