Судьбы и сердца - Асадов Эдуард Аркадьевич (читать книги полные TXT) 📗
Полно, профессор, да в них ли суть?!
Ведь это всего только телеграмма.
Но телеграммы всегда сухи.
А настоящая «сердцеограмма»
Где все: и надежда, и смех, и драма,
Вот она — это мои стихи!
Откройте любую у них страницу —
И жизнь моя сразу к лицу лицом:
Вот эта военной грозой дымится,
А та сражается с подлецом.
Другие страницы — другие войны:
За правду без страха и за любовь.
Ну мог ли, профессор, я жить спокойно,
Как говорится, «не портя кровь»?
И разве же сердцу досталось мало,
Коль часто, горя на предельной точке,
Из боли и счастья оно выплавляло
Все эти строчки, все эти строчки.
Итак, чтоб длиннее была дорога,
Отныне — ни споров, ни бурных встреч.
Работать я должен не слишком много,
Следить за режимом умно и строго,
Короче, здоровье свое беречь.
Спасибо, профессор, вам за внимание!
Здоровье, конечно же, не пустяк.
Я выполню все ваши указания.
Куренью — конец, говорю заранее.
А жить вот спокойно… увы, никак!
Ну как оставаться неуязвимым,
Столкнувшись с коварством иль прочим злом?
А встретившись где-нибудь с подлецом,
Возможно ль пройти равнодушно мимо?!
Любовь же в душе моей, как всегда,
Будет гореть до скончания века,
Ведь если лишить любви человека,
То он превратится в кусочек льда.
Волненья? Пусть так! Для чего сердиться?
Какой же боец без борьбы здоров?!
Ведь не могу ж я иным родиться!
А если вдруг что-то со мной случится,
Так вот они — книги моих стихов!
Где строчка любого стихотворенья,
Не мысля и дня просидеть в тиши,
Является трассой сердцебиенья
И отзвуком песни моей души!
В ТАЙГЕ
В светлом инее березы.
Злы в Сибири холода!
Речка скрылась от мороза
Под тяжелый панцирь льда.
Кедры в белых рукавицах
Молчаливо-высоки…
Жадно нюхает лисица
Деревенские дымки…
На сугробах птичий росчерк,
Ель припудрена снежком,
Дятел, греясь, как извозчик,
О крыло стучит крылом…
Завалил берлогу свежий
Снег. Мороз трещит окрест…
Спит в своей дохе медвежьей
Сам «хозяин» здешних мест…
Только белка-непоседа,
Глаз ореховый кося,
Мчит по веткам, для обеда
Шишку крепкую неся…
Ближний куст ударил громом…
Оборвав свой быстрый бег,
Белка светло-серым комом
Полетела в рыхлый снег…
Эхо в троекратной силе
Гулко ахнуло вокруг.
Кедры, вздрогнув, уронили
Рукавицы с длинных рук…
Человек скользит на лыжах,
Ручейками след бежит.
Средь лисиц пунцово-рыжих
Белка серая лежит.
Сумрак в лес ползет сторожко,
И на веточках осин
Льда стеклянные сережки
Загорелись под рубин…
Вновь от гула встрепенулся
Лес на целую версту,
Только лучше бы вернулся
Или просто промахнулся
Парень в эту красоту!
ЛЮБОВЬ И ТРУСОСТЬ
Почему так нередко любовь непрочна?
Несхожесть характеров? Чья-то узость?
Причин всех нельзя перечислить точно,
Но главное все же, пожалуй, трусость.
Да, да, не раздор, не отсутствие страсти,
А именно трусость — первопричина.
Она-то и есть та самая мина,
Что чаще всего подрывает счастье.
Неправда, что будто мы сами порою
Не ведаем качеств своей души.
Зачем нам лукавить перед собою,
В основе мы знаем и то и другое,
Когда мы плохи и когда хороши.
Пока человек потрясений не знает,
Не важно — хороший или плохой,
Он в жизни обычно себе разрешает
Быть тем, кто и есть он. Самим собой.
Но час наступил — человек влюбляется
Нет, нет, на отказ не пойдет он никак.
Он счастлив. Он страстно хочет понравиться.
Вот тут-то, заметьте, и появляется
Трусость — двуличный и тихий враг.
Волнуясь, боясь за исход любви
И словно стараясь принарядиться,
Он спрятать свои недостатки стремится,
Она — стушевать недостатки свои.
Чтоб, нравясь быть самыми лучшими, первыми,
Чтоб как-то «подкрасить» характер свой,
Скупые на время становятся щедрыми,
Неверные — сразу ужасно верными.
А лгуньи за правду стоят горой.
Стремясь, чтобы ярче зажглась звезда,
Влюбленные словно на цыпочки встали
И вроде красивей и лучше стали.
«Ты любишь?» — «Конечно!»
«А ты меня?» — «Да!»
И все. Теперь они муж и жена.
А дальше все так, как случиться и должно;
Ну сколько на цыпочках выдержать можно?!
Вот тут и ломается тишина…
Теперь, когда стали семейными дни,
Нет смысла играть в какие-то прятки.
И лезут, как черти, на свет недостатки,
Ну где только, право, и были они?
Эх, если б любить, ничего не скрывая,
Всю жизнь оставаясь самим собой,
Тогда б не пришлось говорить с тоской:
«А я и не думал, что ты такая!»
«А я и не знала, что ты такой!»
И может, чтоб счастье пришло сполна,
Не надо душу двоить свою.
Ведь храбрость, пожалуй, в любви нужна
Не меньше, чем в космосе иль в бою!
«Ты далеко сегодня от меня…»
Ты далеко сегодня от меня
И пишешь о любви своей бездонной,
И о тоске-разлучнице бессонной,
Точь-в-точь все то же, что пишу и я.
Ах, как мы часто слышим разговоры,
Что без разлуки счастья не сберечь.
Не будь разлук, так не было б и встреч,
А были б только споры да раздоры.
Конечно, это мудро, может статься,
И все-таки, не знаю почему,
Мне хочется, наперекор всему,
Сказать тебе: — Давай не разлучаться!
Я думаю, что ты меня поймешь:
К плечу плечо — и ни тоски, ни стужи?
А если и поссоримся — ну что ж,
Разлука все равно намного хуже!
ВЕСНА В ЛЕСУ
Дятлы морзянку стучат по стволам:
«Слушайте, слушайте! Новость встречайте!
С юга весна приближается к нам!
Кто еще дремлет? Вставайте, вставайте!»
Ветер тропинкой лесной пробежал,
Почки дыханьем своим пробуждая,
Снежные комья с деревьев сметая,
К озеру вышел и тут заплясал.
Лед затрещал, закачался упрямо,
Скрежет и треск прозвучал в тишине.
Ветер на озере, точно в окне,
С грохотом выставил зимнюю раму.
Солнце! Сегодня как будто их два.
Сила такая и яркость такая!
Скоро, проталины все заполняя.
Щеткой зеленой полезет трава.
Вот прилетели лесные питомцы,
Свист и возню на деревьях подняв.
Старые пни, шапки белые сняв,
Желтые лысины греют на солнце.
Сонный барсук из норы вылезает.
Солнце так солнце, мы рады — изволь!
Шубу тряхнул: не побила ли моль?
Кучки грибов просушить вынимает.
Близится время любви и разлук.
Все подгоняется: перья и волос.
Зяблик, лирически глядя вокруг,
Мягко откашлявшись, пробует голос.
Пеной черемух леса зацвели,
Пахнет настоем смолы и цветений.
А надо всем журавли, журавли…
Синее небо и ветер весенний!
«Люблю я собаку за верный нрав…»
Люблю я собаку за верный нрав.
За то, что, всю душу тебе отдав,
В голоде, в холоде или разлуке
Не лижет собака чужие руки.
У кошки-дуры характер иной.
Кошку погладить может любой.
Погладил — и кошка в то же мгновенье,
Мурлыча, прыгает на колени.
Выгнет спину, трется о руку,
Щурясь кокетливо и близоруко.
Кошке дешевая ласка не стыдна,
Глупое сердце недальновидно.
От ласки кошачьей душа не согрета.
За крохи не много дают взамен:
Едва лишь наскучит мурлыканье это —
Встанут и сбросят ее с колен.
Собаки умеют верно дружить,
Не то что кошки-лентяйки и дуры.
Так стоит ли, право, кошек любить
И тех, в ком живут кошачьи натуры?!
