Первородство - Мартынов Леонид Николаевич (читать книги бесплатно полные версии .TXT) 📗
Так я решил.
И левый берег, крут,
126
Вдруг встал из мглы. И веет с этой суши
Горячим ветром.
Трепещите, души!
Суд ждет вас здесь! Последний страшный
Но почему такое равнодушье?
Не мечутся, не плачут, не клянут,
А слышу я:
— Причаливай вот тут!
— Да нет, не тут, а здесь вот, где посуше!
Неужто вы не видите мостков?
Эреб, Эреб! Так вот ты есть каков!
Чу! Звон подков. Гудки грузовиков.
И лодочник, во всю орущий глотку,
Чтоб услыхал бы весь загробный мир:
— Озорничал вот этот пассажир!
Сам, видно, пьяный! Всполошил всю лодку!
127
ПУТЕШЕСТВЕННИК
Друзья меня провожали
В страну телеграфных столбов.
Сочувственно руку мне жали...
Вооружен до зубов?
«Опасностями богата
Страна эта? Правда ведь? Да?
Но мы тебя любим, как брата,
Молнируй, коль будет нужда!»
И вот она на востоке.
Страна телеграфных столбов,
И люди совсем не жестоки
В стране телеграфных столбов,
И есть города и селенья
В стране телеграфных столбов,
Гулянья и увеселенья
В стране телеграфных столбов!
Вхожу я в железные храмы
Страны телеграфных столбов.
Оттуда я шлю телеграммы —
Они говорят про любовь.
Про честь, и про грусть, и про ревность.
Про то, что я все-таки прав.
Твоих проводов песнопевность
Порукой тому, телеграф!
128
Но все ж приближаются сроки.
Мои дорогие друзья!
Ведь я далеко на востоке —
Вам смутно известно, где я.
Ищите меня, телефоньте.
Молнируйте волю судьбы!
Молчание.
На горизонте
Толпятся немые столбы.
Л. Мартынов
129
ПРАВДА
В равнинах Востока, багряных от зноя,
Где водит июль соляные смерчи,
Тревожно сжимается сердце родное...
Ты просишь меня:
— Отвечай! Не молчи!
Ведь скоро и осень.
И ливень осенний
Ударит о крыши, железо дробя!
Ответь!
Не молчи!
Но взамен объяснений
Я песню пою про тебя, про тебя!
Нет! Я не молчу!
Мы увидимся скоро,
Тебя обниму я, все больше любя.
Но слышишь! — взамен телефонного спора,
Ты слышишь! — взамен телеграфного вздора
Я песню пою про тебя, про тебя!
Где я?
Я в народом наполненных залах,
В высоких мансардах, в богатых дворцах,
Бываю на пристанях я и вокзалах,
130
На пашнях, в болотах и на солонцах.
Я в небе бываю, где солнце цветное,
Могущество туч и ветра горячи.
Я в шахтах и там, за магнитной стеною,
Где денно и нощно куются мечи.
Я всюду!
И ты!
Ты повсюду со мною!
Не надо тревожиться, сердце родное!
А ты говоришь: — Отвечай, не молчи!
Волнуешься ты. И последних известий
У старого радио трепетно ждешь,
Но ты не тревожься!
Мы вместе! Мы вместе!
А все остальное — глубокая ложь!
131
ключ
День кончился.
Домой ушел кузнец —
Знакомый, даже свойственник мне дальний.
Я в кузнице остался, наконец,
Один. И вот, склонясь над наковальней,
Ключ для очей, для уст и для сердец
Я выковал. Мерцал он, как хрустальный,
Хоть был стальным — та сталь была чиста,
И на кольце твое стояло имя.
Тебе я первой отомкну уста!
И я пришел и отомкнул уста,
Но тотчас их связала немота —
Так тесно сблизились они с моими!
Тут сердце я открыл твое ключом,
Чтоб посмотреть, что будет в нем и было.
Но сердце не сказало ни о чем,
Чего б не знал я. Ты меня любила.
И я решил открыть твои глаза,
Чтоб видеть все смогли они до гроба,
Но за слезой тут выпала слеза...
Я говорю: не радость и не злоба,
А слезы затуманили глаза,
Чтоб ничего не видели мы оба!
132
ТОСКА
Лил на свете я до сорока лет
И не знал никогда, что такое тоска. Нет.
Даже знать я не знаю, что такое тоска. Мне
Никогда не бывала она близка.
Ни ночами во сне
11 ни наяву
Никогда не зову
Эту самую деву я. Грусть.
Говорят иногда.
Что она и сюда
Заезжала —
И пусть!
Я — появится если она — улыбнусь,
Л объявит она, что со мною должна
Повстречаться одна, —
Рассмеюсь.
Я ее не боюсь!
Что такое она?
Если взвесить все и учесть —
Есть на свете Надежда, и Вера, и Мудрость
и есть
Месть, и Гордэсть, и Ревность, и Верность,
и Страсть...
А с тоской этой, с Грустью, ни в рай
и ни в ад не попасть.
133
Пусть имеет она над другими верховную
Да уж лучше к земле я ничком припаду
Да зароюсь в пески,
Захочу — улечу на другую звезду,
А уйду От тоски.
У меня две руки,
У меня кулаки,
А у ней под глазами круги велики,
У меня есть товарищи-весельчаки...
Боже мой,
Помоги
Мне уйти от тоски!
134
Замечали —
По городу ходит прохожий?
Вы встречали —
По городу ходит прохожий.
Вероятно, приезжий, на нас не похожий?
То вблизи он появится, то в отдаленье.
То в кафе, то в почтовом мелькнет отделенье.
Опускает он гривенник в щель автомата.
Крутит пальцем он шаткий кружок циферблата
И всегда об одном затевает беседу:
— Успокойтесь, утешьтесь — я скоро уеду!
Это — я!
Тридцать три мне исполнилось года.
Проникал к вам в квартиры я с. черного хода,
На потертых диванах я спал у знакомых,
Преклонивши главу на семейных альбомах.
Выходил по утрам я из комнаты ванной.
«Это гость, — вспоминали вы, — гость не незваный,
Но, с другой стороны, и не слишком желанный.
Ничего! Беспорядок у нас постоянный!»
— Это гость, — поясняли вы мельком соседу
И попутно со мной затевали беседу:
— Вы надолго к нам снова?
— Я скоро уеду!
135
— Почему же? Гостите. Придете к обеду?
— Нет.
— Напрасно торопитесь! Чаю попейте!
Отдохните да кстати сыграйте на флейте!
Да! Имел я такую волшебную флейту.
За мильоны рублей ту я не продал бы флейту.
Разучил же на ней лишь одну я из песен:
«В Лукоморье далеком чертог есть чудесен!»
Вот о чем вечерами играл я на флейте.
Убеждал я: поймите, уразумейте.
Расскажите знакомым, шепните соседу,
Но, друзья, торопитесь — я скоро уеду!
Я уеду туда, где горят изумруды,
Где лежат под землей драгоценные руды,
Где шары янтаря тяжелеют у моря!
Собирайтесь со мною туда, в Лукоморье!
О! Нигде не найдете вы края чудесней!
И являлись тогда, возбужденные песней,
Люди. Разные люди. Я видел их много.
Чередой появлялись они у порога.
Помню — некий строитель допрашивал строго:
— Где чертог? Каковы очертанья чертога? —
Помню также: истории некий учитель
Все пытал: — Лукоморья кто был покоритель?
И не мог ему связно ответить тогда я...
Появлялся еще плановик, утверждая,
Что не так велики уж ресурсы Луккрая,
Чтобы петь о них песни, на флейте играя.
И в крылатке влетал еще старец хохлатый,
Непосредственно связанный с Книжной палатой.
— Лукоморье! Изволите звать в Лукоморье!
136
Лукоморье отыщете только в фольклоре! —
А бездельник в своей полосатой пижамке
Хохотал: — Вы воздушные строите замки! —
И соседи, никак не участвуя в споре.
За стеной толковали:
— А?
— Что?
— Лукоморье?
— Мукомолье?
— Какое еще Мухоморье?
— Да о чем вы толкуете? Что за исторья?
— Рукомойня? В исправности.
— На пол не лейте!
— Погодите — в соседях играют на флейте!
Флейта, флейта!
Охотно я брал тебя в руки.
Дети, севши у ног моих, делали луки,
Но, нахмурившись, их отбирали мамаши:
— Ваши сказки, а дети-то все-таки наши!
Вот сначала своих воспитать вы сумейте,
