Стихи - Случевский Константин Константинович (электронная книга txt) 📗
У передохнувших химер Займу образчики творенья, Каких-то новых, диких вер Непочатого откровенья!
Смешаю я по бытию Смрад тленья с жаждой идеала; В умы безумья рассую, Дав заключенье до начала!
Сведу, помолвлю, породню Окаменелость и идею И праздник смерти учиню, Включив его в Четьи-Минею. [1903] Строфы века. Антология русской поэзии. Сост. Е.Евтушенко. Минск-Москва, "Полифакт", 1995.
* * * В час смерти я имел немало превращений... В последних проблесках горевшего ума Скользило множество таинственных видений Без связи между них... Как некая тесьма, Одни вослед другим, являлись дни былые, И нагнетали ум мои деянья злые; Раскаивался я и в том, и в этом дне! Как бы чистилище работало во мне! С невыразимою словами быстротою Я исповедовал себя перед собою, Ловил, подыскивал хоть искорки добра, Но все не умирал! Я слышал: "Не пора!" [1902] Строфы века. Антология русской поэзии. Сост. Е.Евтушенко. Минск-Москва, "Полифакт", 1995.
* * * Кому же хочется в потомство перейти В обличьи старика! Следами разрушений Помечены в лице особые пути Излишеств и нужды, довольства и лишений. Я стар, я некрасив... Да, да! Но, Боже мой, Ведь это же не я!.. Нет, в облике особом, Не сокрушаемом ни временем, ни гробом, Который некогда я признавал за свой, Хотелось бы мне жить на памяти людской! И кто ж бы не хотел? Особыми чертами Мы обрисуемся на множество ладов В рассказах тех детей, что будут стариками, В записках, в очерках, за длинный ряд годов.
И ты, красавица, не названная мною,Я много, много раз писал твои черты,Когда последний час ударит над землею, С умерших сдвинутся и плиты, и кресты,Ты, как и я, проявишься нежданно, Но не старухою, а на заре годов... Нелепым было бы и бесконечно странно Селить в загробный мир старух и стариков. [1900] Строфы века. Антология русской поэзии. Сост. Е.Евтушенко. Минск-Москва, "Полифакт", 1995.
* * * Да, трудно избежать для множества людей Влиянья творчеством отмеченных идей, Влиянья Рудиных, Раскольниковых, Чацких, Обломовых! Гнетут!.. Не тот же ль гнет цепей, Но только умственных, совсем не тяжких, братских... Художник выкроил из жизни силуэт; Он, собственно, ничто, его в природе нет! Но слабый челове 9f5 к, без долгих размышлений, Берет готовыми итоги чуждых мнений, А мнениям своим нет места прорасти,Как паутиною все затканы пути Простых, не ломаных, здоровых заключений, И над умом его - что день, то гуще тьма Созданий мощного, не своего ума... [1898] Строфы века. Антология русской поэзии. Сост. Е.Евтушенко. Минск-Москва, "Полифакт", 1995.
* * * Что тут писано, писал совсем не я,Оставляла за собою жизнь моя; Это - куколки от бабочек былых, След заметный превращений временных.
А души моей - что бабочки искать! Хорошо теперь ей где-нибудь порхать, Никогда ее, нигде не обрести, Потому что в ней, беспутной, нет пути... [1899] Строфы века. Антология русской поэзии. Сост. Е.Евтушенко. Минск-Москва, "Полифакт", 1995.
* * * Ты не гонись за рифмой своенравной И за поэзией - нелепости оне: Я их сравню с княгиней Ярославной, С зарею плачущей на каменной стене.
Ведь умер князь, и стен не существует, Да и княгини нет уже давным-давно; А все как будто, бедная, тоскует, И от нее не все, не все схоронено.
Но это вздор, обманное созданье! Слова - не плоть... Из рифм одежд не ткать! Слова бессильны дать существованье, Как нет в них также сил на то, чтоб убивать...
Нельзя, нельзя... Однако преисправно Заря затеплилась; смотрю, стоит стена; На ней, я вижу, ходит Ярославна, И плачет, бедная, без устали она.
Сгони ее! Довольно ей пророчить! Уйми все песни, все! Вели им замолчать! К чему они? Чтобы людей морочить И нас, то здесь - то там, тревожить и смущать!
Смерть песне, смерть! Пускай не существует! Вздор рифмы, вздор стихи! Нелепости оне!.. А Ярославна все-таки тоскует В урочный час на каменной стене... 1898-1902 Строфы века. Антология русской поэзии. Сост. Е.Евтушенко. Минск-Москва, "Полифакт", 1995.
* * * Нелепым было бы и бесконечно странно Селить в загробный мир старух и стариков. [1900] Строфы века. Антология русской поэзии. Сост. Е.Евтушенко. Минск-Москва, "Полифакт", 1995.
* * *
Где только крик какой раздастся иль стенанье Не всё ли то равно: родной или чужой, Туда влечет меня неясное призванье Быть утешителем, товарищем, слугой!
Там ищут помощи, там нужно утешенье, На пиршестве тоски, на шабаше скорбей, Там страждет человек, один во всем творенье, Крушась сознательно в волнении зыбей!
Он делает круги в струях водоворота, Бессильный выбраться из бездны роковой, Без права на столбняк, на глупость идиота И без виновности своей или чужой!
Ему дан ум на то, чтоб понимать крушенье, Чтоб обобщать умом печали всех людей И чтоб иметь свое, особенное мненье При виде гибели, чужой или своей!
* * *
Когда бы как-нибудь для нас возможным стало Вдруг сблизить то, что в жизни возникало На расстояньях многих-многих лет, При дикой красоте негаданных сближений Для многих чувств хотелось бы прощений... Прощенья нет, но и забвенья нет.
Вот отчего всегда, везде необходимо Прощать других... Для них проходит мимо То, что для нас давным-давно прошло, Что было куплено большим, большим страданьем, Что стало ложью, бывши упованьем, Явилось светлым, темным отошло...
РАЗЛУКА
Ты понимаешь ли последнее прости? Мир целый рушится и новый возникает... Найдутся ль в новом светлые пути? Весь в неизвестности лежит он и пугает. Жизнь будет ли сильна настолько, чтоб опять Дохнуть живым теплом мне в душу ледяную? Иль, может быть, начав, как прежде, обожать, Я обманусь, принявши грезу злую За правду и начав вновь верить, вновь мечтать О чудной красоте своих же измышлений, Почту огнем молитвенных стремлений Ряд пестрых вымыслов, нисколько не святых, И этим вызову насмешку уст твоих?
* * *
Смотрит тучка в вешний лед, Лед ее сиянье пьет. Тает тучка в небесах, Тает льдина на волнах.
Облик, тающий вдвойне, И на небе и в волне, Это я и это ты, Оба - таянье мечты.
