Русские поэты XX века: учебное пособие - Лосев В. В. (электронные книги без регистрации .TXT) 📗
Настроение раннего творчества выразилось в поэтической строке: «Война, беда, мечта и юность». Кумиром Самойлова, как и большинства поэтов его времени, был В. Маяковский. С годами он ушел от него к Пушкину и Ахматовой, от узко социальной тематики к общечеловеческой:
Самойлов – автор целого ряда поэтических сборников и поэм. Особое внимание обращает на себя книга под пушкинским названием «Волна и камень» (1974), в которой явственно обнаружились экзистенциальные мотивы, а излюбленная историческая тема выступила в характерно самойловской интерпретации:
В поэме «Струфиан» (1974) в событиях русской истории девятнадцатого века принимают участие инопланетяне.
Самойлов воспитывает восприятие своего читателя в духе свободных ассоциаций, парадоксов, неожиданных и странных сближений. При этом он мастерски владеет русским стихом – всеми его видами, рифмами, строфикой. Написанная им «Книга о русской рифме» (1982) – труд, уникальный в своем роде.
Самойлов всегда старался держаться, насколько это было возможно, в стороне от государственной идеологии и чиновничьих страстей, бурливших в Союзе писателей, чем сильно грешили многие его члены. Он даже переехал из Москвы в Эстонию, подальше от столичной суеты. Пушкинское – «Зависеть от царя, зависеть от народа – // Не все ли нам равно. Бог с ними. // Никому // Отчета не давать…» – было и его убеждением. Неудивительно, что в итоговой книге «Голоса за холмами» звучат грустные, пессимистические ноты:
Самойлов скоропостижно скончался на поэтическом вечере, посвященном памяти Б.Л. Пастернака.
По прошествии недолгого времени стало очевидно, что Д.С. Самойлов – одна из виднейших фигур в русской поэзии второй половины двадцатого века.
Самойлов Д. Избранные произведения. В 2 томах. М., 1989.
Самойлов Д. Книга о русской рифме. М., 1982.
Самойлов Д. Памятные записки. М., 1995.
Баевский В. Давид Самойлов: поэт и его поколение. М., 1986.
С. М. Гудзенко
(1922–1953)
Семен Михайлович Гудзенко – из поколения поэтов, опаленного войной. Его сверстники – Кульчицкий, Майоров и некоторые другие – не вернулись с полей сражений. Самого Гудзенко война настигла немного позднее:
Нет ничего удивительного в том, что поэтический горизонт Гудзенко замыкается главным образом военными рамками:
Гудзенко начал свое образование в МИФЛИ, где учился в 1939–1941 годах, завершила его война. В первом сборнике стихов «Однополчане» (1944) ее суровая правда еще овеяна юношеской книжной романтикой институтских увлечений. Но вскоре от них остался разве только излюбленный жанр поэта – баллада.
Военные стихи Гудзенко звучат жестко, уверенно: «Нас не нужно жалеть, // ведь и мы б никого не жалели…»
В послевоенное время поэт не теряет связи с армией: «Пускай пошлют меня опять в стрелковый батальон…» Мирным будням армии посвящена его поэма «Дальний гарнизон».
Гудзенко С. Избранное. М., 1977.
Кардин В. Человек твоего поколения // День поэзии. М., 1971.
Коган А. Судьба как стихи // Коган А. Перечитывая войну. М., 1975.
Б.А. Чичибабин
(1923–1994)
Двадцатый век был суров к истинным поэтам. Но как сказал один из них: «Времена не выбирают. // В них живут и умирают».
Судьба Бориса Алексеевича Чичибабина глубоко трагична. Служба в армии. Неудачная попытка получить образование. С первого курса филологического факультета Харьковского университета он был отправлен в ГУЛАГ за «антисоветскую агитацию». Пробыв в лагере пять лет, Чичибабин вышел на свободу в 1951 году, вернулся в Харьков, но долго не мог найти работы. В конце концов ему удалось окончить бухгалтерские курсы и несколько десятилетий прозябать на бухгалтерских должностях в домоуправлении и таксопарке. Московские друзья поэта знали о его таланте и пытались помочь. И как же было устоять перед соблазном опубликоваться! Их усилиями в период с 1958 по 1968 год в печати изредка появлялись отдельные стихотворения и даже вышло несколько книжечек стихов. Чичибабин вспоминал о них впоследствии с ужасом и отвращением: «Чувство панели я испытал сполна, причем без всяких оправдывающих мотивов, ибо продавался с удовольствием и упоением: как-никак у меня вышло четыре омерзительнейших книжки». Затем наступил период полного молчания.
