Изабелла, или Тайны Мадридского двора. Том 1 - Борн Георг Фюльборн (читать полностью книгу без регистрации .TXT) 📗
Маленькая Мария была окружена мраком. Когда, наконец, незнакомец удалился, она тихо и осторожно подкралась к отверстию, собираясь побежать скорее к жилищу своих родителей в конце длинной стены. Но не успела она высунуть свою кудрявую голову, как загремел гром, и молния так осветила пустую, бесплодную равнину перед развалинами, что девочка с отчаянным криком бросилась назад в пещеру.
В эту минуту к ней крался сгорбленный человек. Тучи так заволокли небо, что невозможно было узнать приближающегося.
Когда молния осветила развалины, он тотчас же проскользнул быстро в пещеру и стал прислушиваться. Убедившись, что ничто ему не помешает, он подошел к тому месту откуда раздавался плач девочки. Маленькая Мария почувствовала как две мощные руки обхватили ее. Она хотела оттолкнуть незнакомца, которого она в темноте не могла видеть, но все усилия ее были напрасны. Она уже почувствовала теплое дыхание на своем лице, покрытом холодным потом.
Тогда, зовя на помощь, она испустила отчаянный крик и невольно вцепилась в лицо своего отвратительного врага, который все крепче и крепче прижимался к ней. Она почувствовала, что он стал рвать с нее одежду и что она, беспомощная, находилась вполне в его власти. Но девочка не понимала, что хотел от нее этот незнакомец, а только почувствовала, что он поступает с ней бесчеловечно. Из уст девочки вырвался последний страшный крик, полный отчаяния.
В ту самую минуту, когда его губы с ужасным намерением коснулись нежного тела ребенка, чья-то рука схватила изверга, чтобы оторвать его от несчастной жертвы.
Вампир пришел в ярость оттого, что невидимый враг помешал ему в минуту самого высшего наслаждения, оторвал его от девочки. Быстро и ловко вырвался он из рук невидимого противника, но тот опять успел его схватить.
Страшная борьба, сопровождаемая криками бедного ребенка, разыгралась в пещере. Соперники не имели времени взяться за оружие: с такой ловкостью велась борьба. После долгой борьбы один из них вырвался и быстро скрылся в темноте. Был ли то вампир или спаситель маленькой Марии?
Темная, бурная ночь не позволяла его узнать. Не смотря ни на крупный дождь, ни на гремящий гром, вскочил он на лошадь, привязанную в лесу, и поскакал к ближайшему трактиру. Лошадь, от сверкающей молнии, становилась на дыбы, но всадник обеими руками крепко держал узду и, пришпорив лошадь, помчался к горам, лежавшим между развалинами замка Теба и Мадридом. Нагнувшись к шее своей лошади, он спешил что было сил.
Яркая молния осветила мчавшегося всадника, то был Жозэ. С быстротой молнии скакал он к предместью. Задыхаясь вошел он в трактир и, отворив дверь, позвал сыщиков инквизиции.
— Вампир! — произнес он. — Идите за мной, мы его найдем около жертвы в пещере!
Дикий крик одобрения ответил на эти отрывистые слова Жозэ, потому что была назначена высокая награда тому, кто схватит вампира. Сыщики надеялись заслужить ее.
С криком и ревом бросились они на своих лошадей и с быстротой ветра понеслись через горы и развалины. Гром гремел так, что наводил ужас, а молния освещала путь ночным путешественникам, которыми предводительствует злобно улыбающийся Жозэ.
Скоро достигли они развалин, зажгли факелы и окружили высоту — вампир захвачен. С оружием в руках вошел Жозэ вместе с сыщиками инквизиции в подземелье. С бешеным криком бросились они на Аццо, сидящего на корточках возле ребенка. Мария была жива, но ею так овладел страх, что она лежала почти без чувств.
— Хватайте цыгана! — воскликнул Жозэ. — Цыган Аццо — вампир!
Сыщики тотчас же накинулись на Аццо, напрасно старавшегося себя защитить. Все его клятвы и уверения были напрасны. В то время как Аццо привязывали к лошади, несколько фамилиаров отвели маленькую Марию в жилище Фрацко, где спасенное дитя, плача, бросилось к Рамиро, который все еще был один в доме.
Остальные сыщики во главе с Жозэ мчались с захваченным ими цыганом к отдаленному Мадриду.
АРЕСТ КОРОЛЯ
Мы просим читателя не думать, что наши рассказы чересчур неправдоподобны. В то время интриги и приключения при мадридском дворе и в приближенных ему кружках были так необыкновенны, что история не может их определить довольно точно.
Настоящая глава чисто историческая, так же как и рассказ о тайном союзе «Летучая петля» и следующая глава под заглавием «Кинжал монаха», в них все основано на строжайшей истине.
Мы сочли необходимым, прежде чем продолжать рассказ, поместить эти немногие слова, с тем чтобы не сомневались в нашей правдивости.
Франциско де Ассизи сдержал слово и исполнил просьбу бедной Энрики. С грустной улыбкой на устах он сообщил герцогу де ла Торре, что бледная донна жива и находится в настоящую минуту в доме госпожи Дела-кур.
— Я нахожу, герцог, что вкус у вас не дурен, — шутил король, который с удовольствием вспоминал Энрику и надеялся ее скоро увидеть.
При этом известии Серрано весь затрепетал. В его душе возникли тысячи вопросов и забот. Ему хотелось знать, каким образом Энрика была спасена и где она скрывалась до сих пор после той ужасной ночи. То считал он это известие за мистификацию, за какое-нибудь недоразумение, то опять им овладевал страх, когда он думал о том, что Энрика, может быть, находится в обществе бесславной госпожи Делакур.
Получив это известие, Франциско отправился в Аранхуес, где в первый раз вступил в виллу и увидел в ее залах сирен, известных своим дурным поведением. Напрасно искал он между ними Энрику. Госпожа Дела-кур также не могла ему ничего сообщить о ней, разве только то, что после короткого пребывания в ее доме, она покинула его, побуждаемая каким-то странным беспокойством. Но куда она делась, об этом госпожа Дела-кур, к великому своему сожалению, ничего не знала. Эта ловкая дама научилась при дворе быть осторожной и потому никогда не давала положительных сведений.
Она старалась обратить внимание маршала Серрано, посещение которого она считала за честь, на прекрасную Олидию и на пылкую Жозефу.
Но Франциско очень быстро исчез из ее гостиных и вернулся к себе. Он жаждал покоя для того, чтобы подумать о средствах, как напасть на след, хотя и спасенной, но еще потерянной для него Энрики.
Между тем Маттео и Фульдженчио не теряли времени при дворе. Хотя между ними и герцогом Валенсии не было открытой борьбы, однако же обе стороны чувствовали, что они стоят на дороге друг у друга и что одна сторона должна непременно уступить другой, так как они обе стремятся к одной цели — к неограниченной власти.
Нарваэц не имел никакой опоры, кроме своей железной воли и влияния на королеву Изабеллу. Маттео же имел поддержку в лице королевы-матери и ее супруга, а Фульдженчио — короля. Нарваэц знал своего противника, этот сильный и проницательный человек не смущался их низким союзом. Он предоставлял ему действовать и ожидать только его приближения, чтобы покончить с ним одним ударом.
Черствый, но прямой и честный, Нарваэц думал, что этим он удержит власть в своих руках, и шел беззаботно своей дорогой. Во всяком случае его цель была честнее той, какую имели патеры Санта Мадре.
После той ночи, когда королева ездила на виллу по дороге в Аранхуес, она в продолжение нескольких дней нигде не показывалась и никого к себе не допускала. Ее душу терзало грустное чувство, которого она никому не смела высказать. Наконец она решилась выйти из своих покоев, чтобы узнать, известна ли Франциско Серрано тайна, удручающая ее сердце. Изабелла любила его тем сильнее, чем больше было между ними препятствий.
По желанию королевы, в залах замка собралось избранное общество, в числе которых был и король, пришедший, как говорили, для того чтобы доказать своей супруге, сколько радостей доставило ему ее появление. Но мы увидим потом, что причина, заставившая короля посетить двор, была совершенно другая.
В большой Филипповой зале с зеркальными стенами и ярким освещением собрались Нарваэц и министры Сарториус и Олоцага, маршал Серрано, генералы Конха и Прим, О'Доннель и Браво Мурильо, адмирал Топете и много офицеров. Около полуночи явилась Мария Кристина с герцогом Рианцаресом и большим придворным штатом. Наконец, перед самым выходом королевы, вошел и Франциско де Ассизи. Маленький король казался очень взволнованным. Его обыкновенно безжизненные, тусклые глаза ярко блестели, как будто в голове его засело какое-нибудь твердое намерение или решение. Вообще лицо его выражало такую энергию, какой нельзя было ожидать от этого апатичного короля.
