Сальватор - Дюма Александр (книги регистрация онлайн бесплатно txt) 📗
– А где я буду иметь честь видеться с вами, мсье? – спросил с некоторым замешательством господин Жерар.
– В моем кабинете, если изволите.
– А ваш кабинет находится?..
– В префектуре полиции.
Услышав слова префектура полиции, господин Жерар откинул голову назад и, словно плохо расслышав, переспросил:
– В префектуре полиции?..
– Да, на Иерусалимской улице… А почему вас это так удивило?
– В префектуре полиции! – снова тихим голосом повторил господин Жерар с тревогой на лице.
– До чего же все до вас трудно доходит, мсье Жерар!
– Нет-нет. Я понимаю. Вы хотите быть уверенным в том, что я не уеду из Франции.
– О, нет! Об этом не может быть и речи! Вы должны понимать, что за вами следят и что, если вам и придет в голову мысль скрыться из страны, я найду возможность и средства для того, чтобы помешать вам сделать это.
– Но если я дам вам слово чести…
– Да, это будет достаточной гарантией. Но мне очень хочется видеться с вами, что тут поделаешь! Черт побери, мсье Жерар, я для вас делаю очень многое. Так сделайте же и вы что-нибудь приятное для меня.
– Хорошо, я буду приезжать, мсье, – ответил честный филантроп, опустив голову.
– Тогда нам остается только договориться о днях и времени наших встреч.
– Да, – машинально ответил господин Жерар, – остается договориться только об этом.
– Что касается дней, то что вы скажете, например, про среду, день Меркурия, и пятницу, день Венеры? Вы не против этих двух дней?
Господин Жерар согласно кивнул.
– Теперь о времени… Что вы скажете о семи часах утра?
– Семь часов утра?.. Мне думается, что это рановато…
– Слушайте, дорогой мсье Жерар, вы, вероятно, не видели очень сильную и модную сейчас драму, в которой так замечательно играет Фредерик и которая называется «Трактир семейства Адре»?Так вот в той драме поется один романс, заканчивающийся вот таким припевом:
Поскольку скоро лето, заря начинает вставать в три часа утра. И я полагал, что нет ничего предосудительного в том, что назначу вам встречу на семь часов…
– Ладно, пусть будет в семь утра! – ответил господин Жерар.
– Вот и отлично, – произнес господин Жакаль. – А теперь давайте составим распорядок вашей жизни на остальные дни, дорогой мсье Жерар.
– Какой еще распорядок? – спросил господин Жерар.
– Сейчас расскажу.
Господин Жерар подавил вздох. Он почувствовал себя мышью, попавшей в лапы коту, человеком, попавшим в когти тигра.
– Вы еще достаточно крепки, мсье Жерар.
– Хм! – буркнул честнейший человек с таким видом, словно хотел сказать: «Да так себе».
– С вашим строгим нравом вы, должно быть, любите прогулки?
– Да, мсье, люблю.
– Вот видите! И я уверен в том, что вы сможете гулять ежедневно по пять-шесть часов и при этом не испытаете ни малейшей усталости.
– Это многовато!
– Потом выработается привычка, дорогой мсье… Возможно, в первые дни вы и будете уставать, но потом уже не сможете без этого обойтись.
– Может быть, – сказал господин Жерар, не понимая, куда же это клонит господин Жакаль.
– Уверен в этом!
– Пусть так.
– Так вот, мсье Жерар, вам необходимо прогуливаться.
– Но я и так прогуливаюсь, мсье Жакаль.
– Да-да. В вашем саду, в Севрском лесу, в Бельвю, в Виль-д'Аврее… Но это все бесполезные прогулки, мсье Жерар, поскольку от них нет никакой пользы ни людям, ни нашему правительству.
– Действительно! – ответил господин Жерар, чтобы хоть что-нибудь сказать.
– Но не стоит так бессмысленно тратить ваше время, дорогой мсье Жерар. Я сейчас укажу вам цель ваших прогулок.
– Да?
– Да. И постараюсь по возможности сделать их более разнообразными.
– Но кому нужны все эти прогулки?
– Кому? Прежде всего они полезны для вашего здоровья: прогулка – это индивидуальное упражнение.
– А разве я не могу его выполнять рядом с домом?
– Рядом с домом?.. Да вам уже известны все окрестности, и они вам должны были надоесть. Ведь вы уже лет шесть-семь топчете все тропинки в округе. Вы должны быть уже пресыщены Ванвром и его окрестностями. Поймите, просто необходимо нарушить монотонность ваших прогулок по полям. И мне бы хотелось, чтобы вы начали гулять по парижским улицам.
– Если честно, – сказал господин Жерар, – то я вас не понимаю.
– Ладно, тогда постараюсь выразиться так просто и ясно, как только смогу.
– Слушаю вас, мсье.
– Дорогой мсье Жерар, вы ведь преданный подданный короля, не так ли?
– Боже праведный! Я очень почитаю Его Величество!
– Готовы ли вы верной службой ему искупить ваши слабости или, скажем, ваши некоторые ошибки?
– И каким же образом я мог бы служить королю, мсье?
– А вот каким: короля окружают всевозможные враги, мсье Жерар.
– Увы!..
– И бедный наш король не может бороться со всеми ними в одиночку. А поэтому он поручает самым преданным своим подданным защищать его, биться за него, разить злоумышленников. А на королевском языке злоумышленниками, мсье Жерар, называются моабиты, амалециты, все те, кто так или иначе, по той или иной причине стоит на стороне той партии, представителем которой является этот презренный господин Сарранти. А кроме того, те, кто не любит короля, но слишком любит герцога Орлеанского. И, наконец, все те, кто, не любя ни того, ни другого, с симпатией вспоминают о проклятой революции 1789 года, с которой, как вы знаете, дорогой мсье Жерар, и начались все несчастья Франции. Вот кто считается злоумышленниками, мсье Жерар, вот кто является врагами короля, теми гидрами, с которыми я и призываю вас бороться. Ведь это очень благородная задача, не правда ли?
– Признаюсь вам, мсье, – сказал честнейший господин Жерар, делая жест человека, который отказывается от предложения, – что я ровным счетом ничего не понимаю, что именно я должен буду делать.
– Но это же очень просто! Сейчас сами в этом убедитесь.
– Слушаю!
И господин Жерар стал слушать с удвоенным вниманием и беспокойством.
– Представьте себе, – продолжал господин Жакаль, – что вы прогуливаетесь, ну, к примеру, в саду Пале-Рояля или Тюильри. Под каштанами, если вы в саду Тюильри, или под липами, если в Пале-Рояле. Мимо вас проходят два господина, разговаривая о Россини или о Моцарте: этот разговор вам неинтересен, пусть себе идут. Идут еще двое и ведут разговор о лошадях, о живописи или о танцах: вы не любите ни лошадей, ни живописи, ни танцев, и вам эти господа не интересны – вы даете им уйти. За ними идут еще двое, разговаривая о христианстве, магометанстве, буддизме или пантеизме. Поскольку философские разговоры являются всего лишь ловушками, которые устраивают одни для того, чтобы обмануть доверчивость других, вы, как самый подлинный философ из вас троих, даете этим двоим возможность идти своей дорогой и продолжать философствовать. Но вот, представьте себе, идут два типа и, проходя мимо вас, разговаривают о республике, орлеанизме или бонапартизме. Допускаю, что при этом они что-то говорят и в адрес королевской власти. И вот тогда-то, дорогой мсье Жерар, поскольку вы приверженец королевской власти и ненавидите республику, империю, младшую ветвь королевского дома, поскольку вы заинтересованы прежде всего в сохранении правящего режима и в славе Его Величества, вы слушаете их внимательно, с религиозным благоговением, стараясь не пропустить ни единого слова. А если у вас найдется повод вмешаться в их разговор, то будет еще лучше!
– Но в таком случае, – с усилием произнес господин Жерар, начавший понимать, что от него хотят, – если я вмешаюсь в их разговор, я должен буду опровергать мнение, которое мне не по душе.
– Ну, наконец-то мы достигли нашей цели, дорогой мсье Жерар.
– Не понял?
– Напротив, вы станете аплодировать собеседникам двумя руками, вы будете говорить в унисон с ними, постараетесь завоевать их симпатии. Сделать это вам будет нетрудно: надо будет только назвать себя: «Господин Жерар, честный человек». Кто, черт возьми, станет вас опасаться? А когда вы подружитесь с ними, вы доложите мне о своей удаче, и мне будет очень приятно с ними познакомиться. Друзья наших друзей – наши друзья, не так ли? Теперь вы меня понимаете? Отвечайте же!
