Успех. Позитивный образ мышления - Богачев Филипп Олегович Mankubus (читаемые книги читать TXT) 📗

Что касается меня, мне повезло, хотя множество стандартных проблем школьника преодолевать пришлось с боем. Но сопротивление среды позволяло личности выживать и даже сносно себя чувствовать. В 1989 году, в шесть лет и три месяца, я стал первоклассником специализированной школы с углублённым изучением французского языка. Возраст я указал не случайно, ибо, пожалуй, тот факт, что в десять-тринадцать лет я серьёзно отставал в физическом развитии от одноклассников, многое определил в моей жизни.

Например, то, что вряд ли кто-нибудь из нашего класса, кроме меня, вообще зарабатывал спортом хоть какие-то деньги (да, в историческом фехтовании не ахти какие призовые, но тысячами рублей они измеряются). Или то, что приближаясь к тридцати годам, некоторые тогдашние вожаки класса тренируют бицепс только кружкой пива, я же спокойно жму от груди больше центнера и больше центнера же подтягиваю на перекладине (свой вес + утяжелители). Кстати, до восемнадцати лет вообще ни одного раза подтянуться не мог.

Но перейдём к поэтапному разбору согласно разделению школы на начальную, среднюю и старшую от 1934 года.

4.4. Начальная школа

Вернёмся в раннее детство. Вспомните первые классы. Там учили писать. Ровным красивым почерком. Кому на хрен нужен ровный красивый почерк сегодня, когда пользоваться компьютером умеет даже доярка в селе? Потраченные часы занятий, домашних заданий – и вот вы можете гордиться своими каллиграфическими способностями… Не знаю почему, возможно, это как-то связано с тем, что первый компьютер я увидел в 1987 или 1988, но я наотрез отказывался писать красиво. Писал и пишу как курица лапой.

К счастью, папа – программист и математик – понимал, что для развития моего интеллекта полезней читать книжки и решать задачки, чем тренировать почерк. Возьмём для примера что-нибудь из того, чему я научился в возрасте шести-семи лет во время, сэкономленное на занятиях почерком: умение перемножать двузначные числа в уме и способность учить несколько иностранных языков одновременно. Как вы думаете, что даёт большую выгоду во взрослой жизни? Почерк или способность приезжать в любую европейскую страну и сносно понимать текст на её языке? (Например, в Молдавии я спокойно понимал смысл текстов на румынском через день сопоставления текста на вывесках, дублированных русским).

Кстати, при необходимости конспектировать вручную, я могу системно уложить на бумагу большие объёмы информации намного быстрей, чем любой «каллиграф». Так что с тем же успехом в школе могли бы отправлять детей коров пасти вместо каллиграфии. К счастью, школа, где я учился, была всё-таки специализированной, первый учитель – действительно Учителем, хоть и советской закалки, но с грамотными взглядами на свободу личности ребёнка.

Подозреваю, что большинству в этом моменте не повезло, и первые уроки тупизма, подчинения непонятным правилам, потому что «так надо», «так сказали», проходили как раз через выведение закорючек в прописях. Особенно жалко современных детей, которые в семь лет уже могут отправлять СМС быстрее, чем их учителя, и действительно ощущают себя в школе, как в машине времени, помещающей их в прошлое.

Стратегия для проработки – учись тому, что сказали учить, неважно, нужно тебе это или нет.

Проработка. Обдумай всё, чему ты учился в этой жизни – навыки, знания, курсы, материал, хобби и т. д. Независимо от того, научился ли ты в итоге, пытался научиться или просто сливал время. Выпиши это. Это будет твой «список учения». И по каждому пункту продумай следующие вопросы:

1. Насколько это тебе помогает в жизни сегодня? Насколько часто ты это используешь? Сколько оно доставляет радости и счастья?

2. Учился ли ты этому по собственному желанию или потому, что «так надо»?

3. Сколько времени ты потратил на обучение этому? Считаешь ли ты свои затраты времени адекватными?

4. Если бы у тебя была «волшебная палочка», по твоей воле меняющая прошлое и будущее – оставил бы ты это в своём «списке учения»? Если нет, то чем бы заменил? Если да, то хотел бы ты научиться этому а) качественней, б) быстрей, в) с меньшими затратами ресурсов – выбери любые два пункта ©.

В этом же возрасте происходит определённая социализация детей. Люмпены уже пытаются отжать пирожок, ударить исподтишка, сделать какие-нибудь гадости. Наиболее крупные и смышлёные обезьянки-люмпены уже отрабатывают вожачество, собирая около себя пару-тройку «шестёрок», которые так и пройдут за ними всю школу до выпускного. Основная масса уже тогда принимает стратегию не высовываться. Кто-то осознает себя как стукач или ябеда, которого пусть не любят, но и обидеть нельзя. Отличники и отличницы уже тогда готовы выполнять любые приказы, выращивать в себе идеальное послушание и зубрить-зубрить-зубрить, невзирая на личную заинтересованность в изучаемом материале. Что ж, последнее – не худший вариант. Современным рыцарям Грааля нужны секретари, подчинённые.

Почти самое страшное (самое-самое на закуску оставим), что слышат дети с ранних классов школы – это пословица «я – последняя буква алфавита». Всё моё сознание и бессознательное всегда бунтовали против этой фразы. Откуда учителя, большая часть которых по половому признаку не могла служить в армии, принесли эту фразу, так хорошо слышимую из уст майора, «объясняющего жизнь» курсантам или солдатам? Запоминая и принимая стратегию «я – последний», ребёнок привыкает, что его мнение никому не нужно, его позиция никому неважна, а он сам не имеет право высказываться.

Стратегия для проработки – «я – последняя буква алфавита».

Проработка: задумайся, когда ты, не высказав своё мнение, оказался в проигрыше – не получил ресурсов, продвижения, отдал другим то лидерство, которое по праву могло бы быть твоим? Задумайся, когда ты посчитал – «не надо думать, с нами тот, кто всё за нас решит», и за тебя решили не так, как ты хотел?

А теперь самое-самое страшное.

Оценки. С самого раннего детства ты привыкаешь, что тебя оценивают. Кто-то взрослый, умный, компетентный. И в тридцать лет, приходя с работы домой, ты кричишь «Жена, ура! Меня начальство похвалило! Обещали квартальную премию в три тысячи дать! Купим тебе сапожки!» Ты делаешь работу для оценки её кем-

то. Не потому, что ты хочешь сделать, не потому, что тебе это интересно, а потому, что так надо, чтобы тебя оценили. С самого детства ты вводишь в свою реальность «Оценивающих». Да, оценивать сделанное нужно. Но первая оценка – всегда твоя. Вторая – тех, кого ты считаешь компетентными и чьё мнение уважаешь. Третья – не обязательная. Подавляющее большинство гениев литературы получали десятки резких разгромных отзывов критиков. И кого помнят? Да что там литература, возьмём математику.

Во всяком случае, мы сделали всё от нас зависящее, чтобы понять доказательство г-на Галуа. Его рассуждения не обладают ни достаточной ясностью, ни достаточной полнотой для того, чтобы мы могли судить об их точности, поэтому мы не в состоянии дать о них представление в этом докладе.

Резолюция Пуассона на статьи Эвариста Галуа

Подойди к компьютеру. Включи его. А потом подумай. Если бы в ночь перед смертельной дуэлью двадцатилетний Эварист читал резолюции критиков, был бы вообще у кого-нибудь компьютер?

У меня всегда была «четвёрка» по литературе. Лицей я закончил с «пятёркой» и серебряной медалью только потому, что выпускное сочинение писал, с нескрываемым отвращением следуя образовательному стандарту. Не факт, что я-сегодняшний стал бы повторять этот омерзительный опыт. Позже, в университете, я окончательно забил на оценки, закончив с равным количеством пятёрок, четвёрок и троек, и если бы двойки проставлялись в диплом, то равенство было бы ещё более забавным.