Стихи Веры Полозковой разных лет - Полозкова Вера (читать бесплатно полные книги TXT) 📗
Жаль. Безжизненно, безнадежно.
Сжато, сожрано рыжей ржой.
Жутко женско и односложно:
Был так нужен,
А стал
Чужой.
6 августа 2003
@@@
Слушать, не поднимая взгляда.
В голове - грозный вой сирен.
Зарекалась же - все. Не надо.
Пусть все будет без перемен.
Ждать. Смеяться. Слегка лукавить.
(Что я, черт подери, творю?..)
И не верить себе - не я ведь! -
Вторя юному сентябрю,
Небо ткать из дырявых рубищ,
Гулким ливнем гремя в трубе...
Бог, за что ты меня так любишь? -
Я совсем не молюсь тебе!
Грезить, гладя витые кудри,
Имя кукольное шепча...
Созерцая, как в сером утре
Око солнечного луча
Век небесных пронзает просинь...
На запястьях же - в унисон -
Бой часов отмеряет осень,
Что похожа на давний сон...
1-2 сентября 2003 года.
@@@
Строки стынут кроподтеками
На губах, что огнем иссушены.
Люди, пряча глаза за стеклами,
Напряженно меня не слушают.
Злое, честное безразличие -
На черта им мои истерики?..
Им машину бы поприличнее
Без метафор и эзотерики,
Им, влюбленным в пельмени с кетчупом,
Что мои словеса воздушные?
Мне понятно ведь это вечное
Ироничное равнодушие!
Они дышат дымком и сплетнями,
В их бутылочках пиво пенится,
Что им я, семнадцатилетняя
Многоумная проповедница?..
Они смотрят, слегка злорадствуя,
По-отцовски кривясь ухмылками:
"Подрасти сперва, моя страстная,
Чай, и мы были шибко пылкими!"
Я ломаю им представления -
Их дочурки дебильнолицые
Не над новым дрожат Пелевиным,
А флиртуют с ночной милицией.
Я же бьюсь, чтобы стали лучшими
Краски образов, чтоб - не блеклыми,
Но...Ты тоже меня не слушаешь,
Флегматично бликуя стеклами...
Ночь с 22 на 23 сентября 2003 года.
@@@
Взгляд - прочь. Голоса за сценой.
Свет льет из открытой двери.
Я лгу тебе, драгоценный.
Пора перестать мне верить.
Все стихнет, когда ты выйдешь,
Все смолкнет - как бы случайно,-
Ведь алый закат всевидящ,
И он мою вызнал тайну;
Он дерзок. Он торжествует.
Он пурпуром догорает.
Пусть Бога не существует, -
Но Он меня покарает.
Сожжет - вероломной страстью,
Погубит в ее неволе...
Я лгу тебе, мое счастье,
Пытаясь спасти от боли,
От горечи... Тяжесть пауз.
- Эй, ветер! Куда несешься?...
Я лгу тебе, милый Фауст,
Но ты уже
не спасешься...
Ночь с 25 на 26 сентября 2003 года.
@@@
Я - так хищно, так самозвански...
Боги сеют дожди как просо
В зонт, похожий на знак вопроса,
Оброненного по-испански:
¿Que? - И в школьницыны тетради -
Мысли, сбитые, как прицелы...
- Влюблена в него? - Нет. Но целый
Космос спит у него во взгляде.
Я - молящая у Морфея
Горсть забвения - до рассвета...
- Он не любит тебя. - И это
Только к лучшему, моя фея.
Души холодом зашивая,
Город бледен и мутно-бежев. -
Счастье. - Слушай, но ведь тебе же
Больно! - Этим и выживаю.
Ночь с 13 на 14 октября 2003 года.
@@@
Губы плавя в такой ухмылке,
Что на зависть и королю,
Он наколет на кончик вилки
Мое трепетное "люблю".
И с лукавством в медовом взоре
Вкус божественным наречет.
И графу о моем позоре
Ему тоже запишут в счет.
24 октября 2003 года
@@@
Они все равно уйдут, даже если ты обрушишься на пол и будешь рыдать, хватая их за полы пальто. Сядут на корточки, погладят по затылку, а потом все равно уйдут. И ты опять останешься одна и будешь строить свои игрушечные вавилоны, прокладывать железные дороги и рыть каналы - ты прекрасно знаешь, что все всегда могла и без них, и именно это, кажется, и губит тебя.
Они уйдут, и никогда не узнают, что каждый раз, когда они кладут трубку, ты продолжаешь разговаривать с ними - убеждать, спорить, шутить, мучительно подбирать слова. Что каждый раз когда они исчезают в метро, бликуя стеклянной дверью на прощанье, ты уносишь с собой в кармане тепло их ладони - и быстро бежишь, чтобы донести, не растерять. И не говоришь ни с кем, чтобы продлить вкус поцелуя на губах - если тебя удостоили поцелуем. Если не удостоили - унести бы в волосах хотя бы запах. Звук голоса. Снежинку, уснувшую на ресницах. Больше и не нужно ничего.
Они все равно уйдут.
А ты будешь мечтать поставить счетчик себе в голову - чтобы считать, сколько раз за день ты вспоминаешь о них, приходя в ужас от мысли, что уж никак не меньше тысячи. И плакать перестанешь - а от имени все равно будешь вздрагивать. И еще долго первым, рефлекторным импульсом при прочтении/просмотре чего-нибудь стоящего, будет: “Надо ему показать.”
Они уйдут.
А если не захотят уйти сами - ты от них уйдешь. Чтобы не длить ощущение страха. Чтобы не копить воспоминаний, от которых перестанешь спать, когда они уйдут. Ведь самое страшное - это помнить хорошее: оно прошло, и никогда не вернется.
А чего ты хотела. Ты все знала заранее.
Чтобы не ждать. Чтобы не вырабатывать привычку.
Они же все равно уйдут, и единственным, что будет напоминать о мужчинах в твоей жизни, останется любимая мужская рубаха, длинная, до середины бедра - можно ходить по дому без шортов, в одних носках.
И на том спасибо.
Да, да, это можно даже не повторять себе перед зеркалом, все реплики заучены наизусть еще пару лет назад - без них лучше, спокойнее, тише, яснее думается, работается, спится и пишется. Без них непринужденно сдаются сессии на отлично, быстро читаются хорошие книги и экономно тратятся деньги - не для кого строить планы, рвать нервы и выщипывать брови.
И потом - они все равно уйдут.
Ты даже не сможешь на них за это разозлиться.
Ты же всех их, ушедших, по-прежнему целуешь в щечку при встрече и очень радуешься, если узнаешь их в случайных прохожих - и непринужденно так: здравствуй, солнце, как ты. И черта с два им хоть на сотую долю ведомо, сколько тебе стоила эта непринужденность.
Но ты им правда рада. Ибо они ушли - но ты-то осталась, и они остались в тебе.
И такой большой, кажется, сложный механизм жизни - вот моя учеба, в ней столько всего страшно интересного, за день не расскажешь; вот моя работа - ее все больше, я расту, совершенствуюсь, умею то, чему еще месяц назад училась с нуля, участвую в больших и настоящих проектах, пишу все сочнее и отточеннее; вот мои друзья, и все они гениальны, честное слово; вот... Кажется, такая громадина, такая суперсистема - отчего же это все не приносит ни малейшего удовлетворения? Отчего будто отключены вкусовые рецепторы, и все пресно, словно белесая похлебка из “Матрицы”? Где разъединился контактик, который ко всему этому тебя по-настоящему подключал?
И когда кто-то из них появляется - да катись оно все к черту, кому оно сдалось, когда я... когда мы...
