Стихотворения и поэмы - Маркиш Перец Давидович (читать полностью книгу без регистрации TXT) 📗
Теперь ты в гроте пуст и нем
И оплетен крапивным корнем!
24
Шлем скажет пляске вихревой,
Как с горных троп, с карнизов голых
Низвергся в пропасть головой
Поток орудий и двуколок.
Покрылся шлем могильным мхом,
Лежит небытия на страже,
К нему не долетает гром
Реки, летящей с горных кряжей!
25
И трижды праздник в сердце гор,
В ущельях, в облаках лебяжьих,
Затем, что смолк с недавних пор
Зловещий топот полчищ вражьих.
Я сердцем благодарен всем
Друзьям в сраженье и в работе
За то, что этот вражий шлем
Ржавеет в отдаленном гроте.
26
Наш гимн военных трудных дней
Летел к предгорьям неустанно
От подмосковных рубежей
И от Мамаева кургана.
И вторят годы и века
Той песне, что промчалась пулей,
Ей вторят губы старика,
И каждый дом, и каждый улей!
27
А разве не было людской
Жужжащей пасекой местечко,
Где до реки подать рукой,
Где по ночам скрипит крылечко?
Не там ли свет луны порой
Мерцал в слепом стекле оконном,
Когда уснул пчелиный рой
По человеческим законам?
28
Там, на Волыни, отчий кров
Сорвали вихри лихолетья,
И наземь пали слезы вдов,
И стали сиротами дети.
Что ж, слезы горькие утри!
Ночами сердце не согрето:
Ночей тех было трижды три
На зябкость одного рассвета!
29
Подолия была в крови,
Была Волынь в золе и в пепле,
Но вызрели хлеба твои,
Страна, леса твои окрепли!
Тысячелетний скорбный путь
По Бессарабии и Польше,
Но солнце, отметая муть,
Взошло — и не погаснет больше!
30
И в память грозных, горьких лет
Волынь, забрызганная кровью,
Свой обезглавленный рассвет
Свечою ставит к изголовью!
А здесь, под ношей снеговой,
Вершины гор цветут в лазури.
Кавказ, порог приветен твой
И для затишья и для бури!
31
Кавказ, хочу к тебе прильнуть,
Пусть ты во льдах оцепененья!
Меня ведут под Млечный Путь
Твои кремнистые ступени.
Но, если даже и дойду
До опечаленной вершины,
Своей беды не разведу,
Не разгоню своей кручины.
32
Здесь, у подножья снежных гор,
Я, скорбный, плечи не расправлю:
Надену траурный убор
И по ушедшим тризну справлю.
Сквозь тысячу кровавых лет
Пройду — сквозь тьму местечек стертых,
Пока не озарит рассвет
Меня, восставшего из мертвых.
33
Но и тогда, в заветный час,
Твои гремящие каскады,
Твои снега, седой Кавказ,
Мне в сердце не прольют отрады!
И как бы ни блистал твой снег
Багрянцем в час рассвета ранний,
Забыть я не смогу вовек
Тысячелетья тех страданий.
1948
Перевод А. Голембы
МИХОЭЛСУ – НЕУГАСИМЫЙ СВЕТИЛЬНИК /Перевод А.Штейнберга/
МИХОЭЛСУ – НЕУГАСИМЫЙ СВЕТИЛЬНИК
1
Прощальный твой спектакль среди руин, зимой...
Сугробы снежные, подобные могилам.
Ни слов, ни голоса. Лишь в тишине немой
Как будто все полно твоим дыханьем стылым.
Но внятен смутный плеск твоих орлиных крыл,
Еще трепещущих на саване широком;
Их дал тебе народ, чтоб для него ты был
И утешением, и эхом, и упреком.
В дремоте львиная сияет голова.
Распахнут занавес, не меркнут люстры в зале.
Великих призраков бессмертные слова
В последнем действии еще не отзвучали.
И мы пришли тебе сказать: "Навек прости!" —
Тебе, кто столько лет, по-царски правя сценой,
С шолом-алейхемовской солью нес в пути
Стон поколения и слез алмаз бесценный.
2
Прощальный твой триумф, аншлаг прощальный твой...
Людей не сосчитать в народном океане.
С живыми заодно, у крышки гробовой,
Стоят волшебные ряды твоих созданий.
К чему тебе парик? Ты так сыграешь роль.
Не надо мантии на тризне похоронной,
Чтоб мы увидели — пред нами Лир, король,
На мудрость горькую сменявшийся короной.
Не надо вымысла... На столике твоем
Уже ненужный грим, осиротев, рыдает.
Но Гоцмах, реплику прервав, упал ничком,
Хоть звезды в небесах не падают — блуждают.
И, пробужденные зловещим воплем труб,
Вдоль складок бархатных плывут их вереницы,
Столетиям неся твой оскверненный труп,
Шурша одеждами и опустив ресницы.
3
Разбитое лицо колючий снег занес,
От жадной тьмы укрыв бесчисленные шрамы.
Но вытекли глаза двумя ручьями слез,
В продавленной груди клокочет крик упрямый:
— О Вечность! Я на твой поруганный порог
Иду зарубленный, убитый, бездыханный.
Следы злодейства я, как мой народ, сберег,
Чтоб ты узнала нас, вглядевшись в эти раны.
Сочти их до одной. Я спас от палачей
Детей и матерей ценой моих увечий.
За тех, кто избежал и газа, и печей,
Я жизнью заплатил и мукой человечьей!
Твою тропу вовек не скроют лед и снег.
Твой крик не заглушит заплечный кат наемный,
Боль твоих мудрых глаз струится из-под век.
И рвется к небесам, как скальный кряж огромный.
4
Течет людской поток — и счета нет друзьям,
Скорбящим о тебе на траурных поминах.
Тебя почтить встают из рвов и смрадных ям
Шесть миллионов жертв, замученных, невинных.
Ты тоже их почтил, как жертва, пав за них
На камни минские, на минские сугробы,
Один, среди руин кварталов ледяных,
Среди студеной тьмы и дикой вьюжной злобы.
Шесть миллионов жертв... Но ты и мертвый смог
Стать искуплением их чести, их страданий.
Ты всей Земле швырнул кровавый свой упрек,
Погибнув на снегу, среди промерзших зданий.
Рекой течет печаль. Она скорбит без слов.
К тебе идет народ с последним целованьем.
Шесть миллионов жертв из ям и смрадных рвов
С живыми заодно тебя почтят вставаньем.