Осенняя соната - Бергман Ингмар (книги бесплатно полные версии TXT) 📗

Ингмар Бергман

Осенняя соната

Пролог

Виктор. Иногда я незаметно прихожу сюда и смотрю на мою жену. Она любит сидеть вон там, у углового окна, сейчас, кажется, она пишет письмо матери. В первый раз войдя в эту комнату, она сказала: «Хорошо! Здесь мне нравится». Мы знали друг друга всего несколько дней, в Тронхейме проходила тогда епископальная конференция, и она представляла на ней провинциальную церковную газету. Мы познакомились во время ленча, и я рассказал ей о пасторской усадьбе. Она так заинтересовалась, что я осмелился пригласить ее, и мы приехали сюда в тот день, когда конференция закончилась. По дороге я спросил ее, не выйдет ли она за меня замуж? Она не дала определенного ответа, но когда мы вошли в эту комнату, повернулась ко мне и сказала, что согласна, что здесь ей нравится. С тех пор мы ведем тихую и размеренную жизнь в нашей пасторской усадьбе. Ева, конечно, рассказала мне о своем прошлом. После гимназии она училась в университете, была помолвлена с врачом и прожила с ним несколько лет, написала две небольшие книжки, заболела туберкулезом, разорвала помолвку и переехала из Осло в провинциальный городок в южной Норвегии, где занялась журналистикой. (Листает небольшую книгу.) Вот первая из ее книг. Мне она очень нравится. Тут написано: «Нужно учиться жить, и я испытываю себя каждый день. Самое трудное – я не знаю, кто я, я ищу в потемках. Но если бы кто-нибудь смог полюбить меня такой, какая я есть, я бы наконец осмелилась взглянуть себе в глаза». (Пауза.) Мне давно, давно надо было хоть раз сказать ей, что она и так любима, без всяких оговорок, но из этого вряд ли что-нибудь вышло, она бы не поверила, мне не хватает нужных слов.

Сцена первая

1

Ева. Я написала письмо маме! Хочешь, прочитаю его или я тебе помешала?

Виктор. Нет-нет. Входи и садись! Сейчас зажгу лампу. Стало рано темнеть. Настоящая осень. Подожди, я еще выключу радио, передают вечерний концерт.

Ева. Может быть, ты дослушаешь его? Я зайду попозже.

Виктор. Почему же, мне очень интересно, что ты написала.

Ева (читает). «Я была вчера в городе и случайно встретила Агнес, она приехала с мужем и детьми навестить родителей. Она сказала мне, что умер Леонардо. Милая моя мамочка! Я понимаю, как страшно ты должна это переживать. Агнес еще сказала, что ты была в то время в Асконе в перерыве между концертными поездками. Я позвонила Полу и узнала адрес. (Пауза.) И вот я думаю, не захочется ли тебе приехать сюда, в Биндаль, на несколько дней или недель, ты, наверно, можешь себе это позволить? Чтобы ты особенно не пугалась и не отвечала сразу отказом, пишу, что дом у нас очень просторный. У тебя будет своя комната, совершенно отдельная, со всеми удобствами. Здесь уже наступила осень, по ночам бывают заморозки, березы стоят желтые и красные, мы собираем последнюю морошку на болоте. Осенние штормы запаздывают, и будет, наверно, еще несколько ясных теплых дней. У нас в доме есть хороший рояль, и ты сможешь играть сколько тебе угодно. Мама, неужели тебе не надоела твоя бродячая жизнь? Оставь свои гостиницы хотя бы на несколько недель! Дорогая мамочка, обещай, что приедешь! Мы будем тебя баловать и ублажать самым непозволительным образом.

Мы с тобой страшно давно не виделись.

В октябре будет вот уже семь лет!

Большой привет тебе от нас с Виктором. Твоя дочь Ева».

2

Шарлотта приезжает раньше, чем ее ожидали. Уже в одиннадцать утра ее машина останавливается у длинной желтой стены пасторского дома. Ева в это время – на лестнице между этажами. Ее не видно снаружи, но сама она видит через окно, как мать медленно выходит из машины и нерешительно останавливается у багажника. Мгновение обе женщины стоят неподвижно.

Ева (во дворе). Мамочка, милая, наконец-то! Как хорошо, что ты уже здесь, я просто не верю своим глазам! Ты останешься надолго, правда? Бог мой, какие тяжелые сумки! Ты, наверно, привезла с собой все свои ноты. Вот и хорошо, дашь мне несколько уроков, дашь обязательно! Мама, милая, я вижу, ты устала. Да, да, ты устала, ты так долго вела машину. Виктора сейчас нет дома, мы не думали, что ты приедешь так рано.

3

Шарлотта. Я была с Леонардо последние сутки. Его мучили сильные боли, хотя ему и делали укол каждые полчаса. Иногда он плакал, но не от страха, что умирает, а от боли. Это продолжалось весь день. За окном полным ходом шла какая-то стройка, там что-то визжало, лязгало, бухало, солнце пекло, а на окне палаты не было ни штор, ни жалюзи. Бедняга Леонардо, он так стыдился, что от него плохо пахнет. Мы пытались перевести его в другую палату, но в больнице шел ремонт, и места не было. Вечером шум на стройке затих, и, когда солнце зашло, я открыла окно. Духота стояла стеной, и не было ни ветерка. Пришел профессор, старый друг Леонардо. Он сел на стул у изголовья и сказал больному, что терпеть осталось недолго, через полчаса ему сделают укол, и он заснет, не испытывая боли. Профессор потрепал Леонардо по щеке и добавил, что он идет на концерт Брамса, но после концерта еще заглянет к нему. Леонардо спросил, что будут давать, и, когда профессор сообщил, что будут давать двойной концерт с участием Шнейдерхана и Старкера, попросил передать привет Яношу и сказать, что он дарит ему виолончель Кольтермана, он давно уже собирался это сделать. Потом профессор ушел, появилась сиделка и сделала Леонардо укол. Она посоветовала мне что-нибудь поесть, но мне ничего не хотелось, меня мутило от этого запаха. На несколько минут Леонардо заснул. Проснувшись, он попросил, чтобы я вышла из комнаты, и одновременно вызвал сиделку. Она тут же появилась со шприцем. Через несколько минут она вышла ко мне в коридор и сказала, что Леонардо умер. Я просидела возле него всю ночь. (Пауза.) Я сидела и думала: он был моим другом целых восемнадцать лет, тринадцать из которых мы прожили вместе. И за все это время мы не сказали друг другу ни одного дурного слова и ни разу друг на друга не накричали. Целых два года он знал, что умрет, что никакой надежды нет. Я часто навещала его на вилле неподалеку от Неаполя, приезжала сразу, как только освобождалась. Он был очень мил, внимателен и радовался моим успехам. Мы много болтали, шутили, играли вместе камерные вещи, он почти не касался в разговорах своей болезни, а я не спрашивала, знала, что ему это не понравится. Один раз он долгим взглядом посмотрел на меня, а потом засмеялся и сказал: «На следующий год в это время меня уже не будет, но я все равно буду рядом, я постоянно буду о тебе думать». Конечно, приятно было слышать это от Леонардо, хотя он и любил иногда театральные позы. (Пауза.) Не могу сказать, чтобы я все последнее время безутешно оплакивала его. Я ждала его смерти, он и сам ее хотел. Естественно, теперь, когда Леонардо нет, жизнь кажется пустой. Но не зарывать же из-за этого себя в землю? (Смеется.) Как ты считаешь, я сильно изменилась за эти семь лет, что мы с тобой не виделись? Да, да, теперь, конечно, я крашу волосы. Леонардо не хотел видеть меня седой, но в остальном-то я ведь та же самая, да? Этот брючный костюм я купила в Цюрихе, нужно же было одеться во что-то удобное для дальней поездки, я увидела его в витрине на Банхофштрассе, зашла в магазин, померила, и, представь, он отлично сидел и оказался на удивление дешевым. Он и правда хорош, а?

Ева. Да, мама, он и вправду хорош.

Шарлотта. Теперь надо разобраться с вещами. Ты поможешь отнести эту сумку, она свински тяжелая, а у меня после дороги ужасно болит спина. У вас здесь найдется широкая доска, чтобы положить под матрац? Я должна спать на жестком, ты знаешь. Ева. Под твоим матрацем уже лежит широкая доска. Мы положили ее вчера.