Литургия красоты. Стихийные гимны - Бальмонт Константин Дмитриевич (бесплатные книги полный формат .txt) 📗

Лотос с Воздухом слился.

Полюби мечтой воздушной,

Близки сердцу Небеса.

3

Воздух и Свет создают панорамы,

Замки из туч, минареты и храмы,

Роскошь невиданных нами столиц,

Взоры мгновением созданных лиц.

Все, что непрочно, что зыбко, мгновенно,

Что красотою своей незабвенно,

Слово без слова, признания глаз

Чарами Воздуха вложены в нас.

Чарами Воздуха буйствуют громы

После удушливо-знойной истомы,

Радуга свой воздвигает дворец,

Арка завета и сказка сердец.

Воздух прекрасен как гул урагана,

Рокот небесно-военного стана,

Воздух прекрасен в шуршаньи листка,

В ряби чуть видимой струй ручейка.

4

В серебристых пузырьках

Он скрывается в реках,

Там, на дне,

В глубине,

Под водою в тростниках.

Их лягушка колыхнет,

Или окунь промелькнет,

Глаз да глаз,

Тут сейчас

Наступает их черед.

Пузырьки из серебра

Вдруг поймут, что — их пора,

Буль — буль — буль,

Каждый — нуль,

Но на миг живет игра.

5

А веют, млеют, и лелеют

Едва расцветшие цветки,

В пространстве светлом нежно сеют

Их пыль, их страсть, и лепестки.

И сонно, близко отдаленно

Струной чуть слышною звенят,

Пожить мгновение влюбленно,

И незаметно умереть.

Отделить чуть заметную прядь

В золотистом богатстве волос,

И играть ей, ласкать, и играть,

Чтобы Солнце в ней ярко зажглось,—

Чтоб глаза, не узнавши о том,

Засветились, расширив зрачок,

Потому что пленительным сном

Овевает мечту ветерок,—

И, внезапно усилив себя,

Пронестись и примчать аромат,

Чтобы дрогнуло сердце, любя,

И зажегся влюбленностью взгляд,—

Чтобы ту золотистую прядь

Кто-то радостный вдруг увидал,

И скорее бы стал целовать,

И душою бы весь трепетал.

6

Воздух, Ветер, я ликую,

Я свершаю твой завет,

Жизнь лелея молодую,

Всем сердцам даю свой свет.

Ветер, Воздух, я ликую!

Но скажи мне. Воздух, ты

Ведь лелеешь все цветы?

Ты — их жизнь, и я колдую.

Я проведал: Воздух наш,

Как душа цветочных чаш,

Знает тайну мировую!

7

Наш Воздух только часть безбрежного Эфира,

В котором носятся бессмертные миры.

Он круговой шатер, покров земного мира,

Где Духи Времени сбираются для пира,

И ткут калейдоскоп сверкающей игры.

Равнины, пропасти, высоты, и обрывы,

По чьей поверхности проходят облака,

Многообразия живые переливы,

Руна заветного скользящие извивы,

Вслед за которыми мечта плывет века.

В долинах Воздуха есть призраки-травинки,

Взрастают, тают в нем, в единый миг, цветы,

Как пчелы, кружатся в нем белые снежинки,

Путями фейными проходят паутинки,

И водопад лучей струится с высоты

Несутся с бешенством свирепые циклоны,

Разгульной вольницей ликует взрыв громов,

И в неурочный час гудят на башнях звоны,

Но после быстрых гроз так изумрудны склоны

Под детским лепетом апрельских ветерков

Чертогом радости и мировых слияний

Сверкает радуга из тысячи тонов,

И в душах временных тот праздник обаянии

Намеком говорит, что в тысячах влияний

Победно царствуют лишь семь первооснов.

От предрассветной мглы до яркого заката,

От белизны снегов до кактусов и роз,

Пространство Воздуха ликующе-богато

Напевом красочным, гипнозом аромата,

Многослиянностью, в которой все сошлось.

Когда под шелесты влюбляющего Мая

Белеют ландыши и светит углем мак,

Волна цветочных душ проносится, мечтая,

И Воздух, пьяностью два пола сочетая,

Велит им вместе быть — нежней, тесней — вот так.

Он изменяется, переливает краски,

Перебирает их, в игре неистощим,

И незабудки спят, как глазки детской сказки,

И арум яростен, как кровь и крик развязки,

И Жизнь идет, зовет, и все плывет как дым.

В Июльских Празднествах, когда жнецы и жницы

Дают безумствовать сверканиям серпа,

Тревожны в Воздухе перед отлетом птицы,

И говорят в ночах одна с другой зарницы

Над странным знаменьем тяжелого снопа.

Сжигают молнии — но неустанны руки,

Сгорают здания — но вновь мечта растет,

Кривою линией стенаний ходят муки,

Но тонут в Воздухе все возгласы, все звуки,

И снова — первый день, и снова — начат счет.

Всего таинственней незримость параллелей,

Передаваемость, сны в снах — и снова сны,

Дух невещественный вещественных веселий,

Ответность марева, в душе — напев свирелей,

Отображенья стран и звуковой волны.

В душе ли грезящих, где встала мысль впервые,

Иль в кругозорностях, где склеп Небес так синь,

В прекрасной разности, они всегда живые,

Созданья Воздуха, те волны звуковые,

И краски зыбкие, и тайный храм святынь.

О, Воздух жизненный! Прозрачность круговая!

Он должен вольным быть Когда ж его замкнут,

В нем дышит скрытый гнев, встает отрава злая,

И, тяжесть мертвую на душу налагая,

Кошмары цепкие невидимо растут.

Но хоть велик шатер любого полумира,

Хранилище - покров двух наших полусфер,

Наш Воздух лишь намек на пропасти Эфира,

Где нерассказанность совсем иного мира,

Неполовинного, вне гор и вне пещер.

О, светоносное великое Пространство,

Где мысли чудится всходящая стезя,

Всегда одетая в созвездные убранства,—

В тебе миров и снов бездонно постоянство,

Никем не считанных, и их считать нельзя.

Начало и конец всех мысленных явлений,

Воздушный Океан эфирных синих вод,

Ты Солнце нам даешь над сумраком томлений,

И красные цветы в пожарах преступлений,

И в зеркале морей повторный Небосвод.