Публике смотреть воспрещается - Марсан Жан (читаем бесплатно книги полностью .TXT) 📗
Кристиан. Слава богу, что не перепутали!
Николь. А в прессе какие дифирамбы! Вот, например, газета «Вечерний Водуа». (Читает.) «… Николь Гиз – лучшая актриса века».
Кристиан. А кто в ней ведет театральную рубрику?
Николь (невинно). Мой папа. Робер, объявим ему великую новость!
Робер. Нет!
Николь (Кристиану). В новом спектакле я играю «Откровенность» Мариво.
Кристиан. Ой!
Николь. Что – ой?
Кристиан. Мариво теперь не ставят!
Николь. Я люблю преодолевать трудности.
Кристиан. Ну, вообще-то, если мсье Эрве Монтэнь согласен…
Робер. В этом театре существует не только мсье Эрве Монтэнь! В нем есть еще директор, и это – я! И давай без иронии, Кристиан. Хоть ты и хороший помреж, но незаменимых людей нет, если уж ты вынуждаешь меня это тебе сказать.
Кристиан. Вы указываете мне на дверь, патрон?
Робер. Минуточку! Давай выясним!… Если я тебе укажу на дверь, ты уйдешь?
Кристиан. Да, патрон.
Робер. Значит, уже и сказать ничего нельзя?
Кристиан. Патрон, вы что, на меня сердитесь?
Робер. Ну вот, стоит мне только проявить характер, надо мной начинают смеяться.
Николь и Кристиан. Да нет же, нет!
Робер. Никто меня не уважает, и это меня глубоко огорчает.
Николь и Кристиан. Да нет же, нет!
Слева входит Пьер.
Пьер. Привет, ребята. Экстренное сообщение.
Николь. У меня тоже.
Пьер. Нет, я раньше.
Николь. Нет, я.
Пьер. Но папа сейчас придет.
Николь. Вот именно.
Пьер. Я должен рассказать до его прихода.
Николь. Я – тем более.
Пьер. Да помолчи ты!
Николь. Нет!
Пьер. Ну, тогда говори скорее.
Николь. Все, кто здесь есть, хотели бы, чтобы я играла перед занавесом одноактовку. Ты должен об этом поговорить с твоим папой.
Пьер. Короче! В телеграфном стиле!
Николь. Пьеса твоего отца коротка. Я хочу сыграть перед ней «Откровенность» Мариво.
Пьер. Глупо. Папа не захочет. Теперь я. В папиной пьесе есть роль девушки. В фойе сейчас двенадцать кошечек ждут прослушивания. Одна из них – по секрету – моя невеста.
Робер и Кристиан. А!
Пьер. Имя – Франсуаза. Мамина ученица. Она создана для этой роли. Если – сказать – папе – невеста – бедная Франсуаза – никакого шанса!
Кристиан. Погублена на корню!
Робер. Эрве предпочитает свободных кошечек.
Пьер. У папы – вторая жена. Он в нее влюблен…
Робер. Но хочет верить, что все вокруг от него без ума.
Кристиан. Человеческая слабость!
Пьер. Лучше – я не знаю Франсуазу – вы – твердите – сокровище – ученица Габриэли – ням-ням!
Робер. Нет, не упоминайте Габриэль Тристан.
Пьер. Почему не упоминать маму – я – ничего – не понимаю!
Кристиан. Я – предлагаю – с телеграфным – стилем – покончить.
Все. Да, да!
Робер. Все знают, что твои родители расстались семь лет тому назад, произнеся друг другу такие слова, после которых обратный путь невозможен.
Пьер. Они после этого встречались.
Николь. Это когда с тобой был несчастный случай! Твоя мама тогда приехала в клинику. Помнится, она поцеловала твой гипс, а поскольку отец был рядом с гипсом, она в простоте душевной поцеловала и его, но это больше не повторилось.
Кристиан. Послушай, ты бы лучше показал нам свою невесту, а то пустим отца по ложному следу!
Пьер. Сейчас приведу!
Кристиан. Я с тобой! Надо же других утешить!
Выходят.
Николь. Ах, как некстати эта тайная невеста – именно в тот день, когда я жду его с моим Мариво!
Робер. Вот сейчас ты совершенно права: отложим до завтра.
Николь. А ты уж и обрадовался, трус. Нет, Мариво – сегодня!
Пьер входит с хорошенькой девушкой благовоспитанного вида, в белых перчатках.
Пьер. Франсуаза Ватто.
Робер. Прелестна, прелестна, прелестна. Именно то, что мы ищем!
Кристиан. Точно! Прямое попадание!
Николь. Спокойней, господа! Подойдите, мадемуазель…
Франсуаза подходит. Пьер подкрадывается к афише «Китайской принцессы» – той именно, на которой явно читается имя Николь, и издалека знаками указывает Франсуазе на имя Николь.
Николь (подчеркнуто холодно). Недурна… Пройдитесь!…
Франсуаза идет.
Она не умеет ходить, такое уж поколение, основы ремесла учить они не хотят, тут хоть разбейся! Ничего не поделаешь. Теперь, может быть, вы произнесете несколько слов, или у вас не только паралич, но и потеря голоса.
Франсуаза (отвечая очаровательной улыбкой). Мадам, не сердитесь на меня, но я так потрясена встречей с вами, я так вами восхищаюсь.
Николь. Вы видели меня на сцене?
Франсуаза. Да, мадам.
Николь. В чем?
Франсуаза. В «Китайской принцессе», мадам.
Николь. Да у меня там почти и не было роли!
Франсуаза. Но забыть вас было нельзя!
Робер. Видишь – ты незабываема.
Николь. Когда располагают незабываемой актрисой, ей дают роли (Франсуазе.) Вам понравились мои рыбацкие сапоги и семинарская шляпа?
Франсуаза (в замешательстве). Я видела только великую актрису, мадам.
Николь. Она совершенно в образе.
Пьер (Франсуазе). Папа! Исчезай! Он тебя с нами не должен видеть.
Слишком поздно: Франсуаза, не знающая помещения, не находит сразу выхода за кулисы (правая дверь), и ей остается только спрятаться за небольшую ширму.
Эрве (входя). Чудовищно, чудовищно! (Роберу.) Как ты можешь такое допускать?
Робер (перепуганно). Что я еще такого сделал?
Эрве. Ты что, не знаешь, что происходит в фойе?
Робер. Что происходит в фойе?
Эрве. Что происходит в фойе?
Робер. Что происходит в фойе?
Эрве. Скоро это кончится?
Робер. Скоро это кончится?
Эрве. Это повторение моих слов?
Робер. Это повторение твоих слов?
Эрве. Ты смеешься надо мной, что ли?
Робер. Я! Над тобой! Да что ты? Что мне, жизнь надоела?
Эрве. Так что происходит в фойе?
Робер. В фойе?
Эрве. Если ты повторишь еще один раз «в фойе» с бестолковым видом, я от тебя не оставлю мокрого места! В фойе! В твоем театре только одно фойе! И ты знаешь, что происходит в твоем фойе! Да, он не знает, он не знает ничего!
Кристиан. Там девушки ждут прослушивания, мсье Монтэнь.
Эрве. Девушки! Ты называешь это девушками! Ха! Вакханки – да! Я заказываю девушек, настоящих девушек, а ты мне вместо них кого предлагаешь, кого я вижу, входя в фойе? Десантный батальон, стаю вампиров, впивающихся мне в сонную артерию! Одна такая, изображающая девушку, в мини-юбке до сих пор (указывает на середину бедра), бодает меня головой в живот и орет: «О-о-о-о! Я такая робкая! Если б только знали, какая я робкая!» Другая интеллектуалка пронзает меня взглядом через огромные очки и, заикаясь, вопит: «Я вижу Мольера! Я вижу Мольера!» Еще одна, бешеная, да, просто бешеная, правда, красивая, расстегивает свое платье с криком: «Разве это не прекрасно? Отвечай – это не прекрасно?» А девица в резиновом плаще, из ультралевых, просто смешала меня с грязью: «Ну конечно, откуда ему меня знать? Он весь прогнил! Вот уже десять лет, как я играю по домам культуры, а он и с места не сдвинулся, чтобы на меня посмотреть, толстый боров!» Толстый, я! Вам, конечно, смешно! Но я совершил ошибку: я остановился! Никогда не останавливайтесь в банде кошечек перед прослушиванием! Они рвали у меня пьесу из рук: «Мэтр, разрешите мне прочесть хоть одну реплику, хоть одну!» Атака, как в регби, все на одного, в кучу!… За пьесой, как за мячом! К счастью, я играл когда-то за тулонскую команду, в основном составе! Корпус вперед, разрезаю толпу, перемена ноги, подсечка, и я выхожу с мячом к воротам! (Кладет пьесу, как мяч, перед ширмой, за которой прячется Франсуаза.)
Все аплодируют, стараясь произвести как можно больше шума и отвлечь Эрве от этого места.
