Князь Рус - Никитин Юрий Александрович (лучшие книги без регистрации .txt) 📗
В городе пришлось пустить коней шагом, вид скачущего всадника может напугать так, что снова схватятся за оружие, да и тесно, как они тут живут, скифы не выносят тесноты, а тут, как нарочно, все тесно, криво, переулки переходят в другие проулки и даже тупики, под ногами грязь, нечистоты, словно гадят прямо из окон.
Рус остановил коня подле дома Соломона, а Буська унесся дальше по улице в сторону дома Исхака. Повозка Соломона все еще стояла перед воротами. К конской морде подвесили почти пустую торбу с овсом, конь мерно ее встряхивал, выбивая застрявшие в складках зерна.
Соломон вышел навстречу, растерянный, с блестящими глазами, непривычно суетливый. Рус спрыгнул на землю, спросил жадно:
– Что решили?
Соломон сглотнул ком в горле, в глазах попеременно возникали то страх, то сомнение.
– В важных вопросах мы, иудеи, решаем… одинаково. Ну, почти всегда. Меня другое тревожит. Как ты такое сообщишь своему народу?
Рус удивился:
– Так же, как и тебе.
Он стоял перед ним могучий, чистый, как медведь под дождем, с ясным лицом откровенного, бесхитростного ребенка. Конь шумно дышал и тыкался мягкими губами ему в ухо. Соломон ощутил, что не может смотреть князю русов в глаза, словно замыслил что-то постыдное.
– Прости, – возразил он с усилием, – но твоя жена – это твоя жена. Что бы ты ни говорил, но мне, старому человеку, лгать не надо… Племя не взбунтовалось, когда ради женщины ты готов был подвергнуть их опасности дальней дороги в зиму, – это еще как-то понимаю, хотя все еще в голове не укладывается, но сейчас ты хочешь…
Он топтался на месте, переступал с ноги на ногу, мучительно подбирал слова.
Рус окинул взором сгорбленного иудея. Соломон видел, как скиф еще больше расправил плечи, в чистом лице проступила надменная гордость. Голос стал громче:
– Судишь по своему народу?
– Ну, хотя бы…
На улице в отдалении сразу же стал скапливаться народ. На страшного вождя Гога смотрели с ужасом, а когда он слегка поворачивал голову, тут же отворачивались, а то и прятались друг за друга, шмыгали за углы. Рус с презрительным сожалением оттопырил губу:
– Сколь жалок твой народ! Вы хоть иногда зрите на звездное небо? Да разве главное – выжить? Надо жить красиво и гордо. Мой народ меня поймет. Наши певцы поют не о богатой добыче, что захватывают наши герои, а о том, как сжигают ее, закапывают в землю или просто гордо проходят мимо! Нам идти дорогой подвигов, через грязь и пыль странствий, получая раны, вперед и вперед – к славной гибели!
Соломон морщил лоб, двигал губами, наконец сказал нерешительно:
– Да-да, конечно. Умом вас не понять, и нашей мерой не измерить. У вас особенная стать… гм… в такое можно только… м-м… верить. Ради красного словца или жеста можно и головой в дуб с разбега? Нам такое не дано, но я верю на слово. Господь создал разные народы. Одни умные, другие… гм… отважные. Если твой народ тебя поймет… Но ты уверен, что поступаешь верно?
В мужественном лице молодого князя дрогнула жилка. Рус на миг уронил взгляд, а когда заговорил, Соломон наконец-то уловил тревогу и даже страх:
– Нет, не уверен… Но как верно? Как велит Покон? Но Покон повелевал тем народом, из которого мы вышли. Но мы уже не скифы… хоть и зовемся ими. Даже мои братья увели уже не скифов, хотя они больше скифы, чем мы… Им не надо было так меняться, как нам.
– Почему?
– Чтобы выжить.
Соломон взглянул остро. Его народ, народ иудеев, чтобы выжить, изо всех сил цепляется за старые обычаи, старые заветы. А эти…
– Скифам бы не выжить, – объяснил Рус, голос его стал горячее. – Понимаешь? Мы пришли в другой мир. И чтобы уцелеть, нам либо надо было принести с собой всю могучую державу скифов, тогда можно не меняться, либо стать племенем этого мира. Наши волхвы на ходу переплавляли нас из скифов… прости, это звучит чересчур гордо, в русов. Придумывали новые обряды, одежду. Головы мы раньше не брили, женщин из чужих племен не брали… Ага, вот еще хотел спросить, да забывал: почему ваш народ ненавидит солнце?
Соломон удивился:
– Ненавидит? С чего бы?.. Побаивается – да. В тех краях, откуда наш народ, издревле поклонялись звездам. Солнце губительно, сжигает все живое. Звери прячутся в тень, ящерицы закапываются в песок. Только ночами прохлада…
Рус мощно хлопнул себя по лбу, будто убивал комара размером с летучую мышь:
– Вот что означал тот знак!
Нагруженные телеги кое-кто начал разгружать, предрекая решение, которое вынесет вслед за старейшинами общее собрание народа израильского. Рус и Соломон видели, что медлительный Бугай бесстрастно распоряжался как своими людьми, так и иудеями, сам помогал разгружать телеги. Из дома выскочил мальчишка, обеими руками прижимал к груди кувшин. Бугай легко подхватил одной рукой, напился, расплескивая капли. Увидел Руса, протянул кувшин. Вино было сладкое, терпкое, бодрящее. Кровь мгновенно разогрелась. Бугай вдруг гулко расхохотался:
– Ты был прав, что скоро будем пить это вино в их граде!
Через улицу пошла маленькая женщина с милым усталым лицом, на ее плече прогибалось коромысло под тяжестью двух ведер. Рус узнал Хеву. Бугай остановил, деловито потыкал пальцем в живот:
– Ну как он там? Шевелится?
Хева возмущенно ахнула:
– Ну, дикарь! Это ж надо! Я что тебе, крольчиха?.. Жди до лета! Возьми лучше ведра, мне уже нельзя тяжелое…
И Бугай, смущенно подмигнув Русу, переставил коромысло на свое плечо и понес за своей рабыней. Мимо проехала Моряна, что-то втолковывая Ламеху, тот смиренно шел рядом у стремени. До Руса донеслось:
– Сдуру, конечно, но обет – дело святое!.. Мол, по прибытии на земли… Похоже, можно расседлывать коней.
Расседлывать коней, подумал Рус. И строить здесь жизнь, новое племя, новый народ. Где Корнилины и Нахимовы дети будут играть вместе, а грянет беда – встанут плечом к плечу защищать эти земли.
Простучали копыта. Еще не оборачиваясь, увидел, как на стене напротив заиграли солнечные блики, которых раньше не видел. Сердце встрепенулось, мир стал ясным и обрел краски. Он повел плечами, с изумлением ощутив, что за этот необычный день на нем зажили все раны.
Ис была в скифской одежде. Черные волосы все так же перехватывал широкий золотой обруч, а любимый камень царя Соломона смарагд блестел ярко и вызывающе. Только плечи были укрыты от холода меховой шкурой.
Он судорожно искал слова, чтобы сказать, объяснить, оправдаться, но она легко соскочила с коня, подбежала и прижалась всем тонким телом, и у него язык присох к гортани.
– Ты решился на небывалое, – шепнула она наконец.
Он едва сумел выдавить:
– Да знаешь ли, почему я на самом деле…
– Догадываюсь, – сказала она еще тише. – Душа моя в смятении… Я для тебя так много значу?
– Больше, чем много, – выдохнул он. – Я даже боюсь подумать сколько.
Сильные руки взметнули ее вверх. Она счастливо прижалась к его могучей груди. Гулко и мощно стучало огромное сердце. Перед ними простирались бескрайние земли, где еще не ступала нога человека. Из земли можно давить масло. Вечером воткни палку – утром проснешься под деревом. Коровье вымя волочится по земле!
И потомства его на этой земле будет как звезд в ночном небе, как речного песка, как капель в реках. Здесь трава для их коней, земля для плуга и… будущее для детей!
Он спросил смущенно:
– А правду говорят волхвы, что по любви получаются самые красивые и умные дети?
Ее глаза смеялись, но ответила очень серьезно:
– И народы – тоже.
