Последнее волшебство - Стюарт Мэри (бесплатная регистрация книга .txt) 📗
Балин успел вспрыгнуть на лошадь и носился вокруг, взывая к товарищу о подмоге. За спиной у Артура развевалась полоса кожи, вырубленная из панциря коварным ударом сзади – наверное, в тот миг, когда он убивал косматобородого, – но больше тот ни другой разбойник, как ни старались, ни разу не смогли проникнуть внутрь кольца, описываемого смертоносным мечом и разящими копытами боевого коня.
– Посторонись! – только приказал мне король. Лошади кружились и налетали. Я стал с усилием подниматься на ноги. На это ушло немало времени. Пальцы, измазанные кровью, скользили, тело сотрясала дрожь. Удержаться на ногах я не смог, но отполз к упавшей сосне и сел. Воздух дрожал и звенел ударов, а я сидел, беспомощный, дрожащий, старый, покуда мальчик мой сражался, защищая мою и своя жизнь, и не мог помочь ему даже простой кулачной силой.
У ног моих что-то блеснуло. Нож, который Рыжий выбил у меня из руки. Я потянулся, подобрал его. Еще не в силах стоять, я сидя размахнулся как мог и швырнул нож в спину Рыжему. Швырнул и промахнулся. Но при этом лезвие ножа сверкнуло над глазом буланой лошади, она испугалась, шарахнулась, и удар ее всадника пришелся мимо цели. С лязгом и звон ударил Калибурн по мечу разбойника, и вылетел меч у того из руки. А потом Артур наехал на его своим могучим конем и пронзил его прямо в сердце.
На минуту королевский меч застрял в груди врага, мертвое тело всей тяжестью повисло на руке у Артура. Но серый конь был обучен и на этот случай: Балин попробовал было заехать с тыла, но наткнулся на оскаленные зубы и подкованные копыта. Один удар копытом раскроил плечо соловой лошади Балина. Она заржала и рванулась прочь, не слушаясь ни поводьев, ни шпор. Но Балин, храбрый негодяй, все же силой заставил ее повернуть обратно, как раз когда Артур, выдернув меч из груди Рыжего, обернулся к нему с оружием в руках.
Наверное, в свой последний миг Балин узнал короля. Но у него уже не было времени говорить, тем менее – просить пощады. Последовала еще одна короткая яростная стычка, и Балин, получив острием Калибурна в горло, упал на затоптанную, окровавленную траву. Он дернулся раз, хватил ртом воздух и захлебнулся собственной кровью. Его лошадь, получив свободу, не обратилась в бегство, а просто стояла, свесив голову и подрагивая коленями; по плечу у нее бежала кровь. Обе другие лошади ускакали.
Артур соскочил с седла, отер меч о тело Балина, развернул плащ с левой руки и подошел ко мне, ведя серого в поводу. Он опустил ладонь на мое окровавленное плечо.
– Столько крови. Тут есть и твоя?
– Нет. А как ты?
– Ни царапины, – бодро ответил он. Он дышал только чуть чаще обычного. – Хотя не такие уж они были овечки. Обученные воины, как я заметил, когда мог выбрать минуту для созерцания... Посиди тут немного, я принесу воды.
Он бросил мне поводья серого, отцепил с луки седла рог в серебряной оправе и легкими шагами пошел к реке. Вдруг я услышал, как он обо что-то споткнулся, легкие шаги замерли, раздался удивленный возглас. Я повернул голову – он разглядывал изорванные остатки одного из моих переметных мешков: там среди лоскутов кожи и рассыпанной провизии виднелся обрывок бархата, густо шитого золотом, а рядом в траве сверкал вырванный Балином драгоценный самоцвет. Артур порывисто обернулся. Лицо его побледнело.
– Клянусь Светом! Так это ты!
– Кто же еще? Я думал, ты меня узнал.
– Мерлин! – Вот теперь у него пресеклось дыхание. Он вернулся к сосне и встал надо мною. – Я думал... я ведь даже не успел осмотреться... вижу, трое негодяев убивают старика, а он безоружен и беден... как мне показалось по виду его коня и одежды... – И он упал подле меня на колени. – Мерлин, Мерлин...
Верховный король всей Британии опустил голову мне в колени и молчал.
Но вот он выпрямился и посмотрел мне в лицо.
– Гонец передал мне твой знак и твои слова, – сказал он. – Но я не вполне ему поверил. Сначала, когда он рассказал о тебе и показал дракона, все показалось мне убедительным... Я ведь никогда думал, что ты можешь умереть как обыкновенный смертный... Но пока ехал сюда, один, ни с кем не поговоришь, только размышляй, ну... я как-то разуверился. Не знаю, что я себе представлял: наверно, подъеду и встану один-одинешенек перед заложенным входом в пещеру, где мы тебя заживо пoxoронили. – Я почувствовал, как он содрогнулся. – Мерлин, но что же на самом деле произошло? Когда мы сочли тебя мертвым и замуровали в пещере, то был твой давний недуг, принявший обличье смерти, теперь мне это ясно. Но потом, когда ты очнулся, один, под бременем своих погребальных покровов? Видит бог, от этого одного можно было опять помереть. Как же ты поступил? Каким образом выжил, запертый в недрах полого холма? Каким образом выбрался наружу? И когда? Ты ведь знал, как мне тебя не хватает, где же ты пропадал так долго?
– Не так уж и долго. Когда я выбрался на волю, ты был за морем. Мне сказали, что ты отправился в Бретань. Тогда я решил не объявляться и жил у Стилико, моего старого слуги, который теперь держит мельницу близ Маридунума. У него я ждал твоего возвращения. Я расскажу тебе все подробно, только ты сначала все-таки принеси мне воды, как собирался.
– Какой же я глупец, я обо всем позабыл! – Он вскочил, сбежал к реке, наполнил серебряный рог и, встав передо мной на одно колено, поднял его к моим губам.
Но я покачал головой и взял рог у него из рук.
– Спасибо, но я уже вполне оправился. Это все пустяки. Я ведь не пострадал нисколько. И стыжусь, что не смог оказать тебе помощи.
– Все, что мне было надо, ты сделал.
– Не много же тебе было надо, – засмеялся я. – Я даже пожалел этих трех негодяев: думали, им досталась легкая добыча, и только навлекли на себя ярость самого Артура. Я, правда, их предупреждал, да они не поверили, и кто их за это упрекнет?
– То есть они знали, кто ты? И все-таки осмелились на тебя напасть?
– Так ведь они же мне не поверили, говорю тебе. И были правы. Мерлин, как всем известно, умер, а все мое могущество теперь заключено в твоем имени. Но они и в это не поверили. «Старик, безоружный и бедный», – повторил я с улыбкой его слова. – Ты вон и сам меня не узнал. Разве я так уж изменился?
Он внимательно оглядел меня.
– Борода отросла и... ну да, ты же стал совсем седой. Но мне довольно было раз заглянуть тебе в глаза... – Он принял у меня рог и встал на ноги. – О да, это ты и есть. Во всем, что важно, ты ничуть не изменился. Старик? Но нам всем суждено стареть. Старость – это всего лишь итог прожитой жизни. Ты жив и снова со мной. Чего мне теперь бояться?
Он выплеснул остаток воды из рога и приторочил его к седлу.
– Надо, наверно, прибрать здесь немного, – проговорил он, озираясь. – А ты в самом деле чувствуешь себя здоровым? Сможешь позаботиться о моем коне? По-моему, его надо напоить.
Я свел могучего скакуна к реке, а заодно напоил и соловую лошадку, которая паслась поблизости и спокойно подпустила меня к себе. Напоив, я спутал обоих и, достав из своих сумок целебную мазь, натер ею разодранное плечо раненой лошади. Бедняга скосила глаз, передернула кожей, но даже не попятилась, как видно, ей больше не было больно. Кровь еще сочилась, но совсем слабо, и лошадь наступала на ногу, не хромая. Я распустил на обеих подпруги и оставил их пастись, а сам стал подбирать с земли и распихивать по мешкам свои разбросанные пожитки.
Артур «прибирал» по-своему: он просто оттащил за пятки тела троих убитых и припрятал в кустах на лесной опушке. Потом поднял за бороду отсеченную голову и с размаху запустил туда же. При этом он весело насвистывал потихоньку, и я узнал мелодию солдатской походной песни, в которой воспевалась, чтобы не сказать – превозносилась, мужская сил славного полководца.
Наконец Артур огляделся и сказал:
– Ну вот. А кровь смоет ближайшим дождем. Даже если бы у меня была с собой кирка или лопата, будь я проклят, если я стал бы тратить время и закапывать эту падаль. Пусть их воронье расклюет. А вот лошадей их мы можем присвоить – вон они пасутся, выше по склону. Только сначала мне надо смыть кровь, иначе они меня близко не подпустят. А ты свой плащ лучше брось прямо здесь, он никогда не отстирается. На вот, возьми мой. Нет, нет, я настаиваю. Это приказ. Бери.
