Анна Австрийская, или Три мушкетера королевы. Том 1 - Борн Георг Фюльборн (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений .TXT) 📗
— Ваша воля, крестный! Как вам кажется лучше!
— Знаешь ли, дитя мое, я полагаю, мы пойдем прежде к управляющему, с ним безбоязненно можно говорить, а к обергофмейстерине мы сходим после!
Жозефина согласилась, и Калебассе, остановив проходившего мимо лакея, вежливо спросил у него, где можно найти господина управляющего, заведующего серебром.
— Вы желаете видеть управляющего? Это, верно, новая придворная судомойка?
— Да, да, — весело оскалил зубы папаша Калебассе, подавая лакею руку. — Вы точно отгадали, но кто же мог сказать вам? Вы, вероятно, знаете старушку Ренарду?
— Еще бы! Как же мне не знать ее?
— Ну, так вот она-то именно и прислала нас сюда!
— Я лучше сам отведу вас к управляющему, а то вы, чего доброго, заблудитесь в наших коридорах.
— Ах, как вы добры! Вы крайне нас обяжете, — засуетился папаша Калебассе. — А позвольте спросить, как зовут господина управляющего?
— Шарль Пило.
— Пипо! Жозефина, слышишь? Смотри не забудь, Пипо!
— О, конечно, крестный! Пипо, имя нетрудное, — отвечала приветливо улыбаясь Белая голубка, следуя со своим крестным бесчисленными лестницами и коридорами.
Подойдя к одной из дверей, лакей отворил ее и громким голосом сказал:
— Господин Пипо! Эти господа желают говорить с вами!
Господа! — Это слово чрезвычайно польстило тщеславию Калебассе, он принял важную осанку и вежливо поклонился управляющему, искоса наблюдая при этом за своей крестницей, сделавшей при входе грациозный реверанс.
Шарль Пипо, человек довольно комичной наружности, лет шестидесяти, если не более, имел еще густые, совершенно темные волосы и окладистую бороду. Серые глаза его хитровато блестели, а вся фигура являла собой небольшой шар за счет откормленного брюшка.
Пипо широко раскрыл глаза, увидев хорошенькую Жозефину, на старого Калебассе он вовсе не обратил внимания.
Папаша Калебассе очень почтительно извинился за причиненное беспокойство и высказал господину управляющему несколько весьма необыкновенных комплиментов.
— Что вам угодно от меня, господин мой? — спросил Пипо.
Опять «господин». Это очень нравилось продавцу фруктов с улицы Шальо.
— Мое имя Калебассе, — сказал он расшаркиваясь, — а это моя воспитанница и крестница Жозефина!
— А! Очень приятно! Позвольте узнать, чем обязан?
— Добрая Ренарда, прежняя придворная судомойка, посылает вам свой поклон. Она полагает, что вы будете так добры и исполните нашу просьбу отдать бывшее ее, а теперь вакантное место, моей крестнице! Я могу рекомендовать вам Жозефину, как девушку трудолюбивую, надежную и любящую порядок!
— Об этом надо подумать, — сказал Пипо с важностью влиятельной особы.
— Вы, быть может, полагаете, что нам следует переговорить с обергофмейстериной? — спросил Калебассе.
— Вовсе нет, мой милый! К чему это? Моего решения совершенно достаточно.
— Я так и думал, уважаемый господин Пипо, поэтому мы и пришли прямо к вам! Добрая Ренарда говорила…
— Место еще не занято, — перебил управляющий. — Как вас зовут, мадемуазель?
— Жозефина Гри, — отвечала Белая голубка.
— А меня, как я уже сказал, зовут Калебассе, я продавец фруктов с улицы Шальо. Жозефина — моя крестница, и состоит под моим покровительством.
— Очень хорошо, любезнейший господин Калебассе, ваша крестница может сейчас же поступить на вакантное место и остаться здесь. Вам известны условия?
— Старушка Ренарда говорила нам, что содержание состоит из пятидесяти франков в месяц и казенной квартиры.
При последних словах Калебассе серые глаза управляющего заблестели.
— Это верно, — сказал он, — пятьдесят франков в месяц и казенная квартира. Если же ваша крестница заслужит мое особенное личное благоволение…
— Я уверен, что Жозефина приложит все свое старание заслужить его, она доброе, послушное дитя, — уверял Калебассе.
— И если я буду доволен ею, то обеспечу ей еще кое-какие доходы и почетное положение во дворце; она не будет иметь дела ни с кем из дворцовой прислуги и должна будет исполнять только мои приказания; дел у нее будет не очень много, так как все серебро редко бывает в употреблении. Изредка она может навещать вас, одним словом, ей предстоит хорошая и приятная жизнь.
— Благодари же доброго господина, Жозефина, за его милостивые обещания, — сказал папаша Калебассе.
— Она еще застенчива, но это пройдет, — ухмылялся толстяк Пило.
— Не знаю, как и благодарить вас за ваши милости, господин Пило. Я могу считать себя принятой?
— Вы можете спокойно отправляться по своим делам, любезнейший господин Калебассе, ваша крестница сегодня же вступит в свою новую должность!
— В таком случае прощай, Жозефина, будь старательна и послушна, исполняй все, что тебе будут приказывать. Ты ведь у меня добрая девочка! Позвольте проститься с вами, господин Пило, — обратился папаша Калебассе с низким поклоном к управляющему, и по бесконечному лабиринту коридоров Луврского дворца отправился отыскивать выход на улицу.
XV. НОЧЬ В ВЕНСЕНЕ
Холодное и дождливое время, наконец, миновало, настали теплые солнечные дни, деревья и кусты покрылись зеленью и цветами, и пернатые певцы громким пением возвещали наступление весны. Один из таких ясных весенних дней выманил королеву из мрачных стен Лувра, где она не видела еще ни одного радостного дня.
Анна Австрийская в этом году избрала для своей летней резиденции старый Венсенский замок, находящийся у самого Венсенского леса, где прежние короли, а также и Людовик XIII часто охотились.
В замке немедленно начались приготовления. Король был очень доволен ее выбором, так как Венсенский замок был недалеко от Парижа и сообщение с ним не представляло никаких неудобств.
Построенный еще в двенадцатом столетии, замок постепенно преобразился в маленький роскошный дворец. В нем были множество великолепных комнат, оружейная зала, богатая часовня, библиотека, гауптвахта и даже оранжерея. Однако между прислугой и стражей упорно носился слух, что в некоторых коридорах и частях замка по ночам бывает слышен шум и страшная возня и что там видели такие вещи, от которых добрый христианин спасается только крестом и молитвой.
Особенно страшно было в пятиэтажной сторожевой башне «Доньон», которую прислуга замка уже многие годы обходила стороной.
Незадолго до приезда королевы в Венсен в замке случилось происшествие, еще более усилившее суеверие его обитателей.
Сын кастеляна замка никак не хотел видеть в рассказах прислуги проказ нечистой силы, приписывая все происходившее причинам естественным; ему казалось очень натуральным, что во время бурных ночей ветер выл и стучал в старой необитаемой башне, а жалобные крики, раздававшиеся будто бы с верхней платформы и из стенных ниш, он объяснял тем, что совы и ночные птицы свили там гнезда и укрывались в холодное и дождливое время года.
Но оба служителя замка уверяли, что в верхних комнатах башни, где были прежде заключены государственные преступники, один из которых умер и был похоронен без молитвы и отпевания, по ночам расхаживают привидения.
Этим государственным преступником, много лет томившимся в тюрьме, был герцог де Куртри, верный приверженец Генриха Наваррского. Екатерина Медичи велела тайно отвезти его в Венсен и там уморить голодом. Герцог был молод, красив собой, храбр, и только потому, что он однажды предостерег короля Генриха от хитрых козней Екатерины, его постигла такая страшная участь.
Служители упорно уверяли, что герцог де Куртри ходит по ночам в своей белой мантии по комнатам башни, иногда появляется на платформе, и душа его не находит покоя, потому что он был лишен христианского погребения.
Сын кастеляна, молодой решительный и сильный парень, постоянно спорил об этом с обоими служителями и, наконец, объявил, что он положит конец всем этим глупым бабьим сказкам и узнает их первоначальный источник. Для достижения этой цели он в одну темную непогодную ночь, незадолго до прибытия в замок королевы, решил отправиться в башню и, не зажигая огня, дождаться там полночного часа.
