В шесть тридцать по токийскому времени - Арбенов Эд. (первая книга TXT) 📗

Эд. Арбенов, М. Писманик

В ШЕСТЬ ТРИДЦАТЬ ПО ТОКИЙСКОМУ ВРЕМЕНИ

Часть I. Черная тень белого солнца

Дело первое

Заговор молчания

14 августа 1945 года

Огонь вспыхнул в сумерках, когда улицы Токио уже погрузились в синюю тень и лишь на холмах Итагае еще лежало августовское солнце, горячее, багряное. В этом багрянце пламя костров не примечалось. Только дым, легкий, как шелк, взлетал над городом голубовато-сизыми лентами.

К 23 часам, когда был объявлен рескрипт императора Хирохито о принятии ультиматума союзных держав, бумажный костер принял чудовищные размеры. Целый батальон трудился над тем, чтобы огненный дракон не испытывал голода. По коридорам и лестницам военного министерства и генерального штаба армии носились приземистые и юркие японские солдаты, нагруженные папками. Словно муравьи, торопливой цепочкой двигались они от выходных дверей до площади, где пылали костры. Офицеры хозяйничали у сейфов и стеллажей. Сортировать и отбирать бумаги времени не было, хотя и не все следовало предавать огню. Но разве в этом море дел с грифом «секретно» и «совершенно секретно» отличишь важное от неважного. Поэтому — все в огонь. Все в пепел. Пепел безмолвен!

15 августа 1945 года

Волна самоубийств. В этот день покончили с собой бывший премьер-министр Японии Коноэ, член высшего военного совета генерал-лейтенант Иосио Синодзука, военный атташе в Швейцарии Окамото, министры кабинета Судзуки — Кондзуми и Хосира, генералы Тейцы Хасимото и Хамада Хитоци, начальник лагеря военнопленных полковник Суя, глава бывшего Нанкинского правительства Чен Гунбо…

…Перед рассветом Корэтика Анами снова вышел на веранду, теперь уже не для того, чтобы убедиться, горят ли костры на холмах Итагае. В руках его был короткий меч. Военный министр сел на пол лицом к дворцу императора и резким движением вонзил меч себе под левое нижнее ребро, сдвинул его вправо, распоров живот, затем повернул клинок под прямым углом и дернул вверх.

Смерть не приходила. Еще были минуты впереди, мучительные и страшные. Анами испугался их. Пальцем левой руки стал торопливо ощупывать шею, отыскивая сонную артерию. Рука дрожала.

Секундант Такесита заботливо поддержал министра под локоть. (По самурайскому обычаю, харакири совершается в присутствии секунданта. Он же оказывает помощь самоубийце, если силы оставляют того на пороге смерти. Обычно находящейся в агонии жертве отсекается голова.)

— Могу ли я приступить к обязанностям секунданта? — спросил Такесита.

Анами, задыхаясь, прохрипел:

— Нет!

Рука отыскала наконец артерию, а может, и не отыскала, просто необходимо было последнее движение. Анами полоснул клинком по правой стороне горла, и кровь потоком хлынула на пол веранды.

Документ, в котором впервые упоминается генерал-лейтенант Янагита, но не сказано еще ни слова о «японском Лоуренсе»…

19 августа 1945 года

«17 августа солдат Дайренской японской военной миссии Такая рассказал мне, что из Токио прибыл некий Маратов, перебежчик из Советского Союза, и что он секретно проживает в Дайрене, в отеле «Ямато», и его имеют в виду отправить куда-то дальше. С этого дня японцами велись разговоры, в которых часто приходилось слышать фамилию Маратова.

19 августа начальник японской военной миссии Такеока поручил сотруднику миссии Аримицу что-то оформить в госпитале и крематории. Аримицу несколько раз ходил туда и возвращался возмущенный — администрация не соглашалась брать на себя оформление нужных миссии бумаг. И только под вечер согласие наконец было получено. Пока Аримицу занимался госпиталем и крематорием, военный чиновник Ивамото готовил какой-то ранец. Я обратил внимание, что вещи в этом ранце не японские, а европейские и что они не принадлежат Ивамото.

Примерно в 9 часов вечера в кабинете Такеоки вспыхнул яркий свет. Как дежурный по миссии, я поинтересовался у своего помощника, что происходит у начальника. Помощник-японец ответил: «Такеока ведет разговор с каким-то посетителем».

В 10 часов и в 10.30 в кабинет были вызваны поочередно Ивамото и Аримицу. Аримицу пробыл у Такеоки минут тридцать, затем дверь отворилась и из кабинета вышел начальник миссии, его посетитель, Ивамото и Аримицу. Все четверо стали спускаться по лестнице. И когда сошли со ступенек, раздался выстрел. В наступившей затем тишине прозвучал стон раненого человека. На выстрел из кабинетов выскочили сотрудники миссии. Я и капитан Андо Эйдзи остались на своих местах в дежурке. Мы знали, что на лестнице находился начальник миссии, и выдавать любопытство свое не считали возможным.

Снизу послышался шепот — «Он жив, надо оттащить его внутрь помещения». В это время в дежурную комнату вбежал бледный, трясущийся от страха Ивамото. У него в руке был пистолет системы браунинг. Он хотел, видимо, что-то сказать или сесть на стул, но не успел сделать ни того ни другого. Снизу его позвали. Он выскочил во двор, и через минуту примерно снова раздался выстрел. Мы услышали слова Такеоки. «Скорее несите одеяло!» Кто-то из сотрудников миссии, кто именно, уже не помню, заскочил в нашу комнату, схватил два одеяла, предназначенные для дежурных, и побежал с ними вниз. Во дворе звучал все тот же голос Такеоки Он отдавал распоряжение отнести труп в подвал.

Как потом стало известно, сотрудники, несшие труп, столкнулись у двери со служанкой миссии и, растерявшись, бросили убитого около каменной стены на груду угля. Перепуганная служанка Кояма прибежала в дежурную комнату и стала сбивчиво рассказывать нам, что в миссии творится что-то странное — стреляют, прячут людей…

Кояму прервал вошедший в комнату в сопровождении сотрудников начальник миссии Такеока. Он метнул в служанку строгий взгляд и велел ей выйти. Затем объявил всем, что сегодня ему впервые пришлось совершить гнусное дело. «Я не хотел этого, — сказал Такеока, — убийство кладет пятно на Дайренскую миссию, но генерал-лейтенант Янагита Гендзо дал категорический приказ ликвидировать Маратова, и я исполнил его. То, что сегодня произошло, является государственной тайной, и никогда, нигде, ни при каких обстоятельствах мы не должны ее выдавать. Маратов — перебежчик, его никто здесь не знает. Труп перевезут в военный госпиталь и сожгут в крематории, затем по буддийскому обряду совершат молебен. На панихиде будут присутствовать некоторые офицеры миссии