Стихи и статьи о Нике - Турбина Ника Георгиевна (книги бесплатно читать без txt) 📗
Жизнь моя — черновик
Ее первую (и, скорее всего, единственную) книжку смели с прилавков в два счета.
Тираж 30 тысяч, что по нынешним временам для поэзии — просто фантастика, национальный бестселлер. К моменту ее публикации — конец 1984-го — Ника Георгиевна Турбина была известной советской поэтессой.
Ей шел десятый год, и по меньшей мере уже года два-три о ней трубили газеты, ее показывали по ТВ
Кажется, живьем я видел ее всего один раз. Но этот раз запомнил хорошо. Я работал тогда в детской редакции Всесоюзного радио, потому и оказался в Доме кино, где устроили пресс-конференцию по поводу некой, связанной с поддержкой юных талантов, акции. Ника сидела неподалеку. Если б ее не представили, не узнал бы. От большеглазой чудо-девочки с прической «а-ля Мирей Матье» мало что осталось. Нет, она была красива и даже весьма, но какой-то потрепанной, неухоженной красотой. Осунувшаяся, черные круги под глазами, надменный взгляд. В грязно-джинсовом костюме, с вульгарными блестками по вороту. И, как мне показалось, в тот день она мучилась похмельем. А может, не вполне здорова? Или противна была ей вся эта тусовка: мальчики со скрипочками, девочки — белый верх, черный низ, чиновницы с халами на голове, ленивые и нелюбопытные журналюги…
Насколько позволяли приличия, я глазел на нее во время обмена ненужных вопросов на пустопорожние ответы. Кажется, Нику («Аплодисменты, друзья!») тоже заставили что-то рассказывать. И она говорила — путаные, необязательные слова. И было видно, что больше всего на свете ей хочется удрать на крылечко, затянуться сигареткой, глотнуть пивка. Что, кажется, она и сделала, улучив момент.
И я не стал подходить к ней, совать под нос микрофон, просить «почитать стихи для наших радиослушателей». Даже знакомиться не стал. Хотя очень хотел. Ведь это была уже другая Ника.
Ее первую (и, скорее всего, единственную) книжку смели с прилавков в два счета. Тираж 30 тысяч, что по нынешним временам для поэзии — просто фантастика, национальный бестселлер. К моменту ее публикации — конец 1984-го — Ника Георгиевна Турбина была известной советской поэтессой. Ей шел десятый год, и по меньшей мере уже года два-три о ней трубили газеты, ее показывали по ТВ, она читала на литературных вечерах наравне с мэтрами. Тоненький, 62-страничный сборник, из которого восемь занимало предисловие Евгения Евтушенко, назывался «Черновик».
«Название этой книги, — объяснял Евтушенко, — мы выбрали вместе с Никой. Восьмилетний ребенок в каком-то смысле — это черновик человека».
Спорное, очень спорное утверждение, будто ребенок — черновик человека. Он уже человек. И дети, как правило, гораздо лучше, чище, нормальнее взрослых. Недаром ведь, желая кого-то похвалить, мы говорим, что «он наделен каким-то вечным детством».
Вот это заглавное стихотворение:
Все тексты в сборнике оказались подобны этому — по объему, по нерву, по качеству. Восьмилетний поэт с трагическим, абсолютно недетским мироощущением. И первая реакция — автор пережил все: горечь любви, боль расставания и потерь, смертельную тоску. От стихов — озноб. В них — тяжесть дня, сумрачные леса, крик, раненая птица, волчьи тропы…
Это привлекало и завораживало. Но и настораживало. Не верили, что девочка пишет сама. Ходили слухи, будто мама ее, Майя Анатольевна, неудавшаяся поэтесса, вот, мол, она и… Доподлинно же (из предисловия Евтушенко) было известно, что Никин дедушка — Анатолий Никаноркин, автор нескольких поэтических книг, а еще, что училась Турбина в «той самой ялтинской школе, где когда-то училась гимназистка Марина Цветаева».
Обвинения в несамостоятельности, особенно, наверное, со стороны жестоких сверстников, так достали маленькую поэтессу, что она ответила стихотворением: «Не я пишу свои стихи? Ну хорошо, не я. Не я кричу, что нет строки? Не я. Не я боюсь дремучих снов? Не я. Не я кидаюсь в бездну слов? Ну хорошо, не я».
Самый дурацкий вопрос, который только можно задать поэту: как вы пишете? В случае с Никой это вопрос вопросов, ведь жить стихами она стала гораздо раньше, чем научилась выводить палочки и крючочки.
«Я начала сочинять стихи вслух, когда мне было три года… Била кулаками по клавишам рояля и сочиняла… Так много слов внутри, что даже теряешься от них…»
Стихи не давали ей спать. Ночами юная сочинительница будила маму или бабушку и умоляла поскорее записать строчки, которые возникали неизвестно откуда, словно кто-то их диктовал. Они буквально душили ее…
Кроме книжки, почти одновременно у Ники вышла пластинка со стихами. Тогда еще издавали такие диски с голосами поэтов. Слова для конверта написала Елена Камбурова, которая пела несколько Никиных текстов.
Пластинка — лучший ответ всем сомневающимся. Как вспоминал Евтушенко, «уже сразу после первых строк, произнесенных ею, отпали все сомнения в том, что ее стихи — это плод литературной мистификации. Так могут читать только поэты. В голосе было ощущение особого, я сказал бы, выношенного звона».
Книжка, пластинка, телевидение, радио, переводы стихов на европейские языки, литературные фестивали, Юлиан Семенов и Майя Луговская в качестве собеседников, международные премии… В Италии 12-летняя Ника получает за свои стихи «Золотого льва». Из русских поэтов подобного отличия удостоилась только Анна Ахматова.
Ника — феномен, ее изучают специалисты. Один из вердиктов — инопланетянка. Она собирает залы, где читает свои стихи на манер Вознесенского, срываясь с крика на шепот, отбивая ладошкой ритм. Забавно! А отвечая на записки, сообщает о желании пойти в актрисы.
Вместе с Евтушенко выступает в Америке.
Внимание, обожание, удивление, умиление, восхищение — все ей. С избытком, с перебором. На провинциальную девочку обрушивается слава, с которой можно стричь купоны. «Ее возили выступать по домам отдыха за 150 рублей», — вздыхает Андрей Вознесенский.
Начинается мифотворчество, которому впоследствии Ника и сама будет способствовать. Да и как не потерять голову, когда первый поэт России, сам «дядя Женя», пишет о тебе черным по белому: «Я не случайно назвал Нику поэтом, не поэтессой. С моей точки зрения, налицо редчайшее явление, а может быть, чудо: восьмилетний поэт».
Помните, «Жестяной барабан» — пронзительную историю мальчугана, не желавшего взрослеть? Вокруг Ники, как теперь уже очевидно, были люди, которые тоже не хотели ее взросления. Не только потому, что занятно иметь дело с вундеркиндом. Пусть даже характер у девчонки не сахар. Они понимали, что по гамбургскому счету эти стихи гениальны лишь в контексте возраста их автора. А вот станет ли большая Ника большим поэтом?..
Но она, конечно, росла. Переходный возраст. Плюс непростые отношения с матерью, которая вышла замуж, родила второго ребенка. Ника чувствует себя обделенной нежностью, теплом, вниманием. И не только материнским, но и читательским, а еще — поддержкой прежних своих опекунов. В неполные 16 лет она переезжает в Москву. Вскоре выходит замуж. И тут начинается бразильский сериал.
Ее муж — богатый итальянец со швейцарским паспортом, психиатр, владелец клиники (позднее он якобы начнет лечить своих пациентов с помощью стихов своей русской жены, а она станет ему ассистировать). По одной версии, он маньяк, по другой — милейший человек. Избранник старше Ники более чем на полвека! Она утверждала, что в момент бракосочетания ему было 76 лет и что в интимном плане он оказался лучше ее сверстников.
