Ричард II - Шекспир Уильям (читаемые книги читать TXT) 📗
И этой клеветой ты подавись.
Теперь о смерти Глостера. Его
Я не убил; мой долг был сделать это,
Но я, стыжусь, не выполнил обета.
На вашу жизнь, достойный лорд Ланкастер,
Отец почтенный моего врага,
И вправду я однажды покушался,
И этот грех мне душу тяготит;
Но в прошлый раз, когда я шел к причастью,
Я каялся, просил у вас прощенья
И, уповаю, получил его.
В том грешен я. А все другие вины
Измышлены предателем коварным,
Подлейшим выродком и злобным трусом.
Я это подтвердить готов в бою,
И встречную перчатку я швыряю
К ногам изменника и наглеца,
Чтоб лучшей кровью, заключенной в нем,
Всем доказать, что честный дворянин я.
Пусть на себя властитель примет труд
Назначить поскорее божий суд.
Король Ричард
Вы, рыцари, пылающие гневом,
Послушайтесь совета моего:
Излейте желчь, но без кровопусканья.
Не лекарь мы, но в этом смыслим тоже:
Слепая злоба на недуг похожа.
Забудьте все и помиритесь вновь,
Ведь в этот месяц не пускают кровь.
Ну, дядя, сложим силы воедино:
Я Норфолка уговорю, ты — сына.
Гант
Кто стар — тот миротворец, искони.
Мой сын, перчатку герцогу верни.
Король Ричард
(Норфолку)
Верни и ты.
Гант
Мой сын, повиновенье!
Я приказал, — не жди же повторенья.
Король Ричард
(Норфолку)
Верни перчатку, повинуйся нам.
Норфолк
Сам брошусь, государь, к твоим стопам.
Хоть жизнь отнять одним ты можешь взором,
Не властен ты покрыть меня позором.
Я жизнь тебе отдам, как долг велит,
Но честь моя лишь мне принадлежит.
Враг честь мою попрал; он ей увечье
Нанес отравленным копьем злоречья.
Для этой раны есть один бальзам:
То — кровь клеветника.
Король Ричард
К моим ногам
Перчатку брось. Тебе приказ понятен?
Львы укрощают барсов.
Норфолк
Да, но пятен
Не могут с барсов снять. Когда б ты мог
Снять стыд с меня, вернул бы я залог.
От века люди честью дорожили:
Ведь без нее мы стали б горстью пыли.
Сокровище на свете разве есть
Ценней, чем незапятнанная честь?
Нужнее жизни добрая мне слава:
Ее отдав, на жизнь утрачу право.
Так жил я, так умру. О мой король,
За честь мою сразиться мне позволь!
Король Ричард
Кузен, подай пример: верни перчатку.
Болингброк
О! Сохрани господь! Чтоб нашу схватку
Я отменил на радость наглецу?
Как мне тогда смотреть в глаза отцу?
И если бы нанес мне оскорбленье
Мой же язык словами отреченья,
Я был бы беспощаден: в тот же миг
Свой подлый я бы откусил язык,
Чтоб выплюнуть за трусость, в знак укора,
Его в лицо врага — сосуд позора.
Гант уходит.
Король Ричард
Нам подобает лишь повелевать,
Но не просить. Коль скоро мы не можем
Вас помирить, то назначаем встречу
Вам в Ковентри в день Ламберта святого.
Там спор, раздутый яростью речей,
Решится сталью копий и мечей.
Раз не миритесь, — тот пусть будет правым,
Чья доблесть победит в бою кровавом.
Лорд-маршал, шлите свой отряд туда
Готовить все для божьего суда.
Уходят.
СЦЕНА 2
Лондон. Покой во дворце герцога Ланкастерского.
Входят Гант и герцогиня Глостерская.
Гант
Увы! Мне голос крови говорит
Настойчивей, чем сетованья ваши,
Чтоб я убийцам Глостера отмстил.
Но если наказание — в руках
Того, кто сам причастен к злому делу
И кто не может быть наказан нами,
Пусть небеса свершают правый суд;
Когда настанет срок, они обрушат
Возмездие на головы злодеев.
Герцогиня
Иль мысль о брате гнев твой не пришпорит?
Иль в старом сердце жар любви остыл?
Семь сыновей Эдварда, из которых
Один — ты сам, как семь сосудов были,
Наполненных его священной кровью,
Как семь ветвей единого ствола!
Рок осушил иные из сосудов;
Иные ветви парки отсекли.
Но Томас, милый мой супруг, мой Глостер!..
Он был сосудом с драгоценной кровью,
Цветущей ветвью гордого ствола!
Разбит сосуд кощунственной рукой,
И вытекла божественная влага;
Упала ветвь под топором убийцы,
И облетела пышная листва.
Ах, Гант! Одна утроба вас носила,
Из одного металла в ту же форму
Отлиты вы. И пусть еще ты жив,
Пусть дышишь ты, — но в нем и ты убит.
На смерть отца ты дал свое согласье,
Смотря на гибель брата безучастно:
Ведь Глостер был подобием отца.
Не называй терпеньем малодушье!
Снеся безропотно убийство брата,
Покажешь ты свирепому убийце,
Что он легко покончит и с тобой.
Терпение к лицу простолюдинам,
У благородных это значит — трусость.
Что мне добавить? Лишь отметив за брата,
Ты жизнь свою сумеешь сохранить.
Гант
Один судья здесь — бог; его наместник.
Помазанный божественным елеем,
Повинен в этой смерти. Пусть же небо
Само отмстит; а я поднять руки
На божьего избранника не смею.
Герцогиня
Но кто ж, увы, мои услышит стоны?
Гант
Бог, покровитель и защитник вдов.
Герцогиня
Да, верно, так. Прощай! Увидишь скоро
Ты в Ковентри, как там на поединке
Сойдутся Херифорд и гнусный Маубрей.
О! Пусть несчастье мужа моего
С копьем кузена Херифорда вместе
Убийце Маубрею вонзится в грудь.
Но коль он в первой сшибке уцелеет,
То пусть под бременем его грехов
Сломается хребет его коня,
Чтоб, грянувшись о землю, трус презренный
Пред Херифордом дух свой испустил.
Прощай! Твой брат был прежде мне супругом,
Теперь мне горе стало вечным другом.
Гант
Прощай! Мне ехать в Ковентри пора.
Бог да хранит обоих нас, сестра.
Герцогиня
Еще два слова… Скорбь, упав на землю,
Как грузный мяч, опять взлетает вверх,
От тяжести, а не от пустоты;
Уже простясь, я снова начинаю,
Ведь нет у горя ни конца, ни краю.
Поклон мой брату, Йорку, передай.
Вот, кажется, и все… Ах, нет, постой!
Еще мгновенье, Гант, побудь со мной.
Ты Йорку передай… Что? Вдруг забыла…
Да, — пусть меня он в Плэши навестит.
Увы! Предстанет взору жалкий вид:
Безлюдный дом и двор, нагие стены,
И что услышит он? Не гул приветствий,
Но плач вдовы, сраженной ливнем бедствий.
Нет, просто Йорку передай поклон,
Пускай ко мне не приезжает он:
Скорбь незачем искать — она повсюду.
Я там одна до смерти плакать буду.
Уходят.
