Судебно-медицинская экспертиза: проблемы и решения - Гордон Э С (читать книги онлайн бесплатно полностью без сокращений TXT) 📗
Приведенные выше соображения убеждают нас в том, что судебно-медицинская экспертиза, как и любая другая, не только в какой-либо своей части, а целиком взятая в качестве единого правового явления, служит процессуальным действием, совершаемым по уголовному делу при участии следователя (органа дознания, прокурора, суда), эксперта и некоторых субъектов уголовно-процессуальной деятельности.
При этом мы учитываем и то обстоятельство, что в структуре любой человеческой деятельности выделяются сначала определенные, относительно самостоятельные действия, а внутри их — операции, приемы и выборы способов, которые, в свою очередь, составляют структуру этих действий и олицетворяют процесс их реального осуществления. При правовом регулировании уголовно-процессуальной деятельности законодатель упорядочивает, думается, непосредственно сами действия, оставляя определенный простор тем или иным субъектам этой деятельности для выбора наиболее оптимальных в каждом конкретном случае приемов, операций, способов и т. д. Это обстоятельство, связанное с общенаучным фактором, и методологии, и методики человеческой деятельности в целом применительно к нашей проблеме свидетельствуют о том, что при анализе процессуальной природы судебной экспертизы (включая сюда судебно-медицинскую) необходимо учесть, о чем — о целостном действии как о полиструктурном феномене или об отдельных его структурных частях и способах их взаиморасположения и взаимодействия — идет речь [43]. От этого зависит не только уровень юридического опосредования, степень детализации уголовно-процессуального регулирования рассматриваемого явления, но и правильное соотнесение друг с другом, с одной стороны, его юридически значимых и, следовательно, регламентируемых законом, с другой — остальных сторон (моментов, проявлений). При таком, с нашей точки зрения, наиболее оптимальном подходе становятся очевидными преимущества вывода о целесообразности признания сложным, полиструктурным процессуальным действием судебной экспертизы в целом, включая сюда все те действия субъектов уголовно-процессуальной деятельности, из которых она в конечном счете складывается.
Однако из того, что судебно-медицинская экспертиза в общем и целом является процессуальным действием, однозначно еще не вытекает, что одновременно надо ее считать и следственным действием. Дело в том, что в советской юридической литературе не всегда ставится знак тождества между процессуальными и следственными действиями. Не вдаваясь в подробности этой проблемы, выходящей за рамки данной статьи, отметим, что многие советские ученые стремятся последовательно их разграничивать, полагая, что следственными являются только определенные процессуальные действия [44].
Правда, в теории пока не сложилось единства мнений в понимании существа следственных действий. Но наиболее распространенной и, с нашей точки зрения, верной является позиция, соответственно которой следственными являются процессуальные действия, направленные на обнаружение, закрепление, проверку и оценку доказательств [45]. Эти действия имеют достаточно сложную структуру (стало быть, состоят из множества различных приемов, операций), предпринимаются во время предварительного или судебного следствия по делу, отличаются друг от друга своеобразным сочетанием в собственной структуре разных методов познания, приспособленных к выявлению, закреплению, проверке и преобразованию в определенные виды доказательств тех или иных фактических данных.
С этой точки зрения мы не видим каких-либо препятствий к тому, чтобы судебно-медицинскую экспертизу признать полнокровным следственным действием. Она проводится в ходе предварительного или судебного следствия, направлена на выявление, проверку, закрепление и преобразование в специфический источник доказательств, именуемый заключением экспертизы, определенной доказательственной информацией. В ней, наряду с экспертом, проводящим специальное исследование с целью дачи экспертного заключения, активное участие принимают орган дознания, следователь или суд, т. е. те субъекты уголовно-процессуальной деятельности, которые ведут уголовное судопроизводство, проводят предварительное или судебное следствие. Поэтому нельзя не согласиться с выводом о том, что судебно-медицинская экспертиза в целом входит в систему следственных действий [46].
Подчас сторонниками иной позиции высказывается мнение, что самое экспертное исследование специалистом, а не следователем и не судом носит по отношению к нему опосредованный характер, в силу чего оно никак не может выступать как следственное действие, поскольку последнему опосредованность не свойственна [47]. Такое соображение, однако не представляется в достаточной мере убедительным.
Во-первых, нельзя забывать, что любая доказательственная информация, на базе которой решается вопрос о существовании или несуществовании входящих в предмет доказывания по делу фактов и об их юридически значимых свойствах, по отношению к следователю и суду носит в конечном счете опосредованный характер. Следователь и судья непосредственно сами не являются очевидцами содеянного и других обстоятельств дела, они воссоздают их образы на основе доказательственной информации, полученной из определенных источников (документов, показаний и т. д.), и в этом плане их знания «опосредованы» при совершении подавляющего большинства следственных действий в советском уголовном процессе. Исключением в данном отношении могут, пожалуй, служить только следственные осмотры, в ходе которых сам следователь или суд могут непосредственно «воспринимать» значимые по делу свойства материальных следов содеянного (скажем «следы» автотранспортного происшествия на дороге и на самих столкнувшихся автомобилях). Что же касается допросов, очных ставок, исследования документов как источников доказательств (ст. 88 УПК РСФСР) и других подобных следственных действий, то признак «опосредованности» присущ всем им вполне закономерно. Почему степень такой опосредованности может быть различна не только при разных следственных действиях, но даже при одном и том же способе получения и проверки доказательств (например, при допросе свидетеля в одних случаях следователь получает доказательственную информацию «из первых рук», в других — «из вторых рук» и т. д.). Судебная экспертиза не является исключением, поскольку та доказательственная информация, которую следователь или суд черпают из ее заключения, может базироваться в одних случаях на фактах реальной действительности, которые воспринимались непосредственно самим экспертом, в других — основываться на информации, взятой из других источников, в-третьих, и на лично воспринятых реальных фактах, и на «опосредованной» другими источниками доказательственной информации.
Во-вторых, говорить об «опосредованном» характере одних и «неопосредованности» других следственных действий в научном плане вообще некорректно. И гносеологически, и онтологически любое действие — это внешнее выражение волеизъявления именно того лица, которое его совершает. Ни один дееспособный человек не нуждается в том, чтобы в совершаемом им действии присутствовал момент «опосредованности». Это в равной мере относится и к любому следственному действию, являющемуся всегда неопосредованным волеизъявлением того, кто его в соответствии с законом предпринимает.
Но если даже на какое-то время отойти от отмеченного выше общенаучного постулата и идти по пути условного конструирования свойства «опосредованности» того или иного следственного действия в том значении, в каком, очевидно, понимает его С. А. Шейфер, то нетрудно заметить, что такое свойство в той или иной мере можно усмотреть во многих следственных действиях. «Опосредованность» в подобном значении налицо, к примеру, полностью при выполнении следственных действий в другом месте по отдельному поручению (ст. 31, 132 УПК РСФСР), а частично при следственном осмотре или эксперименте, производимом с участием специалиста (ст. 179, 180, 183 УПК РСФСР).
