Собрание стихотворений и поэм - Гамзатов Расул Гамзатович (библиотека книг бесплатно без регистрации .TXT) 📗

НАДПИСЬ НА КНИГЕ ПОЭТА, КОТОРЫЙ ВЕЧНО ЖАЛУЕТСЯ НА ГОЛОВНУЮ БОЛЬ

Не от тебя ль, судить охочего, Мы все в черед узнали свой, Что ты во время дня рабочего Страдаешь болью головной.

Твои стихи прочли мы новые И к мысли вдруг пришли одной, Что их на головы здоровые Свалил ты с головы больной.

НАДПИСЬ НА АФИШЕ О ПРОГРАММЕ ТАНЦЕВАЛЬНОГО АНСАМБЛЯ «ЛЕЗГИНКА»

Мне из твоих зазывных слов Давно известно, что голов Почетней ноги. Харс!

Какая там еще душа?! Дух захватить, не оплошав, Куда важнее! Харс!

Увяли замыслов ростки, Мужчины встали на носки, Летя по сцене. Харс!

Кинжал ударил о кинжал, И снова свист вонзился в зал. Ах, что за удаль! Харс!

То бубен бьет, то барабан, И что ни вечер – Дагестан Танцует лихо! Харс!

НАДПИСЬ НА ГАЗЕТНОМ СООБЩЕНИИ, ПОЛУЧЕННОМ ИЗ КИТАЯ

Диковинная женщина одна В сегодняшнем Китае проживает. Передают, что будто бы она Ушами книги запросто читает.

А я знаком был с женщиной такой, Которая ушами пишет книжки, Вернее, создает их… понаслышке, Перо сжимая цепкою рукой.

НАДПИСЬ НА ПРЕДИСЛОВИИ К КНИГЕ СТИХОВ

В застолье с полными бокалами Мы ждем, поднявшись в полный рост, Когда толкать губами вялыми Окончит тамада свой тост.

Я с нетерпеньем в горском дворике Открыл стихи, но, как назло, Вдруг предисловие – дань риторике – Мне к ним дорогу перешло.

И в ярости насупил брови я, Невольный соблюдая пост. Ах, сочинитель предисловия, Когда же кончится твой тост?!

НАДПИСЬ НА КНИГЕ, ГДЕ В СНОСКАХ ДАЕТСЯ ОБЪЯСНЕНИЕ МНОЖЕСТВУ НЕПОНЯТЫХ СЛОВ

Читать не легче, чем попасть в аварию: На каждое из слов – по комментарию.

НАДПИСЬ НА КНИГЕ ПОЭТА, КОТОРЫЙ В ДЕТСТВЕ БЫЛ БАРАБАНЩИКОМ

Вспоминаешь о том, как ты был Барабанщиком в детстве и рьяно В белокожую грудь барабана, Бодрый мальчик, без устали бил.

Над ущельем клубится туман, Я открыл твою книгу и снова Слышу: праздно гремит барабан, Заглушая и чувство, и слово.

НАДПИСЬ НА ИЗДАТЕЛЬСКОМ ДОГОВОРЕ ДВУХ СОАВТОРОВ, РАЗОШЕДШИХСЯ В НАЧАЛЕ РАБОТЫ

Расстались вы, но горевать не надо, И впору небо вам благодарить, Что свет не увидало наше чадо И алименты не за что платить.

АВТОРУ СКУЧНОГО РОМАНА В СТИХАХ

Читал роман твой. Это, брат, не «Мцыри». Какой охват людского бытия! Мне стало ясно, что в подлунном мире Есть два несчастных: это ты и я.

Какое совпаденье роковое, Мы словно угодили под обвал: Несчастен ты, что написал такое, Несчастен я, что это прочитал.

НАДПИСЬ НА СБОРНИКЕ СТИХОВ ДАГЕСТАНСКИХ ПОЭТОВ

Я раньше думал, что на небосклоне Для всех восходит солнце поутру, Но заблужденье собственное понял, Когда прочел собратьев по перу.

В стихах аварских вечное светило Сияет для аварцев круглый год, То для даргинцев светит с новой силой, То для кумыков жару задает.

Я раньше думал, что в горах суровых У нас несхожи только языки, А в остальном, как всюду, право слово, Смеются дети, плачут старики.

Но оказалась мысль моя ошибкой, Поскольку я узнал на склоне лет, Что есть национальные улыбки И «да» национальное и «нет».

Что в Цудахаре руки пожимают Иначе, чем в Рутуле и Бежта, Что у лезгинов в реках голубая, А у ногайцев синяя вода.

Что даже небо делится на части, Как будто не хватает его всем… Бушуют поэтические страсти, Выплескивая воду из поэм.

Ведь каждый тщится к общему кувшину Приделать ручку собственным пером – И вот уже, как многорукий Шива, Он в сборник помещается с трудам.

И хочется мне крикнуть в полный голос: – К чему, собратья, спорить без причин?! Десятки зерен сочетает колос, Но корень, как республика – один.

РЕЗОЛЮЦИЯ НА ЗАЯВЛЕНИИ, В КОТОРОМ ЖАЛУЮТСЯ НА ПЛОХОЕ СОСТОЯНИЕ ТОРГОВЛИ В ДАГЕСТАНЕ

Ты пишешь в заявлении пространном, Что, дескать, не в пример былым годам, Убыточна торговля Дагестана: Куда ни глянешь – всюду стыд и срам.

Тут не хватает масла, там нет мяса, О прочем даже речь не заводи… И очередь такая возле кассы, Что невозможно крайнего найти.

Ну, правда, разве только на закуску Отыщешь меж консервных пирамид Какого-нибудь жалкого моллюска, Которым бы побрезговал и кит.

Не обессудь, товарищ незнакомый, Ты пессимист отпетый и чудак… Смотри, как важно шествуют из дома Торговые работники в продмаг.

Сверкают бриллианты в их сережках, Ключи от «Волг» в их кожанках звенят… Как будто знаменитые матрешки, Они друг другу кровная родня.

… А, знать, не так уж плохи в Дагестане Торгово-продуктовые дела, Коль заправляют ими ваньки-встаньки, Столпившись возле общего котла.

Твой пессимизм, по меньшей мере, странен… Иначе отчего тогда, скажи, Готовы без зарплаты в ресторане Трудиться и Гасаны, и Гаджи?..

Да, что они! Приятель мой старинный, Окончивший словесный факультет, Преподает не в школе, а на рынке Язык весов, поэзию монет.

Заслуженный артист и тот в буфете Торгует бойко влагою хмельной – Нет повести печальнее на свете, Чем очередь за пивом в летний зной…

Позволь, товарищ, мне не согласиться С несправедливой жалобой твоей – Смотри, как бодро сытые счастливцы Кивают нам из встречных «Жигулей».

НАДПИСЬ НА КНИГЕ ОДНОГО АВТОРА, КОТОРЫЙ В ПРОШЛОМ БЫЛ АКТЕРОМ

Тебе б играть на сцене в наши лета, Добился б ты успеха без труда, Ведь ты давно играешь роль поэта, Хотя поэтом не был никогда.

ОДНОМУ ПРОСИТЕЛЮ АВТОГРАФА

Способна быть безвольною рука ведь И увенчать автографом стихи, Но ты не заставляй меня лукавить, Зачем приумножать мои грехи?

АВТОГРАФ НА КНИГЕ, КОТОРУЮ Я ПРЕПОДНЕС ДРУГУ МОЕГО ОТЦА СТАРОМУ АЛИ ИЗ АУЛА ЦАДА

В Цада не ты ли старший из аварцев На годекане коротаешь дни? Прошу тебя, почтеннейший из старцев, В мои стихи однажды загляни.

И если моего отца три этом Увидишь вдруг ты в окруженье скал, То это для меня по всем приметам Дороже будет всяческих похвал.

АВТОГРАФ НА КНИГЕ, КОТОРУЮ Я ПОДАРИЛ АЛЕКСАНДРУ ТРИФОНОВИЧУ ТВАРДОВСКОМУ

Тебе я книгу поднося свою, Как будто на распутии стою И думаю, чего желать мне след, Чтоб прочитал ее ты или нет?

АВТОГРАФ НА КНИГЕ, ПОДНЕСЕННОЙ КАИСЫНУ КУЛИЕВУ

Как лунь, голова моя стала седа, Не время ль, Кайсын, возвратиться к истокам, Тебе в твой Чегем, над мятежным потоком, А мне в мой аул – поднебесный Цада?

Пока еще в седлах мы крепко сидим, Пока не исчезли мы в суетном мире, Пока еще сами себе мы визири, Давай возвратимся к истокам своим.

И может быть, в силу немногих заслуг, Познавшим и славу, и горечь кручины, Отпустят грехи нам родные вершины, А мы не безгрешны с тобою, мой друг!

АВТОГРАФ НА КНИГЕ, ПОДАРЕННОЙ МНОЮ ИРАКЛИЮ АНДРОНИКОВУ

Мои стихи, коль выпадет досуг, Прочти, Ираклий, в долгий шкаф не спрятав, Но утаи от Лермонтова, друг, Что эту книгу написал Гамзатов.

Ему другое имя назови; Теперь поэты, лишь в Союз их примут, Тщеславью предаваясь, как любви, Пред Пушкиным самим стыда не имут.

АВТОГРАФ НА КНИГЕ, КОТОРУЮ Я ПОДАРИЛ МАМЕ

Все то, что мной написано доселе, Сегодня до строки готов отдать За песню ту, что мне у колыбели Вблизи вершин ты напевала, мать.

Там, где вознесся небу сопредельный Кавказ, достойный славы и любви, Не из твоей ли песни колыбельной Берут начало все стихи мои?

АВТОГРАФ НА КНИГЕ, КОТОРУЮ Я ПОДАРИЛ ИРАКЛИЮ АБАШИДЗЕ

Три пожеланья шлю тебе, мой друг, Я с первыми рассветными лучами: Стократ пусть обойдет тебя недуг Красивого, с оленьими очами.

А если заболеешь – не тужи, К себе твое приблизив изголовье, Возьмут недуг твой горские мужи И отдадут взамен свое здоровье.