Шофферы или Оржерская шайка - Берте (Бертэ) Эли (читаемые книги читать онлайн бесплатно полные .txt) 📗
Вот в чем заключался этот план. Сам Бо Франсуа со ста хорошо вооруженными людьми окружит замок, выломают двери, перероют в замке все сверху донизу и схватят все, что найдут. Остальная шайка в это время задержит жителей местечка и не допустит их прийти на помощь к обитателям замка. Окончив это первое дело, точно таким же образом ограбят еще шесть больших ферм по соседству, которые тут же и сожгут. Добыча должна быть громадная. По выражению Бо Франсуа, то должна была быть всеопустошающая война, война вандалов, война диких. (Подобный план существовал в действительности, как можно видеть из бумаг процесса.)
Каждый член из собрания был, конечно, испуган громадностью и опасностями этого предприятия, но, задобренные сначала Франсуа, никто из них не решался выразить своего недоверия, один только Баптист пытался было сделать некоторые возражения, но Бо Франсуа так свирепо погрозил ему, что он поспешил забыть о своем несогласии. После этого уж стали только рассуждать о разных подробностях, как вдруг за дверью послышался шум, и в ту же минуту Роза Бигнон, бледная, растерянная, вошла в ложу; позади нее в тени виднелась фигура мальчика, молодого воришки, поставленного на часы около дверей залы собрания, чтобы отгонять любопытных.
Подобное нарушение правил строго воспрещалось уставами ассоциации, и Мег нахмурился; но Роза была слишком взволнована, чтобы заметить этот гнев.
– Извините меня, Мег, – вскричала она, – но принесенные мною вести, не терпят отлагательства… Все потеряно! Сейчас приехал меревильский франк с известием, что Борн де Жуи взят жандармом Вассером, Меревиль наполнен солдатами и Борн де Жуи изменил. Вместо того чтобы нападать, вы сами должны с часу на час ждать нападения.
Глубокое молчание было ответом на роковую весть.
Но Бо Франсуа, непоколебимый в отношении сохранения дисциплины и законов шайки, спокойно ответил:
– Хорошо, Роза! Но тебе не следовало бы нарушать правила. Мальчишка Ля Мармот, поставленный часовым у дверей, получит двадцать палок за то, что впустил тебя без приказания. – За поднявшимся шумом приговора этого никто не расслышал, кроме заинтересованного тут мальчугана, с криком бросившегося спасаться в лес. За первым оцепенением последовал общий взрыв: все поднялись, кричали, предлагали самые неосуществимые планы, большинство требовало тотчас же спасаться бегством.
– Постойте, постойте же! – вскрикнул оглушающим голосом Бо Франсуа. – Узнаем по крайней мере подробнее, что случилось?
Ввели меревильского франка, а за ним ворвались и все, кто только мог поместиться в ложу; важность случая уничтожала иерархию, смешивала чины.
Франк, прежний служитель Меревильского поместья, и был той личностью, неосторожно вскрикнувшей на деревенской площади, при виде Борна де Жуи, приведенного жандармами. Узнав подробно о случившемся и обо всем, что готовилось, он приехал предупредить разбойников в их главной квартире. Он подтвердил известие, сообщенное Розой, прибавя самые грустные подробности. В Меревиле он видел приготовления к походу, вся страна была под оружием, и с минуты на минуту следовало ожидать появления солдат, под предводительством Вассера и Ладранжа.
Всеобщий ужас вышел из границ. Присутствующие бросились к дверям, чтобы спасаться, но громовой голос Бо Франсуа еще раз восторжествовал.
– Куда вы, трусы? Дурачье! – воскликнул он. – Если и в самом деле вооруженная сила идет на нас, прекрасный случай напасть на Меревиль, оставшийся теперь без защиты и где есть богатая пожива. В случае, если встретим солдат по дороге, можем дать хороший урок им, которого они долго не забудут. Нас втрое больше, чем их, и мы знаем местность; а Борна де Жуи недаром зовут генералом Надувалой; если он нас надул, он захочет обмануть и их; бьюсь об заклад, что он их угостит по-своему. К чему же нам расставаться? Наше спасение теперь в нашей силе, в помощи, которую мы можем оказывать один другому; если мы рассеемся, нас всех без труда переловят и, конечно, скорее отправят к чертям!
Убеждения эти, казалось, произвели впечатление на большую часть присутствующих, но наконец страх опять взял верх над всеми соображениями. Уже проект Бо Франсуа открыто атаковать Меревиль произвел в них тайное негодование, уверенность же, что значительная вооруженная сила идет атаковать их самих в их притон, приводила их в отчаяние.
Мег ошибся в своей шайке: он видел в них солдат, а они были только мошенники и не были в состоянии умереть храбро, защищая свою жизнь.
Никто из всей толпы не посмел ответить, но переговорив между собой вполголоса, они направились к двери.
– Не шевелись никто! – прогремел Бо Франсуа. – Все вы подлецы, изменники! Вы что, не признаете над собой власти Мега?
И он бросился к двери, схватился за нее, и выхватя два пистолета, прибавил:
– Если хоть один из вас сделает шаг, застрелю.
Решительная поза Бо Франсуа, его свирепое лицо, оружие в руках, которое, все знали, он не задумается пустить в дело, остановили разбойников. Все молчали, только глазами спрашивали один другого, что делать. Мег воспользовался этой минутой, чтобы снова начать попытку – то просьбой, то угрозой хотел он заставить этих людей защищаться. Видя бесполезность своих усилий, он топал, рычал со злости, и с пеной у рта грозил им кулаком. Все дрожали перед ним, но другая боязнь, сильнейшая, казалось, отвлекала их внимание. Когда голоса на минуту смолкали, они прислушивались, как будто уже слышали гусар и жандармов на соседней площадке.
Но время было слишком дорого, чтобы подобное колебание могло продолжаться. Когда Бо Франсуа остановился, измученный собственным азартом, люди начали перешептываться, и наконец Жак де Петивье, по-видимому, решившийся передать атаману итог этих переговоров, начал своим грубым голосом:
– Пустите нас, Мег; вы видите, что мы более ничего не в силах сделать. Нас теперь знают, и не сегодня так завтра у нас здесь будет все войско республики. Самое лучшее, что остается сделать, это каждому идти в свою сторону и выпутываться из беды кто как сможет. Не будем же терять времени; франк уверяет, что солдаты должны были рано отправиться из Меревиля, а потому не замедлят явиться сюда. Я по крайней мере, сейчас же распрощаюсь с приятелями и в дорогу! Очень может быть, пока я учил Борна, дал ему не один лишний щелчок, а потому поручусь, что негодяй меня особенно отрекомендует своим новым приятелям жандармам.
– А я-то! – подхватил Руж д'Оно. – Что про меня-то он порасскажет! Меня убьют на месте, расстреляют, разорвут на куски! Я страшный негодяй! Пойдемте, пойдемте, Мег! Да пропустите же нас, тысячу чертей!…
– Да, да, побежим, – повторило несколько голосов, – с этими переговорами солдаты застанут нас здесь!
– Подождите хоть до завтра! – продолжал уже умоляющим голосом Бо Франсуа. – Эта Меревильская экспедиция не может не обогатить нас, тогда каждый, взяв свою долю, будет волен идти куда хочет.
– Завтра мы уже будем все схвачены, если еще проторгуемся здесь! – проговорил чей-то сиплый голос.
– А если я не хочу, чтобы вы все таким образом оставили меня? – вскричал Мег, возвращаясь опять к угрозе. – Не Мег ли я ваш? Не имею ли я над каждым из вас права жизни и смерти? Бунтовать вы хотите, что ли? Забыли устав нашей ассоциации?
– Ассоциация наша уже больше не существует, – ответил Баптист, которому уверенность, что его поддержат, придавала храбрости, – и было бы сумасшествием опираться теперь на ее уставы, когда нам грозит такая опасность.
Слова эти были приняты всеобщим одобрением.
– Ага! Это ты Баптист храбрец, Баптист краснобай! -ответил с презрительною улыбкой Бо Франсуа. – Я так и знал, что ты будешь против меня!… Ну так, ради ж всех чертей, ты поплатишься за все и послужишь примером для других.
Говоря это, он навел на бледного, дрожащего Баптиста один из своих пистолетов и спустил курок.
Невидимая рука, может быть, рука Розы, подняла ему локоть, и пуля, поразившая бы несколько человек в толпе, попала в крышу. Живо схватился Бо Франсуа за другой свой пистолет, но его не допустили им воспользоваться. Несколько человек бросились на него и общим усилием, несмотря на его геркулесову силу, на его проклятия и топот ногами, отняли оружие. В одно мгновение он был опрокинут, и бросили ему на голову кусок холста, как будто деятели этого насилия еще боялись быть узнанными. Напрасно Бо Франсуа метался, с ним обходились так, как часто обходился он со своими жертвами.
