Графиня де Шарни. Том 2 - Дюма Александр (читать книги полностью без сокращений бесплатно .TXT) 📗
Он поцеловал жену и вышел вслед за Питу.
Его жена тихонько вздохнула и откинула голову на спинку кресла.
Люсиль решила, что та плачет, и не стала мешать ее горю.
Однако видя, что г-жа Дантон не шевелится, она разбудила Камилла; подойдя к г-же Дантон, она увидала, что бедняжка лежит без чувств.
В окнах забрезжил рассвет; день обещал быть солнечным; однако — можно было принять это за дурное предзнаменование — небо скоро стало кроваво-красным.
Глава 26. В НОЧЬ С 9 НА 10 АВГУСТА
Мы рассказали, что происходило дома у трибунов; поведаем теперь, что происходило в пятистах футах от них в королевской резиденции.
И там женщины плакали и молились; они плакали, может быть, даже больше: как сказал Шатобриан, глаза принцев крови устроены таким образом, что в них умещается больше слез.
Однако необходимо отдать всем справедливость: принцесса Елизавета и принцесса де Ламбаль плакали и молились; королева молилась, но не плакала.
Ужин был подан, как обычно: ничто не могло отвлечь короля от еды.
Выйдя из-за стола, принцесса Елизавета и принцесса де Ламбаль удалились в комнату, известную под именем зала заседаний: было условленно, что там проведут ночь все члены королевской семьи, выслушивая доклады; королева тем временем отозвала короля в сторону и увлекла за собой.
— Куда вы меня ведете, ваше величество? — полюбопытствовал король.
— В мою комнату… Не угодно ли вам будет надеть кольчугу, в которой вы были четырнадцатого июля, государь?
— Ваше величество! — возразил король. — Было вполне разумно оберегать меня от пули или кинжала убийцы в день церемонии или заговора; но в день сражения, когда мои друзья рискуют ради меня головой, было бы подлостью не рисковать вместе с ними.
С этими словами король оставил королеву, вернулся в свои апартаменты и заперся с исповедником.
Королева отправилась вслед за принцессой Елизаветой и принцессой де Ламбаль в залу заседаний.
— Что делает король? — спросила принцесса де Ламбаль.
— Исповедуется, — с непередаваемым выражением отвечала королева.
В эту минуту дверь отворилась и на пороге появился граф де Шарни.
Он был бледен, но прекрасно владел собой.
— Могу ли я переговорить с королем? — с поклоном спросил он у королевы.
— В настоящее время, граф, — отозвалась Мария-Антуанетта, — король — это я!
Шарни знал это лучше, чем кто бы то ни было; однако он продолжал настаивать.
— Вы можете подняться к королю, — сказала королева, — но, клянусь, вы ему очень помешаете.
— Понимаю: король принимает Петиона?
— Король заперся со своим исповедником.
— Значит, я, как главный распорядитель дворца, сделаю свой Доклад вам, ваше величество, — отвечал Шарни — Что ж, сударь, как вам будет угодно, — промолвила королева.
— Я буду иметь честь докладывать вашему величеству о численном составе наших сил. Конная жандармерия под командованием господина Рюльера и господина де Вердьера численностью в шестьсот человек построена в боевом порядке на большом плацу в Лувре; пешая парижская жандармерия, intra muros
, находится на казарменном положении в конюшнях; отряд в сто пятьдесят человек был выделен для размещения в Тулузской ратуше на случай внеочередного сопровождения кассы или казны; пешая парижская жандармерия, extra muros
, состоящая всего из тридцати человек, занимает пост у небольшой лестницы, ведущей к королю из двора Принцев; двести офицеров и солдат бывшей конной или пешей гвардии, сотня молодых роялистов, столько же старых дворян, еще около четырехсот защитников собраны в Лей-де-Беф и прилегающих к ней залах; около трехсот национальных гвардейцев рассредоточены во дворах и в саду; наконец, полторы тысячи швейцарцев, составляющие основную силу двора, только что заняли различные посты, а также размещены в главном вестибюле и у лестниц, защиту коих они взяли на себя.
— Что же, сударь, ужели все эти меры вас не удовлетворяют? — молвила королева.
— Ничто не может меня удовлетворить, — отвечал Шарни, — когда речь идет о спасении вашего величества.
— Так вы, сударь, считаете, что мы должны бежать?
— По моему мнению, ваше величество, вам, королю, вашим августейшим детям следует окружить себя нами.
Королева сделала нетерпеливое движение.
— Вы, ваше величество, не любите Лафайета — пусть так! Однако вы же доверяете герцогу де Лианкуру; он — в Руане, ваше величество; он снял там дом у английского дворянина, некоего господина Каннинга; командующий войсками в провинции привел своих солдат к присяге на верность королю; швейцарский полк Залишамаде, на который вполне можно рассчитывать, эшелонирован на дороге. Все пока спокойно: давайте выйдем через Поворотный мост, доберемся до городских ворот Этуаль; триста кавалеристов конституционной гвардии ждут нас там; в Версале без труда наберется полторы тысячи дворян. Имея четыре тысячи человек, я берусь проводить вас, куда пожелаете.
— Благодарю вас, господин Шарни, — отозвалась королева, — я ценю вашу преданность, заставившую вас покинуть дорогих вам людей ради того, чтобы предложить свои услуги иностранке…
— Ваше величество! Вы ко мне несправедливы, — перебил ее Шарни. — Жизнь королевы всегда будет для меня дороже жизни всех других людей, так же как долг для меня всегда будет превыше всех других добродетелей.
— Ах, да. Долг… — пробормотала королева, — раз вы заговорили о долге, то я тоже могу сказать, что исполняю долг, который понимаю по-своему: мой долг — заботиться о величии монархии, и если уж ей суждено погибнуть, я должна позаботиться о том, чтобы она погибла стоя и не теряя достоинства, как умирали античные гладиаторы, учившиеся встречать смерть без страха.
— Это последнее слово вашего величества?
— Это моя последняя воля.
Шарни поклонился и, подойдя к двери, столкнулся с г-жой Кампан, торопившейся к принцессам.
— Передайте их высочествам, — попросил он, — чтобы они держали при себе самые дорогие вещи: вполне возможно, что мы в любую минуту будем вынуждены покинуть дворец.
Когда г-жа Кампан отправилась передать это предложение принцессе де Ламбаль и принцессе Елизавете, Шарни вновь приблизился к королеве.
— Ваше величество! — проговорил он. — Должно быть, вы питаете надежду, что придет помощь извне; если это так, прошу вас мне довериться: подумайте, что завтра в этот час мне придется перед Богом или людьми держать ответ за то, что произойдет.
— По моему распоряжению Петиону должны были передать двести тысяч франков и пятьдесят тысяч — Дантону; за эту сумму Дантон обещал не выходить из дому, а Петион — прийти во дворец.
— Да уверены ли вы в своих посредниках, ваше величество?
— Вы ведь сказали, что Петион только что пришел, не правда ли?
— Да, ваше величество.
— Это уже кое-что, как видите.
— Но этого недостаточно… Мне сообщили, что за ним посылали трижды, прежде чем он согласился отправиться во дворец.
— Если он с нами заодно, — сказала королева, — он должен во время разговора с королем дотронуться указательным пальцем До правого века.
— Ну, а если он не с нами?
— Если он не с нами, он — наш пленник, и я прикажу ни в коем случае не выпускать его из дворца. В это мгновение зазвонил колокол.
— Что это такое? — спросила королева.
— Набат, — отвечал Шарни. Принцессы в испуге вскочили.
— Что вас так напугало? — удивилась королева. — Набат — это боевая труба мятежников.
— Ваше величество! — взволновавшись более королевы при этом отвратительном звуке, проговорил Шарни. — Я сейчас узнаю, не предвещает ли этот набат чего-нибудь серьезного.
— Вы вернетесь? — с живостью поинтересовалась королева.
— Я приехал, чтобы вы, ваше величество, могли мною располагать, и не оставлю вас до тех пор, пока не исчезнет всякая опасность.
Шарни поклонился и вышел.
Королева на мгновение задумалась.
— Ну, пойдем посмотрим, исповедался ли король, — прошептала она, после чего тоже вышла.
