Стихотворения и поэмы - Маркиш Перец Давидович (читать полностью книгу без регистрации TXT) 📗
* * *
Валенсия — твоя сестра, Мадрид!
Она изранена, но вновь готова к бою,
Она за твой пример тебя благодарит,
Соперничая мужеством с тобою.
Над нею солнце жаркое горит,
Она измучена, но зубы крепко сжаты.
Валенсия — твоя сестра, Мадрид,
Она, как ты, хранит свободу свято.
Она прикрыла родину, как щит,
Она атаки грудью отражает,
Валенсия — твоя сестра, Мадрид,
Она тебе в геройстве подражает.
Ей светит зарево твоих ноябрьских дней
И грозный штурм высот Гвадалахары.
Валенсия — твоя сестра, и с ней
Разделишь славу ты и тяжкие удары.
Да будет враг от этих стен отбит,
Разбит здесь будет недруг одичалый.
Валенсия — твоя сестра, Мадрид,
Она огнем борьбы отчизну увенчала.
О грозовой Мадрид, за все века
Так пышно не цвели еще оливы эти,
А. ненависть твоя настолько глубока,
Что не было еще такой на свете!
Поруган каждый двор, позором край покрыт,
А кровь детей зовет к отмщенью всё живое.
Валенсия — твоя сестра, Мадрид!
Она изранена, но вновь готова к бою!
Она измучена, но накрепко стоит,
Она — победы лик на бронзовой медали.
Еще твои сыны не бились так, Мадрид,
И дочери твои прекрасней не бывали!
Отвагой ты пылал не только в дни коррид,
Ты шел на палачей, подобен грозной буре,
Когда сверкнуло над тобой, Мадрид,
Как меч разящий, сердце Ибаррури.
Небесная разверзлась глубина,
Дрожат хребты от бранной непогоды.
Валенсия — твоя сестра! Она
Как подпись под воззванием свободы!
Захвачено врагом три четверти страны,
Гробы Альмерии забыли о покое.
Всех звезд лучи к тебе устремлены,
С тобой моя страна, все граждане с тобою!
Над головой твоей уже заря горит,
И пламя мук твоих просторы озарило.
Валенсия — твоя сестра, Мадрид,
А для твоих врагов ее земля — могила!
1937
Перевод А. Ревича
ОБЕЗГЛАВЛЕННЫЙ СООТЕЧЕСТВЕННИК ВЕРГИЛИЯ
ОБЕЗГЛАВЛЕННЫЙ СООТЕЧЕСТВЕННИК ВЕРГИЛИЯ
Снова полночь, и в темной могиле,
Орудийным разбужен огнем,
Просыпается старец Вергилий
И блуждает во мраке ночном.
Здесь кладбище от края до края,
Всюду холмики, всюду кресты;
Не узнаешь родимого края,
Не услышишь напева листвы.
Всюду пусто, и вдруг в отдаленье
Обезглавленный отрок возник,
Он причудливой движется тенью,
И его окликает старик:
— Соплеменник мой, призрак безглавый,
Кто ты? Молви хоть слово в ответ!
— Был наследником дантовой славы,—
Ты о Данте слыхал или нет?
— Соплеменник мой, призрак безглавый,
Как ты мог головы не сберечь?
— Захотел я свободы и права,
Вот и скинули голову с плеч.
— Соплеменник мой, отрок казненный,
Почему ты в земле не почил?
— Сколько пало! В земле миллионы,
И уже не хватает могил.
— Соплеменник мой, призрак безглавый,
Где же песни—отрада сердец?
— Говорят, что нужней для державы
Нынче жерла стволов и свинец.
— Соплеменник мой, отрок казненный,
Что же смолкла мольба нищеты?
— Нет живых. На земле разоренной
Сеют кости — и всходят кресты.
— Соплеменник мой, отрок казненный,
Где же Рим, где мой город родной?
— Там, где пламя сегодня и стоны,
Где охвачены страны войной.
Где твой Рим? — не найдешь и развалин,
Где твой дом? — и его не найти,
Сколько б ты ни оглядывал дали,
Сколько б верст ни прошел ты в пути.
Дали в пламени, дымом одеты,
Блеск секиры врывается в сон.
Римский стяг в Эфиопии где-то
Над горой черепов вознесен.
Не полотнище черное плещет —
Цвет рубахи чернее, чем дым,
И разбойничьим бригом зловеще
Проплывает сегодняшний Рим.
Бродит Рим твой теперь на чужбине,
Нет здесь родины, старец, твоей,
Рим в Мадриде бесчинствует ныне,
Убивая испанских детей.
— Соплеменник мой, призрак безглавый,
Как туда мне дорогу найти?
— Путь далекий лежит и кровавый,
И в Берлине начало пути.
От полуночи и до рассвета
Мимо черных руин и могил
Водит мальчик седого поэта,
Как Вергилий собрата водил.
— Соплеменник мой, отрок казненный,
У кого еще есть голова?
— Лишь у тех, что в борьбе непреклонны,
В ком отвага и честность жива,
В ком мечта никогда не увянет,
Кто на звездный глядит небосвод,
Тот, кто в Риме хозяином станет
И свободу в бою обретет.
1937
Перевод А. Ревича
ДНЕПР
ДНЕПР
Не допел средь базарных майданов кобзарь
О набегах, о битвах, заглохших в былом,
Не оплакали хмурые воды
Над багряным бурьяном багровую гарь
Вдоль дорог, по которым неслись напролом,
Громыхая, мятежные годы.
Старый Днепр! Запрокинута шея твоя
Пред мечом обнаженным грядущих веков,
И сквозь грохот каменьев, сквозь пламя
Вырываются, радость, как зори, струя,
Из-под хлябей твоих и зыбучих песков
Поколенья — густыми рядами.
Из чумацких становищ рассвет над тобой
Возникает, пылая, как в горне металл,
Сквозь леса, что туманом одеты, —
Не с поселков, что пламени предал разбой,
Не с долины мечей окровавленной встал
Огневеющий лагерь рассвета.
И как мост — над тобой молодая луна
Изогнулась прозрачной и узкой дугой,
И по мосту проходят ночами
Сквозь туманы, среди беспокойного сна
Поколения с тысячелетней тугой,
С подневольной тугой за плечами.
Нарастающий гул и тревога кругом,
И простор осеняется звездным крестом,
Перешептываясь с тишиною.
То шумит водопад или, может быть, вдруг
Как стрела с тетивы, прянет узкий уструг
Под медовою низкой луною.
Полыхают костры на глухих берегах,
И впотьмах старики, развалясь у огня,
Под журчанье былин и преданий
Вспоминают о вещем Олеге, чей прах,
И змея, и костяк боевого коня,
Как святыни, таятся в кургане.
И еще вспоминают впотьмах старики,
Созерцая высокие стены дубрав,
По холмам, над зеленой долиной:
«Вон туда, на каменья, средь спутанных трав
Приходила ночами у тихой реки
Предаваться разврату Екатерина».
Старики в исступленье, их взор воспален,
