Остров, одетый в джерси - Востоков Станислав Владимирович (читать полные книги онлайн бесплатно TXT) 📗
В каком-то смысле эти крысы были — птицами.
Прыгающих крыс Даррелл привез из своей последней экспедиции на остров Мадагаскар. Жилище им обустроили в длинном здании, где прежний хозяин поместья держал гидравлический пресс. Эта машина давила фрукты и делала сидр. Где теперь находится пресс, не известно. Зато каждому посетителю ясно, что здесь живут редкие мадагаскарские крысы, поскольку на доме висит специальная табличка.
Вольеры, в которых обитали крысы, были стеклянными и, почему-то, треугольными.
— В этом, наверное, есть какой-то смысл, — думал я. — Но какой?
В полумраке, который здесь царил, трудно было увидеть смысл треугольных вольер. Зато смысл полумрака, как ни удивительно, был ясен. Если бы посетитель зашел сюда ночью, то он увидел бы, что помещение, где когда-то стоял гидравлический пресс, залито ярким светом. Посетитель, разумеется, поспешил бы в администрацию и сообщил о том, что служители позабыли выключить свет. Но что бы ответили на это в администрации?
— Уважаемый посетитель! — ответили бы в администрации. — В помещении, где живут прыгучие крысы, установлена новейшая система контроля за освещением. Днем она его отключает, а в определенные ночные часы, именно — в определенные, включает! Понимаете? Мы делаем сутки наоборот!
— Зачем же нужны такие сутки? — удивится недогадливый посетитель.
— Да чтоб вы, дорогой вы наш человек, уважаемый вы наш посетитель, смогли бы днем посмотреть это ночное животное! В ночные часы же наш зоопарк не функционирует!
— Вон оно что! — скажет этот человек и поблагодарит администрацию зоопарка за заботу о нем, о посетителе.
А вот понять треугольную форму вольер оказалось сложнее. Но и в ней все-таки был свой смысл. Уже после того, как из здания исчез гидравлический пресс, но еще до того, как появились крысы, тут жили человекообразные обезьяны с названием «орангутанги».
Орангутангов, как и людей, сильно интересует жизнь соседей. Чтобы обогатить жизнь обезьян в неволе, для них сделали вольеры особой формы, из которых можно было одновременно следить за обитателями сразу двух соседних клеток. И, надо сказать, оранги сполна пользовались этой возможностью!
А крысам-то что? Во-первых, их не интересует жизнь соседей, а во-вторых — какие ночью соседи? Темно же.
Кормление и уборка у крыс проходили хорошо и весело. И только в последний день, выходя из здания по лестнице, я ударился головой о табличку. На ней было написано «Майнд зэ хэд!», что значит «Берегите голову!».
23
А дни, как кони, пробегали…
Но нельзя сказать, чтобы проходили они зря. В дни последнего месяца мы успевали не только поработать в зоопарке, но и в библиотеке посидеть, и понаблюдать за животными, о которых писали курсовые.
Вольера, где обитали «мои» лемуры, располагалась так удобно, что я мог бы наблюдать за ними прямо из окна своей комнаты. Но я не ленился выйти и подойти поближе. Более того, каждый день после обеда я вытаскивал из гаража усадьбы Ле Ное неимоверной длины стремянку и не без трудностей устанавливал возле сетки «Лемурьего края». Затем я засовывал тетрадь с ручкой за пазуху и взбирался на значительную высоту.
Нельзя сказать, чтобы посетители зоопарка не удивлялись человеку, сидящему с тетрадкой на трехметровой стремянке. Они, понятно, ему удивлялись, потому что я был похож на пограничника, который наблюдает с вышки за рубежами Родины. Ведь с земли не было видно, есть у меня автомат или нет.
Зато уж «Лемурий край» я видел от кромки до кромки.
Сидя на стремянке, я прикидывал, какие именно стороны жизни лемуров мне нужно наблюдать и фиксировать? Задача моя была простая: узнать, на сколько процентов вари и катты используют территорию вольеры, и как относятся друг к другу. Я, конечно, и так мог сказать, что друг к другу они относятся плохо, а территорию используют хорошо. Но не это требовал от нас Фа! Ему нужны были не слова, а факты. Поэтому, чтобы доказать эту очевидную вещь, мне пришлось просидеть на стремянке три недели.
Я нарисовал себе подробную карту «Лемурьего края» и разбил ее на квадраты. Все лемуры были обозначены буквами, и через каждые десять минут я отмечал их месторасположение на своей карте. От этого можно было бы сойти с ума.
Однако со временем я обнаружил, что у этой работы есть не только отрицательные стороны. Имеются и положительные. В «Лемурьем крае» разворачивались такие драмы и такие комедии, что глядеть на них было захватывающе.
Членов семейства вари было шестеро: известная нам Бандерша, супруг Бандерши, три сына Бандерши и ее дочь. Бандерша была главной и держала родственников в «ежовых рукавицах». Особенно доставалось старшему сыну, поскольку мамаша считала его лоботрясом и паразитом.
— Паразит! — как бы кричала она, отвешивая старшему сыну очередную оплеуху. — Здоровый лоб вымахал, а все на материной шее сидишь. Тунеядец! В твоем возрасте другие уже сами себе на харчи зарабатывают. А ты все с матери тянешь!
— Так нас же бесплатно кормят, — как бы оправдывался старший сын. — Вы-то тут, мамаша, при чем?
— Матери грубить! — орала Бандерша, накидываясь на сына с новыми побоями. — Жизнь моя на тебя, лоботряса, потрачена! А благодарности никакой!
Супруг Бандерше в этом черном деле никогда не участвовал. Однако и остановить подругу не пытался. Он был из позорного слоя «равнодушных».
— А что я могу поделать? — думал, наверное, он. — И с женой драться неловко, и с сыном не хочется. А третьего не дано.
Средний сын и младший горячо сочувствовали старшему брату. Они понимали, что скоро вырастут и тоже превратятся в «паразитов» и «лоботрясов».
Дочь же всем сердцем была с матерью, старалась во всем походить на нее и за это пользовалась ее горячей любовью. На глазах она становилась такой же низкой, подлой и, позволю себе сказать, бесчеловечной, как ее мать.
Когда Бандерша колотила сына, дочь подливала масла и наскакивала на него с претензиями.
Печально, что такие постыдные явления еще встречаются в лемурьем обществе.
Однако катты сумели омыть бальзамом мою душу, израненную варями. Их семья оказалась образцовым коллективом. Главным девизом катт было: «Один за всех и все за одного!». Спаянные длительными невзгодами, обеспеченными соседями, они делили все поровну, и делали все сообща. Вместе они ели, грелись на солнце и даже убегали от варей. Можно сказать, что они жили артелью.
К выходкам соседей они относились философски, что обеспечивало им сохранность нервной системы и правильное пищеварение.
Однако отличить одного кошачьего лемура от другого не было никакой возможности. Они были похожи как Семь Симеонов.
С варями было проще. Правда, тела у них тоже были окрашены одинаково, но хвосты почему-то оказались разными. Вот по хвостам-то я их и различал. Я даже нарисовал себе эдакий определитель варей. Единственным ракурсом, который мог охватить расположение всех пятен на теле животного, был ракурс сверху. Черно-белые фигуры словно бы лежали, распластавшись на земле, руки в стороны, ноги на ширине плеч.
Джейн, увидев мой определитель, предложила добавить к нему надпись «Задавленные на дорогах Мадагаскара» и печатать на футболках.
— Ты станешь миллионером! — обещала Джейн.
— Входите в дело, — предлагал я. — Я нарисую, а вы договоритесь о производстве футболок. Доходы пополам.
Джейн подсчитывала возможные колоссальные доходы, но соглашаться не спешила.
— Почему же? Это пятьсот тысяч!
— Я работать не люблю, — призналась Джейн. — Я ленивая.
Собрав все нужные сведения о лемурах, я наконец слез с лестницы и засел в библиотеке. Там я чертил графики и сочинял к ним пояснения:
«Как видно из графика С, — писал я, — в 11.00 все лемуры-вари находятся в квадрате Б-2, потому что в это время в этом квадрате проводится кормление животных. В этот момент территория вольеры используется лемурами крайне не эффективно. Однако уже через десять минут вари наблюдаются в квадратах Г-2, Г-3, Д-3, Д-5, Ж-3. Они бегут к кошачьим лемурам с целью захвата их кормов. Использование площади вольеры, резко повышается».
