Гардемарины, вперед! (1 и 2 части) - Соротокина Нина Матвеевна (книги полные версии бесплатно без регистрации .txt) 📗
Первый их разговор был посвящен Франции, О, искусство тонкой беседы, когда по гостиной порхают сама простота и доброжелательность, когда каждое слово собеседника воспринимают с восторгом и тут же дают понять, как он умен и остроумен, а тот, простак, и распахнет душу! В такой беседе Сакромозо был бесподобен. Но Лес-ток, старая лиса, сам играл с ним в поддавки. Еще только что говорили о том, как велики сосульки на здании сената, какой дивный экипаж у графа Разумовского и как искусно разрисован плафон в прихожей у Анны Алексеевны Хитрово, и вот уже Лесток должен ответить на невинный вопрос:
— Правда ли, что Шетарди в бытность свою в Москве пробил бутылкой голову послу д’Аллиону? Говорят, посол прячет под париком огромный шрам.
— Пустое,- рассмеялся Лесток.- У них действительно была ссора. Д’Аллион устроил из посольства мелочную лавку, накопил в нем товаров и принялся торговать. Шетарди возмутился этим, вспыхнула ссора, но в ход пошли не бутылки, а шпаги. Дуэли не получилось. Шетарди отвел шпагу рукой и поранил пальцы. Только и всего. Этой истории четыре года, она с бородой.
— Но ведь Шетарди был выслан из России не за дуэль, не правда ли? Он был нескромен. Забыл, бедняга, что почта в России принадлежит Бестужеву, а потому письма его были вскрыты.
— У нас, как и во всяком государстве, есть цензура, — холодно сказал Лесток.
— Конечно, но отношения России и Франции оставляют желать лучшего, — вкрадчиво заметил Сакромозо. Лесток вздохнул.
— В чем причина? — продолжал Сакромозо. — Неужели государыня Елизавета не могла простить Франции выходки Шетарди? Насколько я знаю, маркиз был примерно наказан дома. И потом, вы сами говорите, эта история с бородой…
«Он служит Франции», — отметил про себя Лесток, вежливо улыбаясь и медля с ответом.
— О! Если вам неприятен вопрос, я не буду неволить вас, В конце концов не пристало в частной беседе обсуждать политические тайны.
— Никакой тайны здесь нет,- ответил наконец Лесток.- Государыня благоволит к д’Аллиону. Но Париж отказывает государыне нашей в императорском титуле. А как же обмениваться дипломатическими нотами при этаком неестественном положении? Людовик почему-то уперся, простите, как бык… У него, видимо, нет хороших советчиков.
Лесток не грешил против истины, впоследствии именно эта причина выставлялась как главная при разрыве дипломатических отношений с Францией, но лейб-медик знал, что подобная информация малого стоит. Русские министры не делали тайны из неуважительного отношения Людовика XV к русской императрице.
Второй разговор с Сакромозо произошел в доме прусского посла Финкенштейна, куда Лесток был приглашен на ужин. Встреча с рыцарем была полной неожиданностью, и как-то само собой получилось, что они уединились, пошли вдвоем смотреть персидские миниатюры. Оба, как выяснилось, были большие охотники до этого вида искусства — не корми, не пои, на месяц отлучи от карт, только дай всласть полюбоваться персидскими миниатюрами. Однако в отдаленной гостиной старые фолианты с персами были забыты, разговор прыгнул на лаковую живопись, вспомнили Монплезир, любимый дворец Петра.
— А правда ли, что Петр Великий выменял у прусского короля Вильгельма, батюшки ныне правящего Фридриха, отряд гренадер на кенигебергский янтарь?
— Святая правда, — согласился Лесток. — Янтарь понадобился государю для отделки кабинета.Вы его видели? Янтарная комната теперь- гордость Петровского дворца.
«Он служит Пруссии,- с уверенностью подумал Лесток.- Как ловко он подобрался к сути вопроса!»
Старая тяжба Елизаветы с Фридрихом о возвращении солдат-великанов на Родину вошла сейчас в новую стадию. Кроме гренадер, отданных на чужбину Петром, государыня пеклась о солдатах, попавших в Пруссию при содействии Анны Иоанновны. Елизавета говорила при этом высокие слова, но Лесток понимал: главное в этой тяжбе — насолить «Надиршаху», как прозвала Елизавета Фридриха, доказать этому прусскому вандалу, что не все ему позволено.
— Государыня желает сейчас вернуть на Родину своих солдат, — значительно сказал Лесток, понимая, что именно этой фразы ждет от него рыцарь.
— Но зачем?
— Как зачем? Из человеколюбия. Старые воины не могут отправлять в лютеранской Германии свои православные обряды,
— Но ведь совершали же. — Глаза Сакромозо смеялись. — Отчего же теперь не могут?
Лесток оставил последнее замечание рыцаря без ответа и мельком глянул на его руки. Лицо его было бесстрастно, поза непринужденна, но руки выдавали его глубокий интерес. Очень подвижные, холеные, с длинными пальцами и розовыми ногтями, они жили своей жизнью — любопытствовали, недоумевали, удивлялись, а иногда верили.
Интересно, о чем его сегодня будет выспрашивать рыцарь? Сладкое мясо ягненка, куропатки с трюфелями и гусиная, вымоченная в меду и молоке, печенка — прелесть какой паштет готовил из нее повар — помогут хорошо спланировать беседу.
Пока шли из кабинета в столовую, разговор коснулся предстоящего маскарада.
— Я не поеду туда, — несколько капризно заметил Лесток. — Государыня знает, что я нездоров.
— Вы тоже больны, сударь? — участливо вскричал Сакромозо. — Только поднялась от болезни великая княгиня, как лихорадка свалила вас! Уж не заразились ли вы гнилой лихорадкой? Вам надо лежать, а я мучаю вас своим визитом!
— Нет, нет… Я вполне пригоден для общения. И будьте спокойны, моя болезнь не заразительна. Просто… разыгралась желчегонная болезнь, Лесток не хотел ехать на бал, дабы не сидеть за карточным столом рядом с Бестужевым. Последнее время один вид канцлера — подозрительный и мрачный — вызывал в Лестоке такую ненависть, что у него и впрямь начиналась изжога.
Пока лакей наполнял бокалы вином и обносил салатом, рыцарь продолжал сокрушаться по поводу гнилой лихорадки, которая косит Европу, но как только они остались вдвоем, без обиняков спросил:
— И как продвигается дело с возвращением русских солдат?
— Никак не продвигается, — несколько удивленно ответил Лесток, считая эту тему закрытой. — Такие вещи не решаются в один день.
— Не отдает Фридрих солдат? — понимающе рассмеялся рыцарь, и Лесток понял, что Сакромозо известна эта история во всех подробностях.
— Король прусский утверждает, что гренадеры сами не хотят возвращаться на родину, мол, они там, в Германии, семьями обзавелись. У некоторых даже внуки.
— Их можно понять, — утирая рот салфеткой, проговорил рыцарь. — Зачем им возвращаться в эту варварскую страну? Чтобы воевать со своими детьми и внуками?
— Почему воевать? В России, слава Богу, пока мир.
— Мир?- искренне удивился Сакромозо.- А за какой надобностью тогда двинулась за пределы России армия князя Репнина? Какие другие планы могут быть у армии, кроме войны?
— Ну, тридцать тысяч- это еще не армия,- бросил Лесток и понял, что попал в цель.
Сакромозо сразу принял безразличный вид и даже спрятал руки под стол, но и без этой азбуки Лесток увидел — численность войска его весьма интересует.
«На этом и будем строить игру, — подумал Лесток, — ему нужна армия, а кому он запродаст эти сведения — время покажет».
Сакромозо стал вдруг очень серьезен, почти торжествен.
— Перед отъездом в Россию я был на приеме у их величества короля Пруссии. Беседа была частной, но весьма плодотворной. Мальтийский орден принимает близко к сердцу дела Европы и, в частности, сложные отношения, возникшие между прусским и русским дворами.
Лесток понимающе кивнул, пригубил вино.
— В разговоре было упомянуто и ваше имя.
— Фридрих передал мне привет? — весело спросил Лесток, но Сакромозо не отреагировал на шутку.
— Их величество король Фридрих помянул о ваших заслугах в делах мира и понимания в отношениях прусско-русских и уполномочил меня передать вам старый долг — пенсию размером десять тысяч ефимков.
«Ну и скор молодец!» — ахнул про себя Лесток. Ему очень хотелось спросить: «Деньги при вас?», — но вместо этого он сказал подчеркнуто вежливо:
— В какой форме мне передать благодарность королю Фридриху — письменно или на словах?
