Избранные стихи из всех книг - Киплинг Редьярд Джозеф (читать полностью книгу без регистрации .txt) 📗
Перевел В.Бетаки
«In the Neolithic Age»:
два параллельных перевода
1. В эпоху неолита[47]
(пер. В. Бетаки)
В кроманьонский дикий век бился я за устья рек,
За еду, за шкуры диких лошадей,
Я народным бардом стал, все, что видел, — воспевал
В этот сумрачно-рассветный век людей.
И все ту же песнь свою, что и нынче я пою,
Пел я той доисторической весной.
Лед уплыл в морской простор. Гномы, тролли, духи гор
Были рядом, и вокруг, и надо мной.
Но соперник из Бовэ обозвал мой стиль «мовэ»
[48]
,
И его я томагавком критикнул.
Так решил в искусстве спор диоритовый топор
И граверу из Гренель башку свернул.
Тот гравер был страшно дик: он на мамонтовый клык
Непонятные рисунки наносил!
Но хорошее копье понимание мое
В сердце врезало ему по мере сил.
Снял я скальпы с черепов, накормил отменно псов.
Зубы критиков наклеив на ремни,
Я изрек, разинув пасть: «Им и надо было пасть —
Я ведь знаю, что халтурщики — они!»
Этот творческий скандал идол-предок наблюдал
И сказал мне, выйдя ночью из-под стрех,
Что путей в искусстве есть семь и десять раз по шесть,
И любой из них для песни— лучше всех!
........................................................
Сколько почестей и славы! А боец-то был я слабый —
Времена мне указали путь перстом.
И меня назвали снова «Бард Союза Племенного»,
Хоть поэт я был посредственный при том!
А другим — всю жизнь забота: то сраженье, то охота…
Сколько зубров мы загнали! Счету нет!
Сваи в озеро у Берна вбили первыми, наверно!
Жаль, что не было ни хроник, ни газет!
Христианская эпоха нас изображает плохо:
Нет грязнее нас, крикливее и злей…
Только мы и дело знали: шкуры скоро поскидали
И работать научили дикарей.
Мир велик! И в синей раме замкнут он семью морями,
И на свете разных множество племен,
То, что в Дели неприлично, то в Рейкьявике обычно,
Из Гаваны не получится Сайгон!
Вот вам истина веков, знавших лишь лосиный рев,
Там, где в наши дни — Парижа рев и смех:
Да, путей в искусстве есть семь и десять раз по шесть,
И любой из них для песни — лучше всех!
2. В неолитическом веке
(пер. М. Фромана)
В те глухие времена шла упорная война
За еду, за славу и за теплый мех,
Клана моего певцом был я, и я пел о том,
Что пугало или радовало всех.
Пел я! И пою сейчас о весне, что в первый раз
Лед бискайский погнала перед собой;
Гном, и тролль, и великан, боги страшных горных стран
Были вкруг меня, со мной и надо мной.
Но нашел мой стиль «outre»
[49]
критикан из Солютре, —
Томагавком разрешил я этот спор
И свой взгляд я утвердил на искусство тем, что вбил
В грудь Гренельского гравера свой топор.
И, покончив с ними так, ими накормил собак,
А зубами их украсил я ремни
И сказал, крутя усы: «Хорошо, что сдохли псы,
Прав, конечно, я, а не они».
Но, позор увидя мой, тотем шест покинул свой
И сказал мне в сновиденье: «Знай теперь —
Девяносто шесть дорог есть, чтоб песнь сложить ты мог,
И любая правильна, поверь!»
И сомкнулась тишина надо мной, и боги сна
Изменяли плоть мою и мой скелет;
И вступил я в круг времен, к новой жизни возрожден,
Рядовой, но признанный поэт.
Но, как прежде, тут и там делят братья по стихам
Тушу зубра в драке меж собой.
Богачи тех мрачных дней не держали писарей,
И у Берна наши песни под водой.
И теперь, в культурный век, все воюет человек —
Бьем, терзаем мы друг друга злей и злей,
И высокий долг певца не доводим до конца,
Чтобы выучить работать дикарей.
Мир еще огромный дом — семь морей лежат на нем,
И не счесть народов разных стран;
И мечта, родившись в Кью, станет плотью в Катмандью,