Закат викинга - Триз Генри (книги полностью txt) 📗

Генри Триз

Закат викинга

К читателю

Викинги – морские воины из Скандинавии, ушедшие за добычей – держали долгое время в страхе почти всю Европу.

Норвежские воины-наемники добрались даже до самого большого города того времени – Константинополя, где их охотно принимали на службу в варяжскую дружину византийских императоров.

Особенно известен своими подвигами Харальд Суровый, который служил в Византии во времена императрицы Зои, дамы, мягко говоря, легкомысленной, бывшей три раза замужем и отравившей всех своих мужей. Харальд с варягами принимал участие в походах на Сицилию и в Болгарию.

Неистовые викинги пронеслись по всему миру подобно страшному смерчу. Но они вошли в историю не только благодаря своим грабежам и разбоям.

Хотя нет документальных источников, подтверждающих это, считается, что гренландец Лейв Эрикссон открыл Америку задолго до Колумба. Датировать это событие точно немыслимо, можно лишь допустить, что произошло оно около 1000 года.

Локализация Винланда, «Виноградной страны», которую открыл Лейв Счастливый – предмет поисков и гипотез на протяжении столетий. Нет недостатка и в самых фантастических определениях местонахождения Винланда, который помещают на Кубе, в Мексике, Парагвае, Полинезии и на Аляске.

Поэтому неудивительно, что открытие Северной Америки викингами стало материалом для многочисленных романов.

В очередном томе нашей серии рассказывается о подвигах викингов за пределами родной Скандинавии, о неожиданностях и опасностях, с которыми им приходилось сталкиваться на морских просторах, и о законах чести и доблести, по которым жили эти северные разбойники.

Генри Триз по праву считается «королем викингского романа», а Карл С. Клэнси известен во всем мире своими историческими романами. Мы познакомим вас со службой варягов в Византии, с невероятными приключениями и сражениями неукротимого исмелого конунга Харальда.

Счастливого плавания на викингских драккарах!

1. РАЗОРИТЕЛЬНЫЙ НАБЕГ

Была весна. Харальд Сигурдссон и Груммох Великан на холме над Яго-фьордом не отходили от стельной коровы. Дул сумасшедший ветер, едва не сбивавший их с ног. Вдруг на склоне показался гривастый раб. Он бежал к ним и что-то кричал, отчаянно размахивая руками.

Завидев его, Груммох невозмутимо заметил:

– Это Янго Беспортошный, и если уж он бежит бегом, значит, близится конец света, потому как это самый большой лентяй отсюда и аж до Миклагарда.

Издали донесся голос Янго:

– Поспешите, хозяева! Скорее! Скорее сюда!

– Если жаркое подгорает, поверни вертел и жарь с другой стороны, – отозвался Харальд. – Эта корова с минуты на минуту отелится, и не пристало мне бросать ее тут одну оттого, что у тебя горит мясо!

Раб принялся в отчаянии ломать руки. Ветер отнес было его слова в сторону, но затем до них долетели вопли:

– Мясо горит не от огня, а от жажды отмщения, хозяин! И, по мне, никому не пристало с этим медлить!

Харальд Сигурдссон за те двадцать лет, что прошли с того времени, как он стал вождем, сменив покойного Торна, посуровел, и его густые и жесткие, как волчья шерсть, волосы тронула седина, Мало кто не испугался бы его гнева, разве что воины из Киева, но эти не бегали тут каждый день по холмам. Но раб не отставал. Он подбежал к Харальду и даже осмелился дернуть за его рукав кожаной куртки. Вряд ли кто решился бы на подобное, кроме, пожалуй, Груммоха Великана, его названного брата и второго отца его сыновьям Свену и Ярославу.

– Я бы на твоем месте поторопился, Харальд Сигурдссон, – сказал раб. – Три твоих амбара в огне, а супруга твоя, Аса дочь Торна, отбросила в сторону сломанную прялку и рыдает над тяжко ранеными сыновьями.

Харальд с недоумением и гневом поглядел на раба.

– Я тебя высеку, Янго Беспортошный. Не иначе, как ты стащил ячменное пиво, которое мы сварили, чтобы отпраздновать приход весны, и все тебе приснилось в пьяном бреду. Видно ты наслушался всяких там скальдов, толкующих о неведомых ночных огнях. Катись обратно и сунь свою голову в ведро с водой.

Раб упал на землю и стал кататься по траве, подвывая и скуля.

Он был из ирландцев, а они, как известно, склонны к таким представлениям. Груммох ухватил его за ворот одной рукой и вздернул в воздух, так что ноги раба повисли, как у тряпичной куклы, какими играют маленькие девочки.

– Давай говори толком, если тебе есть что сказать, а потом ступай домой, как послушный пес, – сердито потребовал он, мазнув раба по лицу своей всклокоченной бородой.

– Клянусь святым Кломкиллем и Светлым Христом, Хокон Красноглазый напал на нас, пока вы возились здесь с коровой. И что не сумел сделать огонь, доделал топор. Там внизу не осталось ничего, чем человек мог бы нагрузить ладью. Все порублено в щепки.

Ошеломленный Груммох опустил раба на землю.

– Я принес черные вести, хозяин, – продолжал раб, понурив голову. – За последний час многие отправились к Одину. Многие тронулись в дальний путь, а тела их болтаются на деревьях, С Хоконом Красноглазым было восемьдесят берсерков, а ты знаешь, что это люди нечеловеческой силы и ярости. И они не оставили в живых ни детей, ни стариков. И что те могли сделать против восьмидесяти разъяренных берсерков, у которых были в руках по боевому топору и по копью. Они и на твоих сыновей напали.

– Я тебя не спрашиваю, не находятся ли мои сыновья при смерти. Скажи мне только, ранены ли они в грудь? – хватая Янго за руку, вскричал Харальд.

Раб кивнул.

– Да, хозяин. Они ранены в грудь, в плечо и в голову. Но не в спину, не тревожься об этом.

Груммох любил этих мальчиков как своих собственных сыновей. Он схватил в руки дубовый сук толщиной в голень здорового мужчины и в ярости переломил ее о свою ногу.

– Во всей северной стороне, – вскричал он, – есть только один человек, который позволил бы себе надругаться над детьми и стариками, и шея его переломится, как эта палка, еще до захода солнца!

– Хокон Красноглазый уже отчалил от берега, – опасливо заметил раб. – Тебе пришлось бы оседлать лебедя, если ты хочешь догнать его. Нам следует поспешить в деревню, чтобы спасти то, что еще можно спасти. Я маленький человек, я раб, а не воин, но я осмеливаюсь подать вам этот совет.

– Мне уже сорок лет, – заметил Харальд. – Я надеялся, что смогу дожить свой век в покое. Мне думалось, я уже покончил с мореплаванием, вернувшись из Миклагарда. Но теперь я вижу, что мне придется снова обнажить свой меч, если только рука моя сможет его удержать.

Раб бросил взгляд на крепкие руки и могучие плечи Харальда, но не проронил ни слова. Он уже научился держать язык за зубами, когда воины вели свои высокопарные речи.

– Клянусь этой коровой и ее теленком, я буду гнать Хокона до самого края света, а затем водружу на полке в своем доме его отполированный череп. Пусть он поулыбается, глядя на то, что сотворил со мной.

Груммох, который прожил уже много лет с норвежцами на берегах фьорда и перенял их обычаи, сказал:

– Когда я встречусь с берсерками Хокона, они спросят друг у друга, что это так гремит гром и откуда взялась ослепительная молния? Конечно, если их головы уцелеют на плечах и им будет чем спрашивать.

– Поспешимте, хозяева, – торопил Янго Беспортошный. – Еще будет время потрясать копьями и грызть ободки щитов, когда вы увидите, какие дела ждут своего отмщения.

Он помчался по скользкой дороге к деревне, и те двое рванулись за ним, на этот раз не считая для себя позором следовать за рабом.